И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Венцель, изумленный и печальный, вернулся к Моррейну и передал ему слова Вильфрида. Сам Алекс также был ошарашен новостью о смерти Лабушера и приказал Венцелю не трогать уродцев, а продолжать натиск в районе шатра-столовой, где развернулись тяжелые бои. Поразмыслив чуть позже, Алекс догадался, как именно умер Лабушер; что не простая остановка сердца стала этому причиной, а отравление громадным количеством мышьяка, причем намеренное. «Жероним, ты то зачем себя жизни лишил… – проносилось в голове Алекса. – Ох, что ж такое. Ты бы мне очень пригодился после захвата власти в цирке. Ну ничего, как сказал Омар, что было, то ворошить не нужно, или как-то так. Как-нибудь помолюсь за тебя, мой дорогой».
После освобождения «квартала» уродов позиции надзирателей немного пошатнулись, поскольку мятежникам удалось подойти с трех сторон к шатру-столовой. Отдельные столкновения и бои шли по всей территории цирка, исключая, разве что, «золотой квартал», куда пока мятежники и не стремились пока что. Выстрелы и крики людей слышались повсюду. Порой, чтобы сбежать от надзирателей, люди бросались в них всем, что попадалось им под руку. В ход шли даже предметы одежды, сапоги и туфли, перчатки и шляпы. Все, что могло задержать неистовых демонов, использовалось безоружными и слабыми людьми. Часто им на помощь прибегали вооруженные мятежники, убивавшие или серьезно ранившие надзирателей, но бывало, когда они и не прибегали, и тогда люди, если не могли убежать, были обречены на смерть. Некоторых надзирателей удавалось связать и оттащить к Моррейну, который заново промывал им мозги и переманивал на свою сторону. Таких надзирателей поначалу было немного, и их не пускали в бой, а прятали в закрытых шатрах лазарета, где они восстанавливались и настраивались против Сеньера и просеньеровских надзирателей. К тому же, Моррейн хотел использовать надзирателей в качестве своей лично охраны, как всегда делал Сеньер. Тут Алекс серьезно нарушил обещание, данное им Апельсиновому клубу и простым сотрудникам, заключавшееся в том, что все надзиратели будут уничтожены, как недостойные права на жизнь и нелюди, искусственно созданные по приказу Сеньера. Моррейн же считал теперь, что сам Сеньер повлиял лишь на умственные способности надзирателей, лишив их самостоятельного мышления, буквально загипнотизировов их, но на невероятные физические способности надзирателей повлиял Лазар Буффле, откормивший и натренировавший настоящих церберов. Поэтому, как считал Моррейн, намного эффективнее и полезнее было бы не уничтожать всех надзирателей скопом, а оставить из них примерно два десятка, чтобы поддерживать дисциплину внутри охраны цирка, а в будущем, может быть, и использовать надзирателей в качестве цирковых достопримечательностей.
Много Алекс думал о том, куда подевался Безымянный палач. Его нигде не было. Собственно, и раньше никто не знал, где он живет во время стоянок, как он выглядит, даже голоса его никто никогда не слышал. Впрочем, это ни к чему. Зачем слышать голос и видеть лицо палача? Вполне вероятно, что Безымянный палач все время проводил на «Горе» в одном из вагонов. Вокруг этой версии Алекс и стал размышлять. Ему очень хотелось оставить Безымянного палача в цирке, но все члены клуба были яростно против, считая, что после свержения Сеньера попросту не за что будет казнить. Алекс с ними соглашался, но даже ради собственного спокойствия предпочел бы, чтобы за спиной у него стоял двухметровый бугай, без лишних вопросов готовый отсечь голову любому, на кого укажет пальцем его начальник.
Здесь следует несколько отстраниться от описания размышлений Моррейна и перенестить в «золотой квартал», где Ирэн вела беседу с Ларошем. Ирэн… Эта плутовка, не имеющая в своей черной от злых дел и табачного дыма душе даже маленького отсека для настоящей человеческой любви, казалось, и не знала, что несколько часов назад ее дочь была убита собственным отцом, ее супругом. Она спокойно пила одну чашку кофе за другой, не лила горьких слез, лишь слегка волновалась, и то, совершенно по другой проблеме.
– Надо делать ноги отсюда, – сказала Ирэн, сделав очередной глоток из чашки. – Оставаться здесь – это только вредить самим себе. Ты раздобыл все, что нужно?
Ларош недоумевающе смотрел на Ирэн и пытался понять ее, увидеть что-то на ее лице.
– Скажи мне, Ирэн, – произнес он, – а ты вообще хоть что-нибудь, кроме жажды денег и похоти испытываешь? У тебя погибла дочь, Ирэн, дочь! Я самолично заворачивал ее тело в ковер, черт возьми!
– Успокойся, хватит! – визгнула Ирэн и дернула рукой. – Мне жаль, что Марин погибла, да еще и так нелепо и страшно. Но, если быть откровенной, ее я по-настоящему никогда не любила. В детстве ее, может быть, мне хотелось нянчиться с ней, играть с ней во всякие десткие игры, но с возрастом внешне она становилась все больше похожа на своего отца, и меня это коробило. Ее смерть стала для нас невероятным подарком судьбы. Теперь предстоит в три раза меньше всевозможной бумажной волокиты.
Ларош усмехнулся и подметил ехидно:
– Да уж, ты действительно подходящая пара своему сумасшедшему мужу.
Ирэн рассердилась и сказала:
– Так, вот что: либо ты сейчас же уматываешь отсюда и продолжаешь прислуживать моему сумасшедшему мужу, а после сгниешь здесь после его падения, либо ты заканчиваешь задавать дурные вопросы, берешь себя в руки и помогаешь мне убраться отсюда, а заодно и присоединяешься ко мне в роскошной парижской квартире и загородном шато.
– Хорошо, прости, – произнес Ларош и подошел поближе. – Но скажи, прошу, зачем тебе сбегать из цирка, если после смерти Сеньера ты его унаследуешь и сможешь делать с его сотрудниками и деньгами абсолютно все, что пожелаешь?
Ирэн рассмеялась и случайно опрокинула пустую чашку. Благо, та не рассыпалась, но издала громкий звук стука фарфора о пол, чем не хило подпортила слух Ирэн и Ларошу.
– Этот цирк мне совершенно не нужен, – сказала Ирэн, подняв чашку. – Слишком много с ним проблем. Мне нужны банковские счета мужа, на которых лежат миллионы и миллионы франков, накопленные им почти за тридцать лет. Дополнительно к счетам я заберу с помощью месье Адруа все его дома и квартиры. Ну а циркачи пускай тут сами разбираются.
Ларош с минуту колебался, а потом поддержал Ирэн, посчитав, что такой расклад будет ему гораздо выгодней.
Из «золотого квартала» далеко удаляться не нужно, поскольку в другом шатре неподалеку сидели Жорж Франк и Николя Леви. Шатер принадлежал Леви,
