Гобелены Фьонавара (сборник) - Гай Гэвриел Кей

Финн открыл глаза, почувствовав ее прикосновение. Она видела, что он ее узнал. Видела, как он молча задал вопрос.

Стараясь очень четко выговаривать слова, Джаэлль произнесла:

– Дикая Охота улетела. Пришел один из параико и приказал им вернуться назад в пещеру, применив то же заклятие, которое заключило их туда.

Она увидела, как он кивнул. Казалось, он понял. Он должен был понять, осознала Джаэлль. Он ведь был одним целым с Дикой Охотой. Но теперь он снова стал обычным мальчиком, его голова лежала на коленях у отца, и он умирал.

Но его глаза все еще оставались открытыми. И он сказал так тихо, что ей пришлось низко склониться к нему, чтобы расслышать:

– Значит, я все сделал как надо?

Она услышала, как из груди Шахара вырвался слабый стон. И ответила сквозь слезы:

– Ты сделал даже больше, Финн. Ты все делал правильно. Все-все, с самого начала.

Она увидела, как он улыбнулся. Снова показалась кровь, и снова она вытерла ее рукавом своего платья. Он закашлялся и сказал:

– Она не хотела меня сбросить, знаете ли. – Джаэлль не сразу поняла, что он говорит о своей лошади. – Она испугалась, – сказал Финн. – Не привыкла летать так далеко от остальных. Она всего лишь испугалась.

– Ох, сынок, – хрипло прошептал Шахар. – Не трать зря силы.

Финн взял отца за руку. Глаза его закрылись, дыхание стало медленнее. Слезы одна за другой текли по лицу Джаэлль. Финн снова открыл глаза.

Глядя прямо на нее, он прошептал:

– Вы скажете Лейле, что я ее слышал? Что я ехал к ней?

Джаэлль кивнула, она почти ничего не видела.

– Думаю, она знает. Но я скажу ей, Финн.

В ответ он улыбнулся. В его карих глазах было много боли, но в них был и тихий покой. Он долго молчал, у него уже оставалось мало сил, но он хотел задать еще один вопрос, и Верховная жрица знала, что он последний, потому что он сам оставил его напоследок.

– А Дари? – спросил он.

Она обнаружила, что на этот раз даже не в состоянии ответить. Горе судорогой перехватило ей горло.

Ему ответил Пуйл. Он сказал с бесконечным состраданием:

– Он тоже все сделал правильно, Финн. Все. Он умер, но перед тем, как умереть, убил Ракота Могрима.

Глаза Финна широко раскрылись в последний раз. В них были радость и горестная боль, но в конце снова остался лишь покой, безграничный и бескрайний, перед самым наступлением темноты.

– Ох, малыш, – произнес он. А потом умер, держась за руку отца.

В последующие времена возникла легенда, сказка, которую, возможно, подхватили потому, что многим из переживших те дни хотелось, чтобы это было правдой. Сказка о том, что душе Дариена, которая отправилась в полет незадолго перед душой его брата, чье-то заступничество позволило подождать в безвременье среди звезд, пока Финн догонит его.

А затем история повествует, как они вместе вышли за стены Ночи, которая окружает все миры живых, и направились к свету Чертогов Ткача. И душа Дариена приняла облик маленького Дари, и глаза его души были голубыми, а души Финна – карими, когда они бок о бок шагали к Свету.

Так эта легенда и разошлась потом, рожденная горем и страстным желанием. Но Джаэлль, Верховная жрица, в тот день поднялась с колен и увидела, что солнце уже почти закатилось и вечер перешел в сумерки.

Пуйл тоже поднялся, и Джаэлль взглянула в его лицо и увидела, что сила запечатлелась на нем так глубоко и так явно, что она испугалась.

И заговорил он именно голосом повелителя Древа Жизни, Дважды Рожденного.

– Среди всего горя и радости этого дня, – произнес он, глядя, кажется, сквозь нее, – остается исполнить еще одно, и, по-моему, это предстоит сделать мне.

Он медленно прошел мимо нее, и она обернулась и увидела при свете заходящего солнца, что все собрались на равнине вокруг Галадана. Они стояли неподвижно, словно статуи или застывшие во времени фигуры.

Оставив Шахара наедине с сыном, она пошла вслед за Пуйлом, держа свой серебряный обруч в руке. И, спускаясь вниз, к равнине, она слышала над головой быстрый шелест невидимых крыльев воронов, имена которым Мысль и Память. Она не знала, что он собирается делать, но в тот момент она поняла нечто другое, истину в глубине собственного сердца, когда увидела, как расступился круг людей и дал дорогу Пуйлу, который вошел в этот круг и встал лицом к повелителю волков, андейну.

Ким стояла между Лореном и Руаной и смотрела, как Пол вошел в круг, и перед ее внутренним взором промелькнуло внезапно странное видение – и исчезло так же быстро, как появилось: Кевин Лэйн, беспечно хохочущий в Зале собраний, когда ничего еще не произошло. Совсем ничего.

Стояла глубокая тишина. В красных лучах заходящего солнца лица собравшихся сияли странным светом. Ветер дул очень мягко с запада. Повсюду вокруг них лежали мертвые тела.

В кольце живых Пол Шафер встал перед Галаданом и сказал:

– Мы встретились в третий раз, как я тебе и обещал. Я говорил тебе в своем мире, что третий раз будет расплатой за все.

Его голос звучал ровно и тихо, но бесконечно властно. До этого часа, поняла Ким, Пол донес всю свою одержимую напряженность, и теперь к ней прибавилось то, чем он стал во Фьонаваре. Особенно после окончания войны. Потому что она была права: его сила не была силой битвы. Она была иной, и теперь она поднялась в нем.

– Повелитель волков, – произнес он, – я умею видеть в любой темноте, которую ты можешь сотворить, и сломаю любой клинок, который ты попытаешься метнуть в меня. Думаю, ты знаешь, что это правда.

Галадан стоял тихо, внимательно слушая его. Его покрытая шрамами красивая голова была высоко поднята; серебряная прядь в черных волосах блестела в меркнущем свете. Рог Овейна лежал у его ног, словно ненужная игрушка.

– У меня не осталось клинков, которыми я мог бы сражаться, – ответил он. – Все бы пошло по-другому, если бы пес не спас тебя на Древе, но теперь у меня ничего не осталось, Дважды Рожденный. Долгий путь закончен.

Ким услышала многовековую усталость, скрытую в его голосе, и попыталась не поддаваться жалости.

Галадан повернулся и обратился к Руане.

– Так много лет, что я и вспомнить не могу, – мрачно произнес он, – параико из Кат Мейгола тревожили мои сны. В этих снах тени великанов всегда перечеркивали мои желания. Теперь я понял, почему. Из-за могучего заклятия, которое сотворил Коннла давным-давно, настолько могучего, что оно и сегодня смогло удержать Охоту.

Он без сколько-нибудь заметной иронии поклонился Руане, а тот смотрел на него не мигая и ничего не отвечал. Ждал.

Снова Галадан повернулся к Полу и повторил:

– Закончен. У меня ничего не осталось. Если ты надеялся на противостояние теперь, когда ты обрел свою силу, то прости, если разочаровал тебя. Я буду благодарен за любой конец, который ты мне назначишь. Сложилось так, что он мог с тем же успехом наступить уже давно. Я мог бы тоже прыгнуть с Башни.

Момент настал, поняла Ким. Она прикусила губу, а Пол произнес спокойно, полностью владея собой:

– Нет никакой необходимости в том, чтобы все кончилось, Галадан. Ты услышал Рог Овейна. Ни один истинный приверженец зла не может услышать этот Рог. Может быть, ты позволишь этой истине привести тебя обратно?

Раздался ропот, который быстро стих. Галадан внезапно побелел.

– Я слышал Рог, – признался он, словно против своей воли. – Не знаю, почему. Как я вернусь обратно, Дважды Рожденный? Куда мне идти?

Пол молчал. Он лишь поднял руку и показал на юго-восток.

Там, далеко на холме, стоял Бог, нагой и великолепный. Лучи заходящего солнца низко стелились над землей, и его тело отливало красной бронзой в этом свете, и ярко сияли ветви рогов на голове.

Оленьих рогов Кернана.

Только усилием воли, поняла Ким, Галадан удержался на ногах, когда увидел, что явился его отец. На его лице не осталось никаких красок.

Пол, полный владыка этого мгновения, произнес голосом Бога:

– Я могу обещать тебе конец, которого ты желаешь, если ты снова попросишь меня. Но сначала выслушай меня, повелитель андейнов.

Он на секунду замолчал, а затем сказал, не без доброты в голосе:

– Лайзен мертва уже тысячу лет, но лишь сегодня, когда ее Венец засверкал на погибель Могрима, ее душа обрела покой. И душа Амаргина также освобождена от блуждания по морям. Две вершины треугольника, Галадан. Они умерли, наконец действительно умерли. Но ты еще жив, и что бы ты ни сделал из-за своей обиды и гордости, ты все же услышал Рог Овейна. Откажись от своей боли, андейн. Отпусти ее. Сегодняшний день знаменует самый конец этой горестной истории. Так позволь ей закончиться. Ты услышал звук Рога – значит, есть для тебя путь назад, на эту сторону Ночи. Твой отец пришел, чтобы стать твоим наставником. Позволь ему увести тебя и излечить, а потом привести обратно.

В тишине эти четкие слова падали, как капли дождя, дарящего жизнь, который Пол купил ценой своего тела на Древе. Одно слово за другим, тихие, как дождь, одна блестящая капля за другой.