Времена грёз. Том 2 - Мелисса Альсури

— Но ты отпустил его.

— А должен был убить на месте?

Поджав губы, я осталась стоять на месте, наблюдая, как Авель спускается по ступеням. Невольно захотелось чуть вздернуть подбородок, чтобы наблюдать за королем свысока, как это обычно делал Ньярл, пока бесновался его подопечный.

Нет ни единой причины оставить его в живых.

Я жалею, что не могу это сделать сейчас.

Будто почуяв неладное, Авель остановился на последней ступени и обернулся ко мне, протянув ладонь.

— Ты заставляешь меня ждать.

— Я не собираюсь помогать вам, пока вы не объясните свой поступок.

— Что я должен тебе объяснить?

— Почему вы защищаете этого подонка.

— У меня нет доказательств для суда, его делом займутся специально обученные люди, — король, не опуская руку, строго взглянул на меня. Я видела, как быстро тает его терпение. — Или вы собрались собственноручно наказывать каждого, кто вам не нравится?

— По мне это вполне справедливо, учитывая, в чем именно признался Фоули.

— А мне кажется, что вы здесь не для разборок на кулаках, а для моего обучения.

Напряжение, охватившее меня, постепенно спало, позволив всё же пройти навстречу Авелю и вложить в его ладонь свою.

— Он успеет уйти, и к тому же, какие доказательства вам нужны, вы же король.

— Сэра, прекрати мне выкать, я уже понял, что ты недовольна, но даже полномочия короля не дают права убивать подданных без суда и следствия.

— Твой отец с тобой бы поспорил.

— Именно потому я не желаю стать похожим на него.

Еще одна марионетка министров.

Король невесомо прикоснулся губами к моей руке и положил ее себе на локоть. Не дожидаясь моего ответа, он продолжил говорить, направившись вглубь ароматного сада.

— Ты уже единожды была под стражей, неужели тебя это ничему не научило? К чему ты лезешь на рожон?

— А с чего бы я должна молчать и просто наблюдать? То есть нужно было просто оставить кухарку наедине с пьяным оборотнем, а министра просто слушать и кивать, когда он буквально признается в преступлении?

— Нужно быть умнее и звать стражу, или использовать информацию в своих целях.

— И ни за что не бить в ответ. Да, хорошая тактика. В последний раз она мне обошлась синяками и выдранным клоком волос, а Каину и Таранису множеством царапин от стекла, потому что мы не имели права отбиваться от стаи рабочих, что решили меня убить.

Мы резко остановились где-то близ клумб тимьяна. Запах трав быстро наполнил легкие и будто бы слегка опьянил. В сочетании с почти летним теплом и легкой дрожью после всплеска злости я чувствовала себя словно в муторном, неприятном сне, из которого не было пути к пробуждению.

— О чем ты?

— Ты правда не знаешь? Ох, не зря говорят, что ты вообще не контролируешь свое королевство, даже столицу.

Резко вцепившись в мою кисть, Авель потянул меня вперед, к аркам благоухающих, сливочного цвета роз, за которыми вдруг открылась светлая, поистине прекрасная беседка с ажурной решеткой и покрывалом алых листьев винограда.

Узнав это место, я захотела повернуть назад и сбежать отсюда как можно скорее. Сознание Ньярла вспыхнуло болью и сожалением. Едва держась на ногах, я села за стол, мысленно поблагодарив богов за то, что передом ной не оказалось чайника с парой чашек.

— Теперь объясни по порядку. Что произошло?

— Когда я провожала отца в порт, на нас напали рабочие, они выглядели как обычные прохожие. Перевернули машину, выбили окна и попытались нас убить. Водитель сбежал и его до сих пор не нашли.

— Мне никто это не говорил.

— Видимо, это было недостойно твоего внимания.

— Не ёрничай, я правда не всё могу контролировать и физически не могу заниматься сразу всеми проблемами королевства. Для этого и есть министры.

— Да, я заметила, какие люди работают под твоим началом.

— Это исключение.

— Правда, что ли? А если я копну еще чуть глубже?

Не в силах усидеть на месте, Авель принялся ходить взад-вперед по беседке, потирая между пальцев случайно сорванный стебель тимьяна. Сиреневые цветки-звездочки печально слетали на пол, незамеченные хозяином.

— Ты меня просил рассказать о некромантах, и я расскажу тебе, какой позиции придерживался Ньярл: подобные личности, как Фоули, после своих преступлений не заслуживают высокого звания «человека», и их ценность не выше куска мяса на рынке. Ты же знаешь, что в Сомне не было тюрем? Вместо них был алтарь, и за вредительство человек обязан был жертвовать кровь или плоть, чтобы возместить ущерб и быть хоть в чем-то полезным окружающим.

— Меня всегда поражало потребительское отношение некромантов к чужому телу.

— О-о-о, ну давай, расскажи мне о потребительском отношении, король страны, где половина жителей воспринимается не более чем удобной мебелью.

— Что?

— Женщины, я о женщинах, неужели не приходило в голову, что им не нужен надзиратель в течении жизни? Даже вдовы могут распоряжаться своим кошельком и свободой только в исключительных случаях.

— Ты перевираешь факты, это сделано только для их блага.

— О да, я заметила. Даже удивительно, отчего им в Сомне не нужна такая забота и благо.

Авель остановился, отбросив остаток измочаленного стебля. Он хотел было открыть рот, но в последний момент промолчал, хотя его лицо выглядело красноречивее слов.

— Если ты скажешь, что им пригодилась бы защита во время войны, я встану и уйду прямо сейчас.

— Нет, конечно, нет, я не имел это в виду.

Он отвернулся, будто попытавшись скрыть свои эмоции, но я успела разглядеть кривую усмешку в которой изогнулись его губы.

— Скорее я упомяну о том, что даже в мирное время ваши принципы и внимательность не помогли распознать шпиона в Эребе. Подумать только, как много времени он оставался рядом. Уверен, если бы за жизнью Аван получше присматривал ее брат или покровитель, они не допустили бы такой оплошности.

От спины по телу прошла волна холода, мурашками пробежав по затылку. Ответа не находилось. Никакого. Ньярл вместо меня рвался наружу, словно ужаленный этой новостью, и, забрав, кажется, всю мою ненависть себе. С трудом разлепив губы, я заставила себя произнести хотя бы что-то. Голос звучал сипло, будто бы чужой.

— Что?

— Вы разве не из-за этого его казнили? Вы же объявили его предателем.

— По другой причине.

Спрятав дрожащие руки под столешницу, я почувствовала, что вот-вот разрыдаюсь. Ужас и такое бесконечное отчаяние легли на плечи, будто огромный отрезок моей жизни пропал впустую. Боги, что будет с Аван, когда она узнает? А с Герой и Ганимом? И даже с Момом, он вообще больше всех верил отцу и ненавидел светлых, выстраивая свою