История Смотрителя Маяка и одного мира - Анна Удьярова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сначала желающих посетить «тайные вечера» было совсем мало – несколько храбрецов, – но на третий день пришло уже довольно много слушателей, которые со страхом и восторгом брали в руки запрещённые днём книги, читали вслух любимые стихи, спорили шёпотом, и Тео чувствовал себя почти королём ночной библиотеки. А на четвёртый день кто-то рассказал о библиотечном подполье просветителям…
Этот кто-то знал, что во всём виноват Тео Гранций, что именно он вероломно украл ключи и дерзко и сознательно нарушал Устав Школы, так что на следующий день Тео вызвали к самому Айл-просветителю Люмару.
В кабинете старейшего просветителя – фактически, главы Школы, хотя формально все просветители считались равными, – кроме самого Люмара был просветитель Инанис Сервил, который буквально дрожал от бешенства. Просветитель Инанис допросил Тео с применением запрещённых в Королевстве пыток – ибо именно так следовало расценивать его неотрывный взгляд, который, казалось, прожигал Тео насквозь. К счастью, Тео удалось убедительно признаться в том, что он действовал один, без сообщников, и запрещённые книги читал в гордом одиночестве. Просветитель Инанис нахмурился, но такая правда его, видимо, устроила. Он обвинил Тео в нарушении десяти пунктов Устава Школы, среди которых: кража общего имущества Школы, тайное проникновение в библиотеку, неуважение к хранителям библиотеки и просветителям, создание угрозы уничтожения книг из раздела «приблизительного и описательного свойства». В своё оправдание Тео сказал только, что никогда не допустил бы, чтобы с книгами что-то случилось, признал, что методы его, возможно, были не самыми лучшими, но… – и вовремя замолчал, встретив пылающий гневом взгляд Инаниса. За все эти немыслимые преступления по Уставу полагалось что-то вроде нескольких смертных казней или исключения из Школы, так что девять ударов плетью, которые назначил ему просветитель Инанис, должны были показаться ему очень мягким наказанием. Хотя вообще в Школе довольно редко применяли телесные наказания, особенно со времён старшинства просветителя Люмара, который был известен своим снисходительным отношением к нарушениям Устава слушателями-первогодками. Но даже просветитель Люмар не стал возражать, услышав приговор. Он всё время молчал, с интересом разглядывая Тео, и по его лицу, как всегда, нельзя было понять, насколько он разделяет негодование просветителя Инаниса.
Так или иначе, в тот же день Тео, лучшего слушателя первого года, безжалостно выпороли в подвалах замка, и потом он ещё пару дней валялся в школьной больнице, не в силах пошевелиться из-за боли в спине, но, как ни странно, настроение у него было хорошее. К тому же школьный врач – доктор Квид, один из немногих светских людей, живущих в замке, – сразу проникся сочувствием к своему пациенту – жертве варварства обитателей Ледяных гор. Оказалось, что доктор Квид, как и Тео, родился в Морской стороне, и к тому моменту, как слушатель смог покинуть больницу, они стали друзьями, беседуя о море, кораблях, тёплом лете и шумных портовых городах их родного края.
На второй день заточения навестить Тео пришёл сам просветитель Инанис. Он молча положил на тумбочку перед удивлённым слушателем книгу, пожелал не скучать и выздоравливать и ушёл. Это была та самая книга стихов Котрила Лийора, из личной библиотеки просветителя Инаниса, и, бережно открыв её, Тео прочитал:
«То, за что ты готов сражаться изо всех сил, уже принадлежит тебе, даже если ты не можешь этого увидеть».
«Изречения Защитника, записанные неизвестными», том 2, параграф 6.
Тео улыбался, осторожно держа в руках книгу. Это был, пожалуй, лучший подарок в его жизни.
А через месяц после этого случая особым распоряжением Люмара слушателям был разрешён доступ во все разделы библиотеки в каждый последний день дигета. Причём это распоряжение имело длинное обоснование со ссылками на Устав Школы, которое мог написать только настоящий знаток школьных правил…
Как раз с тех времён как-то само собой сложилось так, что Тео заходил к просветителю раз или два в дигет, и они пили кофе и говорили, в основном о поэзии и о книгах. Для обоих это были важные встречи, потому что оба они, на самом деле, проживали своё одиночество, осознанное и принятое каждым из них как благо, но всё-таки – одиночество.
– Кофе? – спросил просветитель, закончив дела.
Тео радостно кивнул. Горячие напитки, особенно кофе и шоколад, ценились в Ледяном Замке на вес золота. Долгими холодными вечерами или мучительным морозным утром невозможно было выжить без чашки чего-нибудь горячего и вкусного, поэтому даже чай из собранных недолгим летом горных трав быстро заканчивался. А кофе, привозимый в Шестистороннее из Синтийской Республики, был только у тех немногих слушателей, кому родственники присылали посылки.
Инанис, как радушный хозяин, поставил на огонь кофейник, достал из шкафа две тонкие глиняные чашки, коробку тар-кахольского шоколадного печенья с лесными орехами и, разместив всё это на столике перед Тео, сел в кресло напротив, сплетя длинные тонкие пальцы перед собой.
– Как твоя учёба? – спросил просветитель, отмечая начало разговора. Он видел, что Тео что-то сильно тревожит – так, что он вряд ли дождётся, пока приготовится кофе.
– Всё хорошо, Айл-Инанис, – ответил Тео. С учёбой проблем у него не было никогда – возможно даже, если бы обучение давалось ему большим трудом, было бы лучше: он не отвлекался бы на всякие старые книги и не задавал бы себе вопросов не по программе. То есть не был бы Тео Гранцием.
– Просветитель Тирэм восхищён твоими эссе. Он уверен, что уже осенью ты сможешь сдать экзамен на хранителя – раньше всех остальных, – продолжал Инанис, вынуждая Тео перейти к разговору по существу: тревога слушателя передалась и ему, нужно было скорее узнать, в чём дело, и успокоиться или впасть в отчаяние.
– Просветитель Тирэм слишком добр ко мне, – с притворной скромностью сказал Тео. – Но, на самом деле, я боюсь, что скоро не смогу написать даже самого простого эссе. Поэтому и пришёл сегодня к вам.
Просветитель снял кофейник с огня точно в тот самый трудноуловимый и единственно подходящий момент, когда кофе уже вот-вот готов закипеть, но не закипел, и налил Тео целую чашку идеального для раннего вечера тяжёлого холодного дня напитка.
– Так что может помещать тебе написать ещё много гениальных эссе? – мягко напомнил Инанис, когда Тео маленькими жадными глотками выпил почти весь кофе.
Тео неглубоко вздохнул, покрутил в руках чашку, поставил её не стол, посмотрел в огонь и сказал:
– Если рассказывать с начала, то как раз при написании одного эссе я отправился в библиотеку искать рукописное издание Жизнеописания, поскольку у меня появились некоторые… ммм… сомнения в точности изложения.
– Ну конечно, как у тебя могли не возникнуть сомнения в правильности Жизнеописания, веками создаваемого лучшими просветителями Школы и вот уже
