Десять поверженных. Первая Летопись Черной Гвардии: Пенталогия - Глен Кук

Воротник постучал по лебёдке, отбивая лёд. Изъявляя визгом свой протест, решётка поднялась. Как историк Гвардии, я мог встретить Элмо, не нарушая неписаных правил. Ну и дурак! Я вышел на самый ветер и стужу.

Множество жалких теней просматривались через стену секущего лицо снега. Лошадки еле тащились. Их седоки тонули в заснеженных и заледеневших гривах. И животные, и люди сжались, пытаясь избежать царапающих когтей ветра. Клубы пара от дыхания лошадей и людей быстро уносились в сторону. Глядя на такое, от холода задрожала бы и снежная баба.

Из всей Гвардии только Ворон до этого видел снег. Короче, добро пожаловать на службу Леди.

Всадники приблизились. Они скорее были похожи на беженцев, чем на полноправных членов Чёрной Гвардии. В усах Элмо мерцали бриллианты льдинок. Остальная часть лица была скрыта какими-то лохмотьями. Другие гвардейцы были так замотаны тряпками, что я не мог сказать, кто из них кто. Только Немой выделялся, непоколебимо высокий. Он смотрел вперёд, презирая этот безжалостный ветер.

Проезжая через ворота, Элмо кивнул.

— Мы уже чуть не начали раздумывать, — сказал я.

«Раздумывать» значило беспокоиться. Правила требовали быть безразличным.

— Тяжёлый переход.

— Ну и как?

— Двадцать три — ноль в пользу Чёрной Гвардии. Для тебя нет работы, Каркун, за исключением Йо-Йо, у него лёгкое обморожение.

— Добрались до Кочерги?

Кочерга с помощью своего весьма умелого колдовства и хитрости на поле боя оставил Хромого в дураках. И Плато было уже почти в его руках, когда Леди приказала нам занять там позиции. Это удивило всю империю. Какому-то наёмному командиру были приданы силы, которые обычно мог использовать только кто-нибудь из Десяти.

Зима на Плато была такой, какой она была всегда. И только возможность поохотиться на самого Кочергу заставила Капитана погнать в поле этот патруль.

Элмо открыл лицо и кисло улыбнулся. Разговаривать он не хотел. Ему придётся сейчас пересказать всё ещё раз Капитану.

Я заметил Немого. Ни тени улыбки на его мрачном лице. Он ответил мне слабым движением головы. Да, ещё одна победа, ставшая поражением. Кочерга убежал опять. Таким макаром он может отправить нас вслед за Хромым. Жалкие мыши, которые обнаглели настолько, что напали на кота.

Однако они потеряли двадцать три человека из местного повстанческого руководства, и это о чём-то говорит. В общем-то, для одного дня неплохо. Успешней, чем любая из операций Хромого. Вышли люди, чтобы увести рассёдланных лошадей. В главном зале выставили подогретое вино и горячую еду. Я не отходил от Элмо и Немого, ожидая их рассказов.

Сквозняк в главном зале крепости Мейстрикт был лишь чуть меньше, чем в жилых помещениях. Я занялся Йо-Йо. Остальные набросились на еду.

По окончании пиршества Элмо, Немой, Одноглазый и Беспалый уселись вокруг небольшого стола. Появились карты. Одноглазый сердито посмотрел на меня.

— Так и собираешься стоять и чесать свой зад, Каркун? Тебя не хватает для комплекта.

Одноглазому по меньшей мере сотня лет отроду. За последний век Анналы неоднократно отмечают его бурный темперамент. Не упоминается только, когда он вступил в Гвардию. Во время Городской Битвы записи за семидесятилетний промежуток времени были утрачены. Одноглазый отказывается поведать что либо об этих семидесяти годах. Он говорит, что не верит в историю.

Элмо сдал карты. По пять каждому игроку.

— Каркун! — дёрнулся Одноглазый, указывая на пустой стул. — Ты собираешься садиться?

— Не-а. Жду, пока заговорит Элмо, — я ковырял в зубах карандашом.

Одноглазый был на редкость в хорошей форме. Из ушей у него повалил дым, изо рта выскочила вопящая летучая мышь.

— Кажется, он раздражён, — заметил я.

Все заулыбались.

«Подкалывать» Одноглазого — лучшее времяпрепровождение.

Одноглазый ненавидит работу во время ведения боевых действий. Ещё больше он ненавидит что-то упускать. Улыбка Элмо и одобрительные взгляды Немого убедили его в том, что он пропустил что-то стоящее.

Элмо ещё раз сдал карты, всматриваясь в них почти вплотную. Глаза у Немого заблестели. Без сомнения, он приготовил какой-то сюрприз.

На место, которое было предложено мне, уселся Ворон. Никто не стал возражать. Даже Одноглазый никогда не возражает против того, что решил сделать Ворон.

Ворон. С тех пор, как мы покинули Весло, он стал холоднее, чем нынешняя погода. Может быть, его душа умерла. Он одним только взглядом заставляет человека дрожать. От него исходит могильный дух. Но Душечка всё ещё любит его. Бледная, хрупкая, лёгкая, она положила одну руку ему на плечо, пока он заказывал себе карты. Она ему улыбалась.

Ворон очень полезен в игре, когда в ней участвует Одноглазый. Одноглазый очень любит болтать. Но только не тогда, когда играет Ворон.

— Она стоит на Башне, вглядываясь вдаль. Её нежные руки сомкнуты на груди. Через распахнутое окно мягко скользит ветерок. Он колышет полуночный шёлк её волос. Бриллианты слезинок сверкают на плавных очертаниях её щёк.

— Хо-о-у!

— Ого!

— Автора! Автора!

— Чтоб у тебя в постели свинья опоросилась, Вилли.

Это типы заливались над моими фантазиями о Леди.

Мои наброски — это игра, в которую я играю сам с собой. Чёрт, для их уровня мои упражнения должны быть на высоте по художественным меркам. Только Десять, Которые Были Повержены, когда-либо видели Леди. Никто не знает, отвратительна она или красива.

— Бриллианты слезинок сверкают, а? — сказал Одноглазый. — Мне нравится. Ты, наверное, втюрился в неё, Каркун?

— Тормози. Я вам тут не клоун.

Вошёл Лейтенант, сел и наградил нас мрачным взглядом. Видимо, его миссия в этой жизни не была одобрена свыше.

Это означало, что Капитан уже идёт. Элмо привёл себя в порядок, расправил плечи.

Наступила тишина. Люди появились как по волшебству.

— Да заприте эту чёртову дверь! — проворчал Одноглазый. — Чего они там толкутся, я отморожу себе задницу. Сдавай, Элмо.

Вошёл Капитан и сел на своё обычное место.

— Ну, давай, послушаем, сержант.

Капитан у нас не самый колоритный характер. Он слишком спокоен и слишком серьёзен.

Элмо опустил свои карты, сложил их ровной стопкой и собрался с мыслями. Он хотел изложить всё кратко и точно.

— Сержант?

— Немой обнаружил линию пикетов к югу от фермы, Капитан. Мы обогнули её с севера. Атаковали после заката. Они пытались рассеяться. Немой отвлекал Кочергу, пока мы управлялись с остальными. Тридцать человек. Мы догнали двадцать три. Навели много шуму насчёт того, чтобы не задеть случайно нашего шпиона. И упустили Кочергу.