Ночная смена - Dok

Сапер по кличке Крокодил пренебрежительно фыркает носом, и идет, не торопясь к мертвецам у стенки.

— А что его Крокодилом зовут? Может, по именам познакомимся?

— Пока не стоит. Меня зовите Правилом.

— ПрАвило или ПравИло?

— Оба допустимы. Вот схему минирования мы так и не нашли, что печально. То, что мальчик показал — сняли, но не факт, что это все. Как бы с утра не потащили ущербных.

Крокодил тем временем подходит с жменей всякого барахла из карманов покойного охранника. Саша брезгливо морщит нос. Саперы уходят в палатку, но очень скоро выкатываются оба оттуда — причем, не долго думая, угоняют БТР.

Тот, который Руль — успевает махнуть с брони — дескать, обходитесь пока без нас.

Наверное, нашли, что искали.

— Счастливые люди — меланхолически замечает братец.

— Так мы тож счастливые — возражаю я.

— С одной стороны — несомненно — так же меланхолически соглашается младшенький.

— А с другой?

— С другой… нет. Конечно, нам остолбененно повезло, что в самом начале остались живы. Упредить успели, кого могли, тебе люди хорошие сразу попались, мне тоже — если б не Миха — я б может, и умом тронулся. А у Михи психика — железобетон марки 600. Родители наши — в глухомани, надеюсь живы. Так вот глянешь на то, что в этом лагере творилось — особенно это понимаешь.

— Так в чем дело?

— В этом. Во всем этом. Какой везухой это назвать можно? Корапь-то потонул, а то, что нам повезло в шлюпке оказаться… Еще неизвестно, как оно окажется — братец и впрямь выглядит понурым.

— Да брось. Сказку Гайдара читал? Про горячий камень?

— А что, Гайдар еще и сказки писал? — удивляется Саша.

— Не, речь про его дедушку. Так вот у него есть сказочка — типо вот лежит валун — на ощупь горячий — и мальчику становится известно, что если его раздолбать — то жизнь снова проживешь. Ну, мальчик идет к герою-революционеру — типо дедушко — вот иди разломай камень, а то ты вот и без руки и без ноги и без глаза и без зубов — а так жизнь проживешь занова.

— И что революционер?

— Не, говорит, на фиг мне это — чтоб опять и ногу оторвало и руку отрубили и зубы повышибали…

— Э, как всегда заковыристо… Проще-то что хотел сказать?

— Проще? Ну, вот с дедами нашими ты хотел бы временем проживания поменяться? Чтоб три войны, да коллективизации, да индустриализации? Или с отцом — охота поменяться временем проживания? Чтоб опять же пара войн, да блокада, да голод, да потом работа на износ на благо страны — и в итоге оказывается, что работал на страну, а присвоили себе все это сотня шустрых прохвостов? К фигам. Мне мое время нравится больше. Хотя и такое — оно нам досталось. Вот и нихьт ин ди гроссе фамилие клювен клац-клац.

— Ладно. Залез на своего конька. А я вот хочу рыбу половить, да в баньке попариться.

— Ну. Скоро уже народ просыпаться начнет — взопреем мигом. Токо так пропотеть — в минутку.

— Это да. Часа два — и начнется…

— О, Личный Его Императорского Высочества Принца Фернуапа Тридцать Девятого Четырех Золотых Знамен и Золоченого Бунчука с Хвостом и Брякалкой Именной Бронеход "Гордый Варан" — говорит Саша при виде нашего бэтра, волочащего за собой другую железяку.

Совершенно неожиданно первым с командирской машины прыгает Демидов — вот уж кого меньше всего ожидал тут видеть.

— Ты-то откуда?

— А я с пополнением!

— Что Дарья тебя отпустила?

— Ну… почти…

— Гляньте, а он с винтовкой!

И действительно на плече у Демидова — малопулька. Вид у него забавный — с одной стороны вроде как побаивается. А с другой — как бы и самолюбованием занимается. Гордится мальчишка собой, явно.

— Вот сейчас Андрюха вставит тебе фитиля.

— Не. Он одобрил. Только звание такое присвоил, что не пойму.

— Это какое?

— Гаврос. Это что ваще? Че-то на Барбоса типа?

— Гаврос — удивляется Саша. — Греческое что-то?

До моей головы, наконец, доходит.

— Да не Гаврос. Гаврош наверно?

— Да, точно — Гаврош. Это — собака?

— Не это пацан такой был, беспризорник. Когда в городе пошли уличные бои — воевал как зверь. Так что все в порядке — почетное погоняло. Ну, то есть звание.

— А, ну тогда — ладно.

Бывшая "Надежда группы" успокаивается, видно опасался попасть снова в глупое положение. А так — свой брат, пацан такой кульный…

Шум в ушах все- таки сильно мешает. Надо ж, как меня этот чертов наркоман уделал. С другой стороны — неудивительно. Ради кайфа нарк пойдет на любое преступление, ему и себя не жаль. Что забавно — я ж своими глазами видел два эксперимента, после которых словечко "кайф" стало для меня синонимом слова "смерть".

Известно, что у любого живого существа самое главное — это его жизнь.

Но не всегда.

Я-то прекрасно помню эти довольно интересные эксперименты по поводу приоритетов.

Антураж — клетка с полом, по которому проведен ток. Когда крыса идет по полу — ее бьет током. Ток можно регулировать — вплоть до смертельного уровня. Есть два безопасных островка — на торцах клетки, там током не бьет. Крыса располагается на одном конце, а на другом размещается что-то важное для крысы.

1. еда. Крыса идет к еде и ее шарашит током. В конце концов, при повышении силы тока крыса предпочитает сдохнуть от голода, но не получать разрядов.

2. вода. Тут силу тока надо увеличивать — от жажды крыса помирать соглашается только под более сильными разрядами. Потому как без воды крыса живет не дольше суток, обмен веществ у нее ураганный.

3. детеныши. К своим новородкам крыса-мама прет, невзирая на любой ток. Как пишут в романах "только смерть могла остановить ее".

Понятно с приоритетами? Так вот оказывается, что если сочетать этот эксперимент с известным вживлением в мозг — в центр удовольствия электродов — крыса давит на клавишу и получает кайф, то такой кайфующей крысе похрену и еда и питье и детеныши.

Ее ничего кроме собственного кайфа не интересует, и кайфует она аккурат до смерти — которая из-за пропажи интереса к жратве и питью наступает через сутки…

Вот я и вижу, что нам старательно вколачивают, что самое главное в жизни — это кайф… Крыса с детенышами и клавишей так перед глазами и стоит.

Вроде бы становится светлее. Или из-за фонарей на технике? И вроде бы уже глаз различает, что техника — зеленого цвета и даже детальки всякие. Или все же фары?

Народу становится еще больше — начвор приехал.

Первым делом они сцепляются с Ильясом.

Нашему командиру уже не понравилось, что саперы утрюхали на коробочке, то, что начвор увел самую мощную нашу единицу — понравилось еще меньше. А тут начвор нагло налагает лапу на большую часть благоприобретенной нами техники. Этого Ильяс вынести не может.