Агент его Величества - Вадим Волобуев

Он вышел из пивной и втянул носом пропахший гарью воздух. Надо было уносить ноги. Скоро сюда явятся крепкие ребята Джона Морриси – вожака «Мёртвых Кроликов». Ох и влетит же от них Сонни! Ну да поделом – хватит жрать из двух кормушек.

Нисон окинул подозрительным взором окрестности и зашагал прочь. Под ногами его расплёскивалась грязная жижа, над головой коптили дымоходы, а по сторонам тянулись бесконечные деревянные строения с прогнившими стенами и разбитым стёклами. Из приоткрытого окна в одной из этих развалюх хор нетрезвых мужских голосов тянул знакомую до боли песню, которая со времени битвы пятьдесят седьмого года превратилась в своеобразный гимн «Мёртвых кроликов».

Они дрались субботней ночью,сходились, рвя друг друга в клочья.Газеты описали драму;Стреляли, резали, крушили,и кипяток нещадно лилиВ бою за берег Иордана.

Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.

Четвёртого июля в ночьони старались превозмочьДруг друга; был составлен план.Кого-то ранили, иных убили,немало крови там пролилиВ бою за славный Иордан.

Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.

Тенистой улицы бойцамс подмогой мусора явились,Приказ такой был сверху дан;Дубины, пули, кирпичи летали,и жатву смерти собирали —Трудна дорога в Иордан.

Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.

Ряды полиции сомкнулись,но Кролики лишь усмехнулись,И в новый бой вступили рьяно;Швыряли камни, кирпичи,ужасный стон стоял в ночи.Враг отступил от Иордана.

Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.

Сраженье кончилось, онолишь помраченье принесло одно,Намёк во снах был людям дан:Как чёрт на палках разбитнойбродил по тёмной мостовойВсю ночь, волнуя Иордан.

Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.

С приходом дня, едва просохла кровь,они сошлись на битву вновь,Лицом к лицу стояли там.Пришли солдаты и без промедленьяРассеяли столпотворенье,Прогнав и Кроликов, и Птиц за Иордан.

Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через Байяр никогда не прошла.Сбросим шинели, засучим рукава,Чтоб мразь через квартал ни в жизнь не прошла.

«Чёрт побери, – мысленно ругался Нисон, идя по направлению к церкви святого Георгия. – Что за дерьмо тут творится? Кажется, этим русским занимались очень серьёзные парни, иначе Сонни не трясся бы так, да и ирландец был бы более уступчив. А может, они в самом деле ни хрена не знают? Ерунда. Сонни сказал, что «Кролики» расплевались с поляками… С чего бы это? Не поделили добычу? Возможно. Наверно, из-за этого и замочили Моравского. Что же делать? Позарез нужен новый стукач. Желательно, из поляков. И не из болтливых. А то сразу разнесётся слух, что я копаю под «Кроликов». Впрочем, он и так разнесётся – пацан постарается… Значит, мне нечего терять. Так же как и Сонни».

Обмозговав своё положение, Нисон решил вернуться в управление и пошарить там в картотеке. Наверняка найдётся человек, висящий на крючке у полиции. Можно заставить его сливать информацию. Если только… Нисон усмехнулся. Если только Гаррисон уже не перехватил его.

В управлении, однако, его ждал сюрприз. Гаррисон сам заявился к нему.

– Как продвигается следствие? – спросил он.

Нисон отвлёкся от проглядывания карточек на своём столе и поднял на него глаза.

– Так себе. А что?

Гаррисон уселся на стул, потёр живот.

– Ко мне сегодня явился этот русский. Рассказал о своих подозрениях насчёт поляков.

– Чёртов сукин сын, – усмехнулся Нисон. – Никак не угомонится.

– Мы с ним навестили гамбургского посланника герра Шлайдера. Ты слышал о нём? Это агент южан в Вашингтоне, а заодно – деловой партнёр Моравского. – Гаррисон вопросительно посмотрел на коллегу.

– Нет, не слышал. А почему ты взял с собой русского?

– Он мог пригодиться мне… И пригодился. Во всяком случае, немец оказался куда словоохотливее, чем можно было ожидать от дипломата. Изложил нам свою версию событий. Хочешь услышать?

Нисон пожал плечами.

– Зачем?

– На тот случай, если похищение русского и убийство поляка связаны между собой.

– Ты думаешь, они связаны?

– Не знаю. Но логика русского мне близка.

– Что ж, валяй. Я тебя внимательно слушаю.

– Э нет, дружище. Прежде ты мне скажи, что нащупал по своему делу.

– Ничего. Одни смутные догадки.

– А в этих догадках присутствует «Калифорниан Атлантик Кампани»?

– Нет. Что это?

– Фирма, торгующая хлопком с европейцами. Шлайдер и Моравский контролировали её.

– Очень интересно, – безразличным голосом сказал Нисон.

Гаррисон смерил следователя пытливым взглядом.

– Это всё, что ты можешь сказать?

– Да.

– Ты неразговорчив сегодня.

– Мне нечего сказать.

– Неужели у тебя нет версий?

– Нет. Мои источники не оправдали себя. Теперь приходиться рыться в картотеке в надежде откопать нужного стукача.

– Неужели так глухо?

– Да.

– Может, всё-таки обратить внимание на слова русского и начать шерстить поляков?

– Именно этим я и хочу заняться. У тебя нет знакомых крыс среди них? Желательно, не из пугливых.

– Что ты имеешь в виду?

– Те, с кем я сегодня общался, были явно запуганы. Они готовы были загреметь на нары, лишь бы не сболтнуть лишнего. Меня это несколько огорчило, – Нисон потёр кулак.

– Любопытно. Кто же их так напугал?

– Вот и я хотел бы это знать.

– Ты не допускаешь, что в наших с тобой делах замешаны большие люди?

Нисон устремил на коллегу пристальный взгляд.

– Допускаю.

– Шлайдер толковал что-то о республиканцах. Говорил, что Моравский был им поперёк горла, и они его устранили.

– Республиканцы? Дьявол, о них я не подумал, – вполголоса пробормотал Нисон.

– А о ком ты думал?

– О… А впрочем, неважно, – он вдруг засуетился. – Извини, Вилли, мне надо уходить. Если будут новые данные, заходи. Я спешу.

– Ну дерзай. Успехов!

Нисон вылетел из управления, остановил первого попавшегося извозчика и велел ему гнать на Тенистую улицу. Усаживаясь в экипаже, подумал с запоздалой досадой: «Зачем я сорвался? Теперь Гаррисон заподозрит неладное». Эта мысль заставила его сморщиться от злости, но отыграть назад он уже не мог. Устроившись поудобнее на скамейке, он принялся лихорадочно составлять в уме план будущей беседы.

Это лишь со стороны кажется, будто добраться до теневых королей невозможно. В действительности дело обстоит куда проще. Для посвящённых, разумеется. Любой полицейский офицер скажет вам, кто хозяин того или иного района, а иногда даже укажет путь к его дому. Такие короли обычно существуют под ширмой какого-нибудь благопристойного заведения, например, угольной компании или банка. Все знают, что скрывается за этим фасадом, но схватить преступника за руку не могут. Ночные короли тщательно пекутся о своей безопасности. Как правило, они не оставляют следов, но если уж такое случается, у них наготове всегда припасены толстенькая пачка банкнот и длинноствольный кольт. Эти два аргумента способны заткнуть рот любому крикуну. Полиция очень редко трогает теневых королей. Не потому, что не имеет улик, а потому, что не хочет получить вместо нескольких крупных бандитов россыпь мелких. Таким образом, все остаются довольны. Полиция – тем, что короли строго следят за своей территорией и не допускают на неё всякую преступную шушеру. Короли – тем, что полиция смотрит сквозь пальцы на их делишки. А простые люди – там, что пока теневые короли и полиция заняты друг другом, горожане могут чувствовать себя относительно спокойно.

Итак, Нисон решил встретиться с одним из таких королей. Его звали Сайски, но это было не имя, а прозвище. Настоящего его имени никто не знал. В своё время он был правой рукой Моуса-Пожарника – легендарного вожака «Чёрных Птиц», погибшего в драке с «Мёртвыми Кроликами». Потом стал ближайшим помощником Мясника Билли, застреленного полицейскими по заданию Таммани-Холла. И вот теперь сам возглавил «Парней с Тенистой улицы». Он был тем тараном, который применяли нью-йоркские республиканцы, когда не оставалось других способов добиться своего. Ему в немалой степени они были обязаны победой на городских выборах, и теперь весьма рассчитывали на его поддержку при выборах губернатора штата.