Возвращение в Полночь - Константин Мзареулов

Но нет. Гунад вежливо приветствовал физика-землянина, уточнил анкетные данные, выяснил, не страдает ли Марат клаустрофобией, не боится ли вселенских панорам, насколько хорошо переносит колебания гравитации, комфортно ли чувствует себя в скафандре, прихотлив ли по части пищи.

Выслушав ответы, Великий Гость оскалил большие желтые зубы и весело прокомментировал:

— Мы так и думали, что долгая жизнь в орбитальном поселении закаляет. Уважаемый гуманоид, вы намного крепче, нежели коренные земляне.

— Благодарю, — выдавил Ирсанов.

Он так и не понял, для чего гунадам его способность приспосабливаться. Вроде бы его приглашали не дикие планеты осваивать и не в шахте уран добывать, а в университетском научном центре работать. Скорей уж должны были спросить, сможет ли Марат Ирсанов прижиться в цивилизованном городе. Конечно сможет!

Между тем гунад продолжал:

— Не будем делать вид, что нам неизвестно печальное обстоятельство… — Марат обмер, с ужасом ожидая продолжения, однако пришелец имел в виду вовсе не его сотрудничество с разведкой. — Мы прекрасно знаем, что немалая часть землян испытывает неприязнь к инопланетянам. Многим из ваших соплеменников неприятны наши запахи, наши голоса, наш внешний облик… Не страдаете ли вы подобной фобией?

— Вроде бы нет… — Неожиданно для себя Марат признался: — Пожалуй, только кланты и аркхи меня пугают.

— Кланты пугают даже меня, — буркнул гунад, продолжив без перехода: — Расскажите о своих политических взглядах. В частности, чей вы патриот — Гермессиона или Земли?

Вопрос оказался не из легких. В политических партиях Ирсанов отродясь не состоял, поскольку считал политиков бессовестными демагогами. При этом он был патриотом Земли и сторонником жесткого земного владычества на всех населенных людьми планетах и сооружениях, а также выступал за социальную справедливость и за равноправные отношения человечества со Старшими Мирами.

Говорить о последнем нюансе не хотелось, но Марат понимал, что невидимая аппаратура наверняка следит за его мыслями. Поэтому он сказал не таясь:

— И еще мне бы хотелось, чтобы Земля достигла следующей технологической ступени и заслужила право стать полноценным членом галактического сообщества.

— Похвально, — изрек гунад. — Особенно в части, где вы говорили о социальной справедливости. Надеюсь, вам понятно, что земной социум далек от совершенства и что блага распределяются весьма несправедливо?

Он добавил суровые фразы о коррумпированных человеческих правителях, об алчности олигархов и тлеющем недовольстве низов. Кроме того, обронил: дескать, некоторые цивилизации питают к человечеству не лучшие чувства, а потому даже позволяют себе открытое применение силы. Марат напрягся, надеясь услышать очередное сенсационное откровение, но гунад внезапно заговорил о другом:

— Нам известно, что вы участвовали в нескольких конфликтах в составе войск Гермессиона. Отражали атаки, штурмовали соседние поселения. Даже сумели отбить в одиночку нападение на орбитальную платформу. Теперь же вы стали горячим патриотом Земли и дали отпор агентам известной цивилизации, недружественной как человечеству, так и Гунадри. — Он добавил после короткой паузы: — Означает ли это, что вы быстро проникаетесь верностью к миру, в котором живете?

Для вчерашнего провинциала-орбитальника это было слишком. Оказывается, пришельцы, как и коренные земляне, любили рассуждать о совершенно абстрактных материях, над которыми нормальный человек в трезвом виде даже не задумается. Он бы еще про смысл жизни спросил!

В местах, где Марат провел большую часть жизни, не было принято анализировать причины своих поступков. Орбитальники жили сиюминутными заботами, а все остальное старались спрятать поглубже. В целях личной безопасности.

Тем не менее гунад ждал ответа, и Марату пришлось вымучить:

— Патриотом Земли я был всегда, так родителями воспитан. А воевал не по убеждению — по принуждению. В последние же два раза и вовсе пришлось браться за оружие в безвыходной ситуации — иначе бы нас всех перебили.

Великий Гость выслушал его вполне благожелательно, даже похвалил за прагматичное благоразумие. На этом инопланетянин отпустил Ирсанова, поручив клерку-землянину разобраться с оставшимися формальностями.

Марата проводили в комнату, где было много приборов и мало сотрудников, облаченных в разноцветные комбинезоны. Трехмерный сканер записал параметры его телосложения — оказывается, это было нужно, чтобы изготовить точно по размеру скафандр на случай космических экспедиций.

Ему также объяснили, что разрешается брать с собой в дорогу. Инструктор особо подчеркнул, что хорошо бы прихватить образцы привычной пищи — на месте можно будет синтезировать их точную молекулярную копию.

— Вода и воздух на Старших Мирах пригодны для нас? — поинтересовался Марат.

— В большинстве случаев пригодны, — клерк заглянул в электронное досье. — На Гундайре, куда вас пригласили, практически земной воздух, а климат даже помягче пекинского. В крайнем случае, вам будет жарко, но для таких случаев есть одежда с кондиционером. Единственное ограничение — алкогольные напитки гунадов ядовиты для вас. Так что пить придется свое.

Еще сотрудники Аунаго сообщили, что на Гундайре он будет получать в местной валюте сумму, эквивалентную 200 галаксам в сутки, которые длятся 33 земных часа. Марат немедленно подсчитал в уме: выходило четыре с половиной тысячи в месяц — бешеные деньги.

Клерк поспешил охладить его восторги. Оказалось, что пятую часть этих денег у Марата заберут в качестве подоходного налога, еще полсотни придется ежедневно платить за жилье и питание. Так что чистыми выходило порядка двух штук в месяц.

Однако, прочитав контракт, Ирсанов обнаружил обнадеживающие пункты. За успешное выполнение плана исследований ему причитались крупные премии. К тому же на время экспедиций за пределы Гундайры были предусмотрены серьезные доплаты за риск. В случае же каких-либо неприятностей вроде ранений, отравлений или смерти семья получит очень солидные выплаты. Кроме того, командированному полагался аванс в размере тысячи хонов — эта гунадская денежка равнялась примерно двум с половиной галаксам. Треть аванса он получал в галаксах сразу после подписания контракта, остаток же за вычетом налогов — по прибытии в Гунадри.

Условия показались справедливыми и даже заманчивыми. Марат немедленно подписал документ, после чего клерк выдал ему упомянутый в контракте аванс — почти тысячу галаксов на подъемные расходы. Ирсанову также вручили билет до Гундайры. Отправление — через три дня через портал Аунаго.

— И еще, — сказал служащий Аунаго. — В зависимости от типа корабля и маршрута, которым вас отправят, персонал космолета может потребовать от пассажиров выполнить различные требования. Например, снять одежду, принять какие-то медикаменты и так далее. Подчиняйтесь беспрекословно — это делается для вашего же блага.

Марат, занервничав, стал выяснять, как надо вести себя во время межзвездного перелета. Клерк только отмахнулся, сказав, что ничего страшного не случится, а потому не стоит думать о ерунде.

На этом инструктаж завершился.

Ректорат предоставил ему обещанный отпуск, и Марат собирался провести последние дни с семьей. Вечера текли скучно: за ужином начинался традиционный разговор — домочадцы пытались вообразить, каково будет главе семьи на Старших Мирах и как они заживут, когда Марат привезет толстые пачки галаксов. Картины рисовались беспредельно радужные, только все Ирсановы понимали, что сбудется далеко не большая часть их мечтаний.

У жены были и другие глюки. Она прочно вбила в башку, что инопланетяне обиделись на Марата из-за раскрытого секрета глюонных ловушек.

— Уберут тебя — и никто даже следствия вести не будет, — говорила Вероника в перерывах между обсуждением планов на будущее. — Как мы без тебя выживем — одни, на чужой планете?

Когда нападала хандра другого типа, она принималась хныкать, что Марат их бросит и останется на Старших Мирах.

— Каждую неделю через порталы отправляются сотни молодых и здоровых, — причитала она. — И парни едут, и девчонки. Обкрутит тебя какая-нибудь мочалка — не захочешь к нам возвращаться.

— Не болтай глупости, — стонал в ответ Ирсанов. — Без твоего скулежа на душе тошно.

— Папа нас не забудет, — утешал Веронику младший сын. — Он будет на фотки наши смотреть.

Старший с готовностью добавлял:

— Как только посмотрит на голограмму твоей рожи — сразу расхочется на Землю.

От этого однообразия становилось невмоготу. Марат даже обрадовался, когда в предпоследний вечер позвонил Сандерс и предложил встретиться.