Проклятая группа. И последние станут первыми - Андрей Лариков

— После твоей истории я так, жду трамвая, — отмахнулась с улыбкой Ольга. — Всю жизнь хотела быть учителем. С детства. Сначала работала в средних классах… Но это был ужас. Ты же знаешь, что такое современные подростки?

— Лучше бы не знал, — согласился Кротов.

— Вот-вот. Поэтому я бросила все и ушла в начальную школу. Зарплата поменьше. А работы больше. Знаете, все эти кружки, дополнительные занятия… Зато спокойнее.

Она замолчала, потом испытующе посмотрела на Кротова.

— Ты… выпил перед тем, как приехать, да?

Кротов почувствовал себя неловко. И сразу же вспомнил лицо убитой Аксеновой, распластанной на проезжей части в луже собственной крови.

— Немного. У меня сейчас… трудное задание, скажем так.

— Расскажешь?

— Не думаю.

— Извини.

Ольга положила свою ладонь на руку Кротова, закусив губу и робко ожидая его реакцию. Зачем ей нужно все это, подумал Кротов. Но ответил на призыв и обхватил ее пальцы своими. Ольга улыбнулась.

Гарин зажигал с Валей в ночном клубе. В его кармане уже несколько дней было пусто, но ради сегодняшнего вечера Кротов разрешил ему запустить руку в «общак» группы, спрятанный в секретке сейфа Кротова. Поэтому, несмотря на выпитое спиртное и разгоряченное тело Вали, танцующей рядом на озаряемом светомузыкой танцполе, Гарин старался не забыть о деле. После очередного трека Гарин жестом — в клубе было слишком шумно, чтобы разговаривать — показал Вале, что хочет покурить. Она пошла с ним, по пути заскочив к барной стойке за парой коктейлей. Курилка клуба располагалась между раздевалкой, закрытой в летнее время, и туалетом. Здесь на нескольких диванчиках прохлаждалась молодежь из числа завсегдатаев. В основном девушки, но Гарин никого не знал — Валю он повел туда, где не боялся встретить знакомую пассию.

— Красивые тату, — Валя, закуривая, кивнула на руки Гарина.

— После армии сделал. С друзьями гуляли, на спор пошел и испортил руки. На следующий день конкретно охренел, когда увидел себя.

Валя рассмеялась. Гарин как бы между прочим осведомился:

— А ты давно на мойке работаешь?

— С полгода.

— Никогда не был на вашей мойке. Просто мимо сегодня ехал. Дай, думаю, заскочу. И не прогадал, — с намеком добавил он, улыбнувшись Вале. Валя, потягивая коктейль через соломинку, усмехнулась. — Вам там люди, кстати, не нужны?

— Хочешь устроиться? — рассмеялась Валя. — Продай свою тачку и купи собственную автомойку!

— Да не, я не себе. У меня приятель работу какую-нибудь ищет.

— Нам вроде никого не надо. У нас народ в три смены работает. Платят не очень, но и работы не особо. Ну ты сам видел, место у нас не самое удачное. Да еще и хозяин своих знакомых пристраивает, козел.

— Ну это как всегда, — хмыкнул Гарин. — Кто-то откроет свое дело, и все кореша тут же тут как тут.

Вале явно надоел этот разговор, поэтому Гарин перешел к заранее отрепетированной фразе:

— Для таких случаев знаешь, что надо делать? Если бы я открывал свой бизнес, реально, отвечаю — открыл бы его в другом городе.

— Ха, — фыркнула Валя. — Наш как раз из другого города, приколи.

— И его кореша сюда приперлись, чтобы работу найти? — Гарин рассмеялся. — Походу, пацанов конкретно приперло, а?

— Уроды, только в смене числятся и зарплату получают, а на работе не показываются. Придут к шефу, перетрут с ним свои дела и сваливают. Я бы так тоже работать не отказалась. Антох, расскажи лучше о себе. Чем занимаешься?

— Тобой, — улыбнулся он, притягивая ее к себе и целуя.

Приехав домой, Лазарев обнаружил, что Кати нет. А теща устроила очередную грандиозную стирку в ванной, обложив тазиками с мокрыми и чистыми и еще грязными вещами все, что можно. Она в упор не признавала стиральные машинки, почему-то свято веря, что они не отстирывают так, как надо.

— Валентина Сергеевна, вы надолго?

— Когда достираю. Видишь же, что я занята, интересный какой.

— Мне бы душ принять после работы…

— А мне что, в собственной квартире постирать нельзя?

Лазарев не выдержал.

— Елки-палки, Валентина Сергеевна, я прихожу вечером, вы все время дома. Вам днем, утром, да вообще в любое время кроме проклятого вечера — принципиально не стирается или как?

— Знаешь что, ты со мной так не разговаривай, — заворчала она сквозь зубы, отворачиваясь и запуская обе руки в тазик с водой. — Это не я к тебе пришла.

Лазарев, мысленно перечисляя весь список матных слов и словосочетаний из своего довольного богатого в этом отношении лексикона, быстро прошел в гостиную. Виталя делал уроки.

— Привет, па. Умойся на кухне.

— Я скоро начну тазики набирать и у нее в комнате банные вечеринки себе устраивать, — буркнул Лазарев, чем вызвал приступ смеха у сына. — А где мать?

— Она сегодня в ночь опять дежурит у себя в больнице, забыл?

Лазарев забыл. Вздохнув, он побрел на кухню за пивом.

С Ольгой ему было непривычно комфортно и легко. Она понимала его с полуслова. Когда они через несколько часов вышли из кафе, Ольга взяла его под руку. Они направились к его машине, припаркованной в сотне метров от кафе. Кротов, повернувшись к ней, ощутил запах от ее волос.

— Тебя домой?

Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

— У меня в школе каникулы, забыл. Я не тороплюсь.

— У нас каникул не бывает.

Чтобы сказать следующую фразу, Ольга понадобилось набраться мужества. Но она все-таки сделала это.

— Тогда мы можем лечь… пораньше.

Поняв, что это тот самый момент, Кротов поцеловал ее.

По пути к Кротову они болтали о всякой всячине. В основном говорила Ольга: раскрепостившись, она выдавала одну школьную байку за другой. Кротову удалось отвлечься настолько, что он почти забыл о последних событиях.

Но события сами напомнили о себе.

Когда они заехали во двор и Кротов, открыв перед Ольгой пассажирскую дверцу, помог ей выйти из его старенькой «Киа», боковым зрением около своего подъезда Кротов заметил тень. Покосившись в сторону, различил в темноте мужской силуэт, топтавшийся в паре метров от дверей.

Фонари перед остальными подъездами горели.

— Фонарь кто-то выбил, скоты, — буркнул Кротов.

— Разбитые фонари — это как раз по твоей части, а? — сказав это, Ольга тут же сжала его руку, виновато улыбаясь: — Извини, не удержалась.

— Да, в точку, — хмыкнул он. — Фонари мой профиль. Я главный спец в городе по разбитым фонарям.

Они направились к подъезду. Обнимая Ольгу за плечи, Кротов обратил внимание на движение справа. По направлению к ним двигался парень. Свет фонаря, ярко сиявшего над козырьком соседнего подъезда, осветил его лицо, и Кротов оцепенел.

Это был Денис Останин. Подельник Дьяченко, получивший по старому приговору суда в Самаре условный срок.

Останин заходит справа. Перед подъездом наверняка второй — Абдрашитов. Они разбили фонарь. Не хотят мочить или не хотят свидетелей? Ствол. Ствол остался в сейфе. За последние два года (и один месяц, будь он неладен) Кротов отвык брать оружие не только домой, но и на задержания. Сейчас он готов был проклясть себя за это.

Лихорадочно соображая, Кротов остановился посреди двора, между окутывающей подъезд темнотой и собственной машиной, и обнял Ольгу — так, чтобы видеть и подъезд, и неспеша бредущего к ним Останина. Она, смеясь, ответила взаимностью, но Кротов тихо зашептал ей на ухо:

— Беги. Ничего не говори. Это очень серьезно. Сейчас я отпускаю тебя, и ты бежишь со всех ног на улицу. Туда, куда ты смотришь, не в другую сторону, только туда куда смотришь! На улице ты кричишь, зовешь на помощь, звонишь в полицию. Скажи, нападение на сотрудника. Все поняла?

Ольга, разинув рот и смертельно бледнея, посмотрела ему в лицо, чтобы убедиться, что Кротов не шутит. Одного взгляда было достаточно. Кротов не шутил.

— Давай!

И Ольга со всех ног бросилась наутек к выходу со двора. Останин сорвался с места и рванул к нему, замахиваясь рукой. В ней что-то блеснуло. Кастет! Выхватывая ключи, чтобы использовать самый большой из них, как нож, Кротов бросился наперерез.

Останин замахнулся, но Кротов успел увернуться — и тут же всадил ему ключ в ключицу. Останин взвыл от боли, шарахаясь назад. Кротов развернулся. Абдрашитов был в паре метров от него, замахиваясь бейсбольной битой. Бита!

Кротов инстинктивно, как учили его когда-то, бросился на него, выставляя вперед руки: замах биты оказался не такой огромный, и она лишь скользнула по руке. Кротов воткнул ключ ему в горло, остро чувствуя, как металл пробивает тонкие стенки горла. Другой рукой Кротов схватил биту и мощно дернул, одновременно выкручивая.

— Убью, сука, назад! — взревел он, вырывая биту. — Ааааа! Пожар!

Он орал, чтобы привлечь хоть чье-то внимание. Отталкивая Абдрашитова, Кротов резко обернулся, замахиваясь битой.