Проект Россия. Полное собрание - Юрий Шалыганов

Среди великих русских ученых и писателей огромное число людей, не имеющих к славянам или никакого отношения, или имеющих частичное. Например, Менделеев или Пушкин. Первый больше еврей, чем славянин. В Пушкине тоже мало славянского.

Среди русских полководцев много людей или совсем без славянской крови (Багратион, Барклай-де-Толли), или с очень низким процентом (Суворов был славянином на 1/5). Первые русские святые Борис и Глеб были частично славянами, частично греками.

Если перебрать сонм русских святых, мы найдем там людей всех национальностей: немцев, евреев, татар, грузин, казахов, армян, шведов, французов и прочих. Проще перечислить национальности, которых нет в этом списке.

Понятие «славянин» и «русский» не синонимы. Кто не согласен, тому предоставляется возможность объяснить, почему Суворов, будучи славянином максимум на одну пятую часть, считается русским полководцем. И если кто скажет, что он нерусский, перед ним открывается увлекательная перспектива в поисках ответа, чей же Суворов полководец? Австрийский? Польский? Армянский? Татарский? Есть множество вариантов. Вам какой ближе? Нам ближе мнение, что Суворов – русский полководец.

В начале «Истории государства российского» Карамзина встречается фраза, где некий скандинавский князь произносит свое длинное неславянское имя, после чего говорит: «Мы, русские…».

Люди явно понимали: они не славяне. Тем не менее, относили себя к русским. На территории Руси возник феномен. Люди разных национальностей как бы душой врастали в эту атмосферу и считали себя русскими. Не славянами, а русскими. Как еврей Дмитрий Иванович Менделеев мог назвать себя славянином? Никак. А русским – запросто. И с полным основанием на это, потому что его Россия признала своим, русским.

Для России русский примерно как для Америки американец, как для христианства христианин. Биология в данном случае вторична. Первично самоощущение и признание той сущности, с которой человек себя идентифицирует. Человек может быть по биологии хоть трижды славянином, но при этом не быть русским. Сколько таких примеров…

По всему миру разбросано множество русских, ни разу в России не бывших, по-русски не говорящих, но при этом они больше русские, чем многие выросшие в России, но сердцем далекие от нее, ни о чем, кроме колбасы, думать не умеющие.

Все, кто имеет отношение к написанию этой книги, по крови славяне до своих бабушек-прабабушек (дальше не знаем). Но при этом мы заявляем: попытки монополизировать понятие «русский» исключительно синонимом «славянин» смешны.

Под русскими мы понимаем всех, кто к таковым себя относит: армян, славян, татар, башкиров, чукчей, евреев, французов, немцев, казахов. Всех тех, кто чувствует в себе ту трудноуловимую в рациональной логике сущность, побуждающую считать себя русским. Кто считает себя русским, тот и русский. Косоворотку с кушаком при этом носить необязательно. Достаточно быть русским человеком – жить по совести и по закону.

В каждом человеке есть русскость. Но это «железо» у всех на разной глубине. У одних на поверхности и выпирает. У других глубоко залегает, докопаться еще надо. У третьих гора сверху, и чтобы добыть «железо», сначала гору убрать нужно.

Все это хорошо, но как работать с таким определением? Нужно ведь понимать границы: где кончается один материал и начинается другой. Соблазнительно назначить всех, живущих на территории России, русскими. Но мы знаем: во-первых, не все славяне русские, во-вторых, многие русские живут за пределами России.

Оптимальный человеческий материал – русские. Русские немцы, русские евреи, русские славяне, русские татары, русские французы, американцы, итальянцы и прочее, прочее, прочее. Подчеркиваем: не выходцы из России, а все, кто ощущают себя русскими по духу, по мировоззрению, по образу мыслей. Это наш искомый материал. Самая высокая концентрация его – в России.

Чтобы работать с этим материалом, нужно влияние в России. Если бы оптимальным материалом были немцы, нам было бы нужно влияние в Германии. Если бы пригодными для дела оказались американцы или французы, мы бы искали влияния в США или Франции. Но так как оптимальный вариант – Россия, нам нужно влияние в России.

Глава 6

Мода

Мы не заявляем русских самым хорошим человеческим материалом. Нельзя сказать, что лучше: трактор или автобус. Смотря для чего лучше. Так же нельзя сказать, какой народ лучше. Но нам кажется, у русских есть больший потенциал, нежели у иных народов.

Это утверждение касается именного сегодняшнего дня. Вчера, безусловно, приоритет был за европейцами. Они до сих пор представляют собой локомотив технической цивилизации. Но локомотив потихоньку тормозит, как перед своим закатом начал останавливаться Рим. Вопрос времени, когда эта сила совсем остановится.

Главный порок западной цивилизации – статус человека определяется его способностью дать как можно меньше и получить как можно больше. Кто хочет стать богатым, должен неукоснительно соблюдать этот принцип. Если вы будете брать у общества ровно столько, сколько даете обществу, у вас нет шанса разбогатеть – простая арифметика.

У русских тоже проклевываются эти тенденции, но если говорить об элите, у нее большой потенциал. Люди способны больше давать, чем получать. Чтобы окончательно раскрыть этот потенциал, нужно создать соответствующие условия. Когда дающий человек будет пользоваться в обществе большим уважением, чем человек берущий, начинают происходить удивительные вещи. Можно в прямом смысле восстать из пепла.

Самая большая проблема – этот потенциал не раскрыт. Чтобы его разбудить, нам нужно культивировать моду на интеллект, на масштаб, в первую очередь на мировоззренческие темы. Хороший пример Англия. Небольшой остров без намека на газ, нефть и прочие природные ископаемые, стал мировой державой, над которой не заходило солнце, задававшей тон всему миру. Почему так произошло?

В среде английской элиты культивировалась мода на высокое. Если ты богатый, и это все, ты просто мешок с деньгами. Если ты породистый, и это все, ты суть породистая лошадь. В высший круг того времени нельзя было войти богатством или породой. Доказать свою эксклюзивность бриллиантами, бассейном с шампанским и черной икрой ведрами было невозможно, все выросли в богатстве. Через такое самоутверждение в Англии можно было войти в круг разбогатевших простолюдинов, но никак не в круг элиты. Это до сих пор подтверждается на примере наших соотечественников, живущих там. Они стали богаты и очень богаты, но в высший свет им путь заказан.

Входным билетом в высший свет был не уровень потребления, а высота духа. Если ты личность, а не просто удачливый торговец, делец, коррупционер или наследник папиных капиталов, реализуй свои таланты, если они у тебя есть. Если ты богат и со связями, но максимум, на который ты способен, – потребление, чем ты отличаешься от простолюдина?

Любого прохожего бери с улицы, отмой, если грязный, приодень, и он сможет вести жизнь богатого потребителя не хуже тебя. Да что там городской житель, любой дикарь освоит жизнь богатого потребителя, став еще круче. У него природное чувство ритма, он динамичнее, быстрее, выносливее. А вот то, о чем мы говорим, любой освоить не может, как не может освоить геометрию Лобачевского или теорию Эйнштейна.

Для девочек и мальчиков из простонародья, почитающих шампанское и бриллианты за эталон счастья, новый потребитель будет полубог. Для реальной элиты этот богач будет всего лишь богатая побритая обезьяна в костюме.

Простой человек хотя бы имеет оправдание своей примитивности, он задавлен бытом и нуждой. Если у тебя нет таких проблем, но ты все равно не способен подняться выше потребления, общество считало тебя нулем. В серьезный круг тебя не пускали. От элиты общество требовало не объема потребления, а объема духа, интеллекта, воли.

Такая атмосфера заставляла англичан, претендовавших на звание элиты, предпринимать рискованные путешествия, пускаться в опасные мероприятия, делать научные открытия, выигрывать войны и прочее. Такие дела показывали человека, а не его вещи.

Все это двигало науку и экономику и в целом социум. Нефть и газ ни одну страну не сделали великой. Только дух. Но духу нужна цель, и если она сведена к гонке за потреблением, если этот пример задается с самого верха, у такого общества нет будущего.

Пока в России, как впрочем, в любой другой стране, утопающей в демократическом словоблудии, нет атмосферы, культивирующей высокое. Но это не значит, что ее нельзя сделать. Осознание, что это необходимо сделать в кратчайшие сроки, придаст нам сил.

Хороший человеческий материал – залог успеха всего мероприятия. С его помощью мы построим силу, которая создаст условия для проведения Вселенского Собора, который поможет вывести православие из состояния зависимости и даст ему шанс стать спасателем человечества. Но чтобы это произошло, Собор должен ответить на многие вопросы.