Танцы теней - Дмитрий Черкасов

Игорь Станиславович встал в наполеоновскую позу — руку за спину, руку за сюртук. Нестерович за его плечом принял вид преданного адъютанта императора.

— Товарищ генерал, ведь существование Ходжи можно считать доказанным! Это его люди! Разрешите провести обобщение? И, может, следует расширить рамки операции?

Сидоров поморщился, убрал руки, устало сел за стол.

— Ты погоди пока с обобщениями… Не успеваем мы. Накрыли поганцев, оперативную директиву выполнили — и хорошо. Тебе скоро командировка предстоит… месяца на три. Вот, вернешься — тогда и поговорим про Ходжу. Тебе Дмитриев все доведет. Иди, готовь активную фазу. С Градом договорись, чтоб не так, как в прошлый раз... У нас боевое задержание, а у них — плановое учение и московская проверка из ЦСН<ЦСН — Центр специального назначения ФСБ России.>. Мобилизационное развертывание батальона спецназа, мать их так! Я с Ярошевичем чуть не подрался тогда.

Озадаченный, полный недобрых предчувствий, Нестерович вышел.

Шубин с генералом молча проводили его глазами.

— Что с Дадашевым? — первым нарушил тишину Сан Саныч.

— А что с Дадашевым?

— Его же похитили. Что-нибудь предпринимать будем?

Сидоров хитро сощурился:

— Официальное обращение было? Не было... Нету тела — нету дела. Пусть его этот дантист уму-разуму поучит. Вы же знаете, где он?

— Знаем.

— Ну, вот! Когда понадобится — достанем… если жив будет. Да вряд ли он нам понадобится. Его помощник в смысле оперативной разработки куда интереснее, поэтому пущай Дадашев пока в подвале у этого дантиста покиснет… И ты лучше подумай, как наш питерский Рэмбо-Стоматолог вышел на Дадашева на Лиговском...

— Думали уже... Значит, был рэкетирский хвост — а мои разведчики не прочухали. У бандюганов тоже есть ребята матерые. Анекдотичные персонажи в малиновых пиджаках — это в прошлом.

— Все! — начальник СЗКСиБТ потер руки. — Иду к Панину на доклад. Хороший мы с тобой камень своротили, есть о чем отрапортовать.

— Это вы своротили. У нас работы не уменьшилось… Вон, как на вашем плакате!

Шубин кивнул на изображение пса с блохами.

Сидоров засмеялся, встал и повернул плакат обратной стороной.

Там был изображен блаженно спящий пес, кучка дохлых блох и большущий баллон-опрыскиватель с красной надписью наискось «SIDOROFF — ANTI-TERROR!».

Лехельт только поднял руку к кнопке звонка, как в квартире Морзика что-то твердое с сильным стуком ударилось изнутри о входную дверь и упало на пол.

Андрей опешил, замер с поднятой рукой, раздумывая, не потянуться ли ему за пистолетом.

Слышно было, как хозяин, бормоча ругательства, подобрал неизвестный предмет, затем тишина — и вновь резкий удар.

— Уа! Блин! — хриплым басом заорал за дверью Черемисов.

Заинтригованный Лехельт отбросил мысль об оружии и позвонил.

Небритый Вовка, в спортивных трусах и майке, открыл дверь, сунув в рот окровавленный палец.

— Жаходи… Я шейчаш, перевяжу только…

Жилище холостяка не было загромождено мебелью. В центре комнаты раскинулась огромная тахта с неприбранной постелью, на стене висели плакаты и боксерские перчатки. На подоконнике стояли кубки, добытые Морзиком в боксерских турнирах.

— Не густо у тебя с мабелью…

— Все, что надо, имеется!

— Так ведь даже сесть не на что. На тахту только…

— Тахта не для того предназначена! Нечего на ней рассиживаться. Сказал, что надо — и уходи. Во!

Морзик ткнул обмотанной култышкой в лист ватмана со словами: «Говори кратко! Проси мало! Уходи быстро!».

— Шучу. Пойдем на кухню, там есть табуретки.

— Да я за тобой, на колесах. Зимородок велел прибыть на службу. С вещами.

— В таком виде? У меня же больничный!

Широкое пухлое лицо Морзика явно утратило симметрию и в левой части своей приобрело желто —зеленый оттенок. Под глазом отчетливо просматривался синяк.

— В командировку тебя отправляют срочно.

— А куда?

— В Коломну, кажется... Клякса все расскажет.

Морзик скептически посмотрел на себя в зеркало, висевшее в прихожей, поскреб пальцем жесткую щетину, оттянул кожу под глазом.

— С такой видухой только на опознанку ехать… Заметут самого. В Москве особенно. А я сегодня к Волану собрался…

— К Волану не пускают, я заезжал. Приедешь из Коломны — вместе сходим.

Вспомнив о Диме Арцеулове, оба посерьезнели.

Молодые, красивые, сильные, они стояли молча и смотрели друг другу в глаза в зеркале. Черемисов на голову возвышался над Лехельтом.

— Клякса — мужик! — гордо сказал Морзик, выпятив могучую бочкообразную грудь.

— Костик — старая гвардия разведки. — определил Андрей, пощипывая плоский нос. — Нас с Гатчины сняли...

Какая-то грусть и чувство вины прозвучали в его голосе.

— Вот морда пройдет — я туда съезжу, разберусь с мусорами! — решительно заявил Морзик.

— Зимородок намылит шею.

— Не узнает! Я по-тихому… Если, конечно, добрый друг не настучит… Шучу, шучу. Но мне тоже охота разобраться!

— Ты, вон, уже наразбирался! Не лицо, а цветик-семицветик! Клякса не верит, что шпана машину вскрыла... Думает, ты сам на них нарвался.

— В протоколе записано! — возмутился Черемисов. — Пусть почитает! Там даже их добровольные признания есть! Вот зануда, блин!..

Он уже забыл, что только что восхищался Зимородком.

— Как же они тебе рожу-то разукрасили, чемпион? — сочувственно спросил Лехельт, глядя на спортивные трофеи хозяина квартиры.

— Бывает… Они тоже не лопухи… с одним я даже дрался когда-то… на городе, кажется. Главное, конечный результат. Трое в КПЗ, только один сбежал. Который в машину влез…

— Значит эти пойдут по хулиганству. Зря старался. Даже сидеть не будут — теперь только по решению суда можно в камере держать...

Морзик огорченно присвистнул, скривился. Разбитые изнутри губы болели.

— Черт с ними! В другой раз никуда не потащу — отметелю прямо на улице, чтобы неповадно было. Им же хуже будет.

— Превышение полномочий.

— А я как частное лицо буду бить!

— Как частное — можно. А это как?

— А вот так!

Черемисов надул щеки, выпучил глаза и скорчил глупую смешную рожу, долженствующую изображать «частное лицо»

— Х-а! Х-а! — он провел короткую серию резких ударов. — И мой коронный — правый боковой — х-а!

— Красиво…, — печально сказал Лехельт и вздохнул. — Только не забывай щеки надувать. Чтобы было понятно, что ты бьешь как частное лицо, а не как сотрудник ФСБ. А то эффект будет не тот.

— У меня эффект всегда тот! А куда нас теперь?

— Клякса обещает выхлопотать шпионаж. Для разрядки. По дипломатам поработаем… Там Кобра накопала кое-что… Да, Кубика похитили!

— Брось! Кому это дерьмо понадобилось?!

Оживившись, Лехельт пересказал несколько приукрашенную историю с похищением, но, закончив рассказ, снова потух.

— Что-то ты, брат, не нравишься мне. — озабоченно сказал Вовка, взяв Лехельта сверху за плечи. — В глаза мне смотреть! В чем дело? Маринка твоя чудит?

Признавая за Андрюхой первенство в интеллектуальных вопросах и в работе, хитрый и житейски пронырливый Морзик опекал его в делах бытовых и сердечных.

— Да так…, — уклонился от расспросов Лехельт. — А что ты делал, когда я позвонил? Что у тебя с пальцем?

— А во! — Морзик показал широкий тяжелый метательный нож. — Учусь! Скоро в Питере будет первенство «Универсальный боец». Хочу выступить — а там в программе ножеметание.

— Ну, и как?

— Да пока не очень… Я если такой штукой между глаз засвечу, убью наповал хоть как, даже рукояткой. Только это же не засчитают.

— Не засчитают. — согласился Лехельт. — Надо, чтобы воткнулся.

— С этим хуже. Я на дверь фанеру повесил — и кидаю. Так он, гад, как отскочит — чуть в пузо мне не впоролся! Еле успел рукой отмахнуть — вот палец и порезал. Чего ты лыбишься?! Сам возьми попробуй!

Лехельт взял нож в ладонь, полюбовался, примерился.

Морзик предусмотрительно спрятался за кухонной дверью.

Андрей положил оружие серединой на указательный палец так, что оно, покачавшись, замерло в неустойчивом равновесии.

— Это ты чего делаешь? — уважительно спросил Морзик, выглянув из-за двери.

— Центр тяжести определяю. — важно ответил Дональд.

Ухватив нож в выбранном месте, он поплевал на лезвие и растер пальцами.

— Для скольжения!

Морзик глядел во все глаза.

Лехельт принялся осторожно раскачивать руку, постепенно увеличивая амплитуду.

— Блин! — нетерпеливо сказал Вовка. — Если так долго готовиться, так самого зарежут сто раз!

Бац!

Нож глубоко вонзился в самую середину фанеры и загудел, вибрируя.

— Теперь ты. — скромно улыбнулся Лехельт, сделав приглашающий жест.

Ошарашенный Черемисов, почесываясь, вышел из-за кухонной двери, пошатал пальцем дрожащую рукоять.