Пиратское братство - Юрий Волошин

При такой жаре занятия по фехтованию, борьбе и стрельбе пришлось сильно сократить, что команда восприняла с радостью. Лишь отдельные матросы от нечего делать лениво метали ножи в цель или постреливали из пистолетов. Заключались тайные пари, чтобы сдобрить затишье азартом игры. Пьер неустанно возился с пушкой, что-то мудрил, мастерил. Ему нехотя помогал кто-нибудь, поругивая беззлобно и тихо неугомонного парня.

Но вот однажды голос с марса взбудоражил сонное житье команды:

– Справа по курсу шлюпка! Кажется, пустая!

Матросы бросились к борту и уставились в горизонт. Ничего, конечно, не увидели, но они умели быть терпеливыми. «Волк» продвигался со скоростью едва в один узел. Паруса почти не улавливали движение воздуха.

Полчаса спустя все увидели одинокую шлюпку, покачивающуюся на вялых волнах. Капитан в зрительную трубу разглядел в ней лежащих людей.

– Спустить шлюпку! Быстро доставить людей на судно! Боцман, выполняй команду!

Быстро спустили шлюпку. Четверо матросов сели на весла и понеслись вперед. Час спустя на буксире притащили одинокую шлюпку, где находились четверо людей, один из которых был уже мертв, и дух от него исходил ужасный.

– Мертвеца за борт! – раздалась команда Жака. – Остальных на борт.

Тут же крепкие руки матросов втащили на палубу почти безжизненных людей, один из которых был уже без сознания. Они были истощены до крайности. Кожа да кости и безумно глядевшие глаза. Голод сделал свое дело. Они не могли стоять самостоятельно, и их пришлось почти нести на руках.

Спасенных людей уложили в тени паруса, обмыли водой, напоили. Ю с выражением скорби в глазах стал им ложкой вливать в рот бульон из тунца. Потом, по приказанию капитана, дал каждому немного фруктового пюре.

Спасенные уже почти не реагировали на еду. Видно, внутри у них все отупело. Кормить таких надо очень осторожно. Всем это было понятно.

Матросы с интересом разглядывали этих людей, дожидаясь, пока те немного придут в себя и смогут рассказать о своих злоключениях. Одно было ясно – это матросы с погибшего корабля, но сколько дней они в лодке и сколько их было всего – совершенно неизвестно.

Уже вечером, когда при свете фонарей матросы свободных вахт собрались вокруг потерпевших, они заговорили тихими, вялыми голосами.

– Недели две как мы в море на шлюпке. Нас было одиннадцать человек. Почти все умерли от голода и жары, – это говорил самый крепкий из троих, причем говорил он по-португальски.

– Что случилось с вашим кораблем? – спросил Дуарте.

– Шторм. Два дня судно боролось, но потом затонуло. Открылась большая течь, а помпы уже не справлялись. Пришлось покинуть корабль. К тому времени многих из нас смыло в море. Нескольких пришлось оставить на судне, так как они сами не смогли спуститься в шлюпку, да и шлюпка всех бы не забрала.

– Как название судна?

– «Святая Маргарита». Шли с островов Банда в метрополию. Не дошли.

– Что же не захватили провиант?

– Едва сами успели в шлюпку спрыгнуть. И до этого-то два дня ничего сами не ели. Вымотались на снастях до предела. Слава Богу, что мы остались живы! Вернусь на берег, свечу в фут высотой поставлю святой Маргарите. И такую же свечу Николаю Угоднику.

– Ладно, друг. Теперь можешь успокоиться. Ты на хорошем судне и в надежных руках. А как тебя звать?

– Меня? Меня Луисом звать, а его, – и он указал на молодого матроса рядом, – Фернан де Варрос. Третьего зовут Мартин, но он вряд ли выживет – слабак он был с самого начала.

– Однако пережил многих, – заметил Дуарте.

– Сам поражаюсь. Видно, ему покровительствовал сам Господь.

– Луис, ты не назвал своей фамилии.

– Фамилия у меня простая – Кальдейра. Я с самого юга Португалии. Мне тридцать четыре года, и у меня никого на свете нет. Так что слезы проливать по мне некому. Вот по Фернану слез прольется много. У него богатые родственники, но он захотел сам достичь всего. Вот и достиг…

– Ну зачем так про товарища, Луис, – упрекнул матроса Дуарте. – Судя по всему – он неплохой парень.

– Не выношу богатеньких! – процедил сквозь зубы Луис.

– Ух и не нравится мне этот тип! – прошептал Гардан на ухо Пьеру.

– Чего так? Он же измучен. Столько дней в море без пищи.

– Это так, но мне он совсем по-другому не нравится. В нем что-то подлое и грязное имеется. Я теперь, сам знаешь, не могу, как иногда раньше, знать, что человек думает, но что-то все-таки чувствую. И душа его грязная и темная. Я не удивлюсь, если с ним у нас будут большие неприятности.

– Откуда же быть неприятностям? Нас достаточно много, и все мы – одна семья. Успокойся и не думай больше об этом.

– Однако надо все равно с ним быть настороже. Вот помяни мои слова. Капитана бы предупредить.

– Ну а что ты ему скажешь? Ведь все это одни только предположения, а чего-то определенного сообщить ты не можешь.

– Пока не могу, но обязательно капитану скажу. Пусть знает и не очень-то доверяет этому прохиндею.

Несколько дней потерпевшие были в центре внимания команды. Но на третий день утром Мартин оказался мертвым. Он уже не мог принимать пищу и тихо умер, так и не проронив ни слова.

Оставшиеся двое медленно, но уверенно поправлялись. Особенно быстро выздоравливал Луис Кальдейра. Он совершенно не понимал французскую речь, в то время как Фернан де Варрос довольно неплохо все понимал, хотя и не говорил. Это был молодой человек лет двадцати пяти с большими темными глазами и овальным лицом, заросшим черной щетиной. Его волосы отливали темным блестящим золотом. Черные брови красиво изогнуты, фигура была статной, но достаточно тонкой, хотя судить об этом в теперешнем его положении было весьма трудно. Словом, он вызывал симпатию и вскоре стал приятным собеседником многих членов команды.

Луис, напротив, был суров на вид, тоже с черной бородой и острыми, недобрыми глазами, смотревшими нагловато и вызывающе. Нос с горбинкой напоминал клюв хищной птицы. Черные глаза глубоко прятались под нависавшими бровями. Руки у него были грубые, большие, с толстыми пальцами, говорившие о незаурядной физической силе. Вся его фигура вызывала впечатление сильного и наглого зверя.

Резко бросалось в глаза, что эти двое португальцев не ладили между собой. Они почти никогда не разговаривали друг с другом, а если когда и перебрасывались парой слов, то видно было, что это не доставляло им никакого удовольствия.

Несколько дней спустя «Волк» вышел из полосы штилей к северу от экватора. И хоть ветер был противным, однако, лавируя, судно уверенно и неуклонно продвигалось к берегам острова. Противный пассат выматывал силы матросов, но настроение их явно улучшилось. Все же это было не еще более противное тягучее ожидание и стояние на месте под лучами солнца и дождями, сменявшимися почти каждый день.