Журнал «Вокруг Света» №02 за 1979 год - Вокруг Света

Беличья семья имеет раздельные спальни. Галантный супруг оставляет супруге главное гнездо со всеми удобствами, а сам отправляется в менее комфортабельное жилье. Четыре-пять недель спустя мадам начинает вдруг вырывать из себя клочки шерсти, которые она выкладывает поверх мха для большей мягкости. Это недвусмысленный признак того, что надежды сбылись и вскоре обретут зримые очертания.

Пять-шесть крохотных созданьиц, голых и слепых, копошатся на подстилке. В это время они никак не напоминают виртуозов лазания по деревьям. Белка являет образец материнских забот: она кормит потомство молоком, денно и нощно охраняет его. На двадцатый день бельчата открывают глаза. К пяти неделям их шерстка уже вполне похожа на мех. Белка вырисовывается во всей красе.

Первые два месяца детеныши смирно сидят в гнезде, не отваживаясь вылезать. Они отчаянно боятся свалиться вниз — страх, скажем прямо, не напрасный. После десятой недели мать прекращает кормление и предлагает им опробовать зубки на первом орехе. Сама же мадам приступает к заботам о новом увеличении семейства. Сеанс вырывания шерсти повторяется наново, и через положенный срок у бельчат появляются крохотные братья и сестры. Вскоре оба выводка смешиваются, и шустрое потомство, насчитывающее двенадцать-пятнадцать особей, носится по веткам.

Семейная идиллия, однако, длится недолго; в один прекрасный день каждый уходит своим путем: белка по характеру — индивидуалист. Правда, до того, как произойдет расставание, вся компания может эмигрировать: страсть к путешествиям у беличьих в крови. А побудительной причиной бывал неурожай или демографический взрыв.

Когда факт перенаселенности становился для белки очевидным, зверьки сбивались в огромную орду и пускались в странствие, опустошая все на своем пути, подобно стаям саранчи. За ними тянулся кортеж из волков и лисиц, по пятам гнались куницы, с воздуха колонну патрулировали орлы и коршуны. Мужчины, женщины и дети пытались истребить зверьков всеми доступными средствами. Тщетно! Их ряды почти не таяли. Лишь затяжной голод, массовая гибель во время переправы через реку или природные катастрофы могли как-то справиться с этими чемпионами рождаемости.

В давние времена американская черная белка была абсолютным чемпионом по миграции. Она побивала все рекорды численного прироста, и, соответственно, возрастал наносимый ею ущерб. В 1949 году белка разорила плантации виргинской кукурузы, и власти объявили ее вне закона, предложив по 3 пенса за голову убитого зверька. Тотчас охотники за тремя пенсами рассыпались по холмам и долинам Виргинии. За год казна оплатила 1 300 000 убитых белок. Но следующей весной их место заняли другие...

Воздушная акробатика и подземные работы

Врожденная шустрость достигает апогея у белок-летяг. Вопреки бытующим представлениям этот зверек не такая уж редкость: существует не менее двенадцати родов летяг из семейства беличьих (1 В этой главе разговор идет о семействе беличьих вообще, куда входят и летяги, и бурундуки, и луговые собаки... Рассказывать о белке «вульгарис» и не упомянуть о ее ближайших родственниках просто невозможно. (Примеч. ред.)). Скажем, один род птеромисов делится, в свою очередь, на шестнадцать видов, самый знаменитый из которых — тагуан из Юго-Восточной Азии. Это мастодонт беличьего мира: его длина 1,25 метра от кончика хвоста до кончика носа. Вряд ли прохожий испытывает удовольствие, когда такой зверек прыгает ему на плечи.

Строго говоря, летающая белка не летает подобно летучей мыши. Она — специалист по планирующему полету. Кожа на ее боках растягивается в виде шерстистой мембраны, соединяющей передние лапы с задними, так что все тело превращается в «летающее крыло». Хвост выполняет функцию руля высоты и дает «ресурс» лета при приземлении. Таким образом, летяга может планировать от одного дерева до другого на 30 метров по наклонной — под углом в 30—50 градусов — траектории и при надобности лавировать между стволами.

Летяги северных районов Европы, Азии и Америки не идут в сравнение со своим собратом — тагуаном. Длиной в несколько сантиметров, весом в 15 граммов, они выглядят малышами даже рядом с белкой обыкновенной. Но зато этот сверхлегкий зверек отличается завидными воздухоплавательными качествами. Утверждают, что он способен пролететь стометровую дистанцию и закладывать по дороге виражи в 90 градусов.

Прямая противоположность асам воздушной акробатики — род беличьих, опровергающих традиции других членов семейства. Эти не только не летают, но вообще пренебрегают деревьями, предпочитая им земную твердь, куда они зарываются для вящей безопасности. Самый знаменитый их представитель — бурундук. Этого зверька кое-где называют «швейцарцем»: его меховая ливрея желтого цвета украшена черными продольными полосами и напоминает мундир швейцарских гвардейцев, которых и сейчас можно видеть у врат Ватикана.

Бурундук в двадцати шести разновидностях представлен по всему северному полушарию. Он отваживается залезать на дерево, только если находит наклонный ствол. Подобная неловкость побудила бурундука обзавестись вместительными защечными мешками. Таким образом, пища у него всегда не то что под рукой или за пазухой, а гораздо ближе. Набив кладовую-передвижку, он торопится в нору. Не менее трех подземных отделений норы служат ему кладовыми, причем в каждом помещается до восьми килограммов съестного! Американский «швейцарец» вообще отказался иметь дело с деревьями и нацелился грабить плантации и шарить по амбарам, как вульгарная лесная мышь.

Кстати, это не единственный экземпляр «небеличьего» представителя беличьих, водящийся в Америке. Там бегает еще более странное создание.

Согласитесь, что белка, делающая «гав-гав», роющая норы и строящая подобия городов, не может не вызвать любопытства. Такова луговая собачка, или, как ее еще называют, «тявкающая белка». В циномисе, как по-латыни называется зверек, угадывается весьма отдаленное сходство с огненно-рыжим персонажем наших лесных былей. Это тяжеловатое создание, неспособное ни к лазанью, ни — тем более — к планирующему полету. Кстати, этими видами спорта ему просто негде заниматься, ибо в прериях, где он водится, деревьев нет.

Итак, ввиду отсутствия деревьев, зверек принялся рыть норы. А поскольку под землей не пользуются ни балансиром, ни парашютом, хвост уменьшился до совершенно смехотворных размеров для животного, настаивающего на своей принадлежности к семейству беличьих.

Его нора — это целая разветвленная система, включающая коридор, вестибюль, спальню и туалетную. Камбуза нет: луговая собачка не делает запасов. Она жует траву, поедает злаки, а с наступлением зимы впадает в спячку — как сурок. Землю, вытащенную из внутренних галерей, она выкладывает перед входом наподобие бруствера. Иногда размерами холмик напоминает земляную хижину, где могут обитать до шести жильцов зараз, причем один из них, вытянув нос по ветру, сторожит в позе белки.

Расположенные в пяти-шести метрах друг от друга, эти «дома» соединены тропинками, по которым соседи ходят в гости. Американские индейцы называют системы нор «деревнями». При приближении человека сторож принимается тявкать, оповещая жильцов об опасности. По сигналу тревоги «деревня» вымирает: сторожа скрываются тоже. Но через какое-то время из верхушек домов вновь выглядывают настороженные глазки.

На юге Соединенных Штатов «деревни» луговых собачек соединились между собой так, что, если лететь на самолете над некоторыми районами, можно было бы видеть невообразимое созвездие холмиков — уже не деревни, а целый мегаполис длиной 1600 километров, шириной 400, с населением в 400—500 миллионов особей!

Но одна деталь. Все это было в те времена, когда юг США принадлежал индейцам, а значит, там не летали самолеты. С появлением бледнолицых ситуация изменилась. Белым поселенцам нужен был фураж для скота, таким образом, их интересы столкнулись с интересами луговых собачек. В ход пошли ружья и ловушки, в местах особой концентрации были рассыпаны тонны стрихнина. Луговым собачкам пришлось несладко. К сегодняшнему дню их колонии сохранились лишь в засушливых местах, непригодных для скотоводства. Но и там им грозит гибель — на сей раз от автомобилей. Дело в том, что у «тявкающих белок» проснулась особая любовь к шоссе, куда они выбегают погреться на теплом асфальте с наступлением сумерек.

Мало кто сравнится с белкой очарованием и грациозностью. Именно эти качества побуждают многих делать из них домашнюю забаву. Выражение «как белка в колесе» идет именно от этой страсти к одомашниванию вольнолюбивых созданий: быстро убедившись, что без клетки зверек проникает во все закоулки дома, хозяин заключает его в неволю. А так как белка должна ежедневно совершать свою порцию движений, ей ставят за решетку колесо. Она грызет все, что попадает на зуб — но не от дурного нрава, а просто потому, что быстро отрастающие резцы, если их не стачивать, вскоре достигнут такой длины, что зверек просто не сможет есть.