Эмблема с секрктом - Данил Корецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А это что? – Я тронул ее пальцы.
– Это протез…
– Однако он теплый. И очень натурально выглядит.
– Я тоже напишу тебе адрес и телефон, – трагическим тоном говорит она. – Хотя ты и не просишь… Или не хочешь?
– Ну что ты, Юленька, конечно, напиши!
Она вынимает из-под рюмки зеленый картонный квадратик с круговой надписью «Бар “Лагуна”», и чирикает что-то на обороте.
– Прекрасная визитка получилась, не то что у Кристины. Спасибо, – я с благодарностью прячу картонку в карман.
Подошли Алекс с безутешной подругой. Она вытирала нос универсальными бумажными салфетками и швыряла их в пепельницу.
– За прекрасно проведенное время! – поднял рюмку Алекс.
– И за новые встречи! – сказала Кристина.
Мечтательница!
– Скорые встречи! – уточнила Юлия.
Фантазерка!
Я посмотрел на Алекса.
Он улыбался мне своей белозубой европейской улыбкой. Симпатичный парень этот Алекс. Похоже, он тоже испытывает ко мне расположение…
– Выпьем, дружище?
– Выпьем! – соглашается он.
И тут я заметил, что расстроенная Юлия под стойкой толкнула свою безутешную подругу ногой и выразительно скосила глаза на двух типов в гавайках и белых костюмах. Кристина бросила быстрый взгляд и едва заметно кивнула. Потом основательно рассмотрела брюнетов. Те призывно оскалились в ответ…
Что ж, все понятно: нам надо найти замену, и чем быстрее, тем лучше! Да, мой друг Алекс, ничего не поделаешь, девочки хотят хорошо отдохнуть, это естественно… И почему их отдых должен зависеть от чьих-то отъездов?
Англичанин тоже все заметил, все понял и понимающе кивнул.
Мы почти одновременно отсалютовали друг другу рюмками и молча выпили. Наверное, за мужскую дружбу. Или просто – за жизнь. За эту, раскинутую на целый мир сложную вышивку, где нити наших путей больше никогда, скорее всего, не пересекутся.
– Мальчики, вы не опоздаете на регистрацию? – заботливо спросила Юлия.
*
11 августа 2011 г.
Североморск. Штаб Северного флота
В окно видно неприветливое серое море со стоящими на рейде кораблями. Майор ФСБ Евсеев сделал очередную запись в прошитом и опечатанном спецблокноте:
«Североморск, штаб флота. Отрабатывается личный состав крейсера, несший службу в момент запуска “Молнии”: Степанков, Лукин, Галушко, Реут, Дуневич, Карпов…»
Впоследствии эти короткие заметки лягут в основу подробного рапорта, где перечисленные фамилии будут фигурировать в качестве «объектов отработки». Все «объекты» – матросы крейсера «Иван Грозный». На морском сленге – «рогатые». Сами себя зовут – «мессера»…
– Кстати, почему «мессера»? – спрашивает Евсеев. Он ни к кому конкретно не обращается, но замначштаба кавторанг Ильин приглаживает аккуратные усики и развернуто отвечает:
– В служебных документах личный состав обозначается «мсс» – матросы срочной службы. А они придумали – «мессера», вроде так красивше…
– Гм… А почему «рогатые»?
Ильин мнется.
– Вроде как намек, что служба тяжелая, приходится рогом упираться. Да мало ли что они придумают, товарищ майор! Не обращайте внимания!
Президентская комиссия наделала шороху в армейских частях и подразделениях ВМФ. Четыре спешно собранные межведомственные группы мгновенно разлетелись по «точкам»: представители военно-следственного комитета, военной прокуратуры, военной контрразведки… А Евсеев возглавляет североморскую группу как признанный «охотник на шпионов». Он думал, что дело Мигунова – «Зенита» осталось в прошлом и благополучно забыто, ан нет – высокопоставленного «крота» на высшем уровне командования разоблачают крайне редко: за всю историю КГБ-ФСБ было всего несколько таких случаев. Пеньковский, Поляков, Мигунов… Короче, раз-два и обчелся.
Северный флот стоит на ушах. По плану боевой работы «Иван Грозный» ушел в дальний поход на полгода, но уже через два дня его вернули. Сейчас у штаба толкутся матросики – курят, смеются, толкаются по-мальчишески, ждут допросов. Настроение у всех хорошее: вины за собой не чувствуют – ну, несли вахту в тот день, и что с того? А командиры озабочены, они-то знают, как дела раскручиваются. Или накручиваются. Святых-то людей нет! А спецы ухватятся за крохотную ниточку, потянут, потянут и вытянут на целый клубок!
От озабоченности и придан комиссии аккуратный капитан второго ранга Ильин в отутюженной черной форме – может, сгладит острые углы, смягчит что-то или соломки подстелит… На крайний случай, хоть разузнает что к чему: в какую сторону копают да что нарыли при отработке личного состава…
Евсеев вздохнул. «Отработанные» – как их ни называй: хоть «объектами», хоть «рогатыми», хоть «мессерами», – вряд ли прольют свет на провал запуска, из-за которого не только отрабатываемые части на ушах стоят – все Министерство обороны на ушах стоит, да что там Минобороны – вся страна на ушах!
– Томочка, ты… вы готовы? – заботливо поинтересовался подполковник Мезенцев, начальник отдела ВСК[16].
– Сейчас, Федор Яковлевич, – отозвалась военный следователь, лейтенант юстиции Калинина. Она подключила ноутбук к принтеру и открыла на экране шаблон протокола допроса. Выглядит лейтенант юстиции великолепно, если бы у Евсеева были такие подчиненные, он бы тоже взял себе в помощь…
– Так я зову? – оживляется капитан-лейтенант Ященко, местный особист. Смотрит он на майора Кузьмина – особиста из Центра, начальника по своей линии, который перебирает пачку личных дел.
Через минуту в кабинет с огромной картой на стене входит паренек – крепкий, круглолицый, ноги калачиком, форма ушита, туго обтягивает фигуру. Настоящий годок[17].
– Галушко Алексей Васильевич, старшина второй статьи, крейсер «Иван Грозный»! – докладывает он, вроде как по уставу, но со снисходительной ленцой, как и положено дембелю. И осмотрелся уверенно, по-хозяйски.
Майор ФСБ в темно-синем кителе и четыре офицера следственного комитета и контрразведки его не заинтересовали. Замначштаба – тем более. Лейтенанта юстиции Калинину он осмотрел более основательно и с видимым удовольствием.
– Присаживайтесь, свидетель! – Мезенцев показал на стул. Старшина сел, явно воспринимая такую предупредительность подполковника юстиции как должное.
– Вы хорошо помните день 15 июля? – начал допрос Мезенцев.
– Еще бы! Всю жизнь не забуду!
– В связи с чем он так врезался в вашу память?
Галушко усмехнулся, обнажив крепкие ровные зубы.
– Как с чем? Президент с Министром не каждый день приезжают. Я на ходовом стоял, у штурвала. Вот так их видел, как вас…
– Что-нибудь необычное заметили?
– В смысле?
– Может, разговоры какие-нибудь подозрительные?
– У Президента с Министром?! – Галушко, не отрывавший все это время взгляда от ног прилежно фиксирующей его ответы Томочки, удивленно посмотрел на Мезенцева.
– Да нет, что за глупости! – поспешно открестился от такого предположения подполковник. И бросил лейтенанту Калининой:
– Этот бред в протокол не включать!
Потом обвел взглядом офицеров, будто призывая их в свидетели:
– Сколько здесь людей, никто до такого не додумался!
И снова вернулся к старшине:
– Думай, что говоришь! И понимай, что у тебя спрашивают! Повторяю: слышал ли ты разговоры среди личного состава о… Например, о некомпетентности командования… О бардаке в армии и вообще… в стране! О том, что ракета никуда не полетит… Ну, и тому подобное…
Особист Ященко, подавшись вперед, гипнотизировал старшину взглядом хорька, подбирающегося к цыпленку.
Галушко заерзал на стуле и подтянулся.
– Не-е. Такого не слышал.
– А что вы слышали? – подхватил Кузьмин.
Томочка бесшумно и проворно трогала клавиши компьютера, набирая текст. Теперь Галушко уставился на ее пальцы.
– Да ничего я не слышал, – с досадой сказал он. – Я у руля стоял. Мне не до разговоров было.
– Что ж, выходит, все молчали у вас на корабле? – Ященко повысил голос, как бы демонстрируя, что вот, честные люди смело кричат о недостатках, а темные и сомнительные личности, наоборот, молчат в тряпку.
Галушко пожал плечами.
– Вспомните хорошенько, старшина, – напирал на него Мезенцев. – Все-таки пуск в присутствии самого Президента. Событие. Ответственность…
– А мне-то что? – сказал Галушко.
Томочка Калинина на какое-то мгновение даже перестала печатать и посмотрела на него с удивлением. Ященко хищно оскалился и бросил взгляд на своего начальника.
– Мое дело – вахтить и команды выполнять. Рулевой на то и рулевой, чтобы в оба смотреть… – попытался исправить впечатление Галушко. – Да все нормально было. Несли службу, как обычно…
