Репит(ЛП) - Скотт Кайли

В отличии от Эда, Айрис не прочь пошутить вместе со мной.

— Может быть, сонетом, выражающим их недовольство?

— Или язвительным лимериком (п.п.: шуточное стихотворение)?

Она улыбается.

— Грубым хокку?

— Печеньем с плохим предсказанием?

— Ладно-ладно, — Эд качает головой. — Если я тебе понадоблюсь, позвони. Телефон у тебя с собой?

— Да.

— Я вернусь в шесть. Точно в шесть. И тебе лучше сообщить Френсис, а то она с ума сойдет, если узнает об этом из сводки происшествий.

— Верно.

— И ты никуда не пойдешь одна. — Взгляд Эда так серьезен. — У меня есть твое слово, Клем?

— Ты говоришь так, будто я маленький ребенок, — полушутя отвечаю я. — Почему ты мне не доверяешь?

Эд молчит. Его лицо становится пустым, нечитаемым.

Айрис быстро отходит от нас и принимается очищать витрину.

— Эй, — говорю я, пытаясь улыбнуться. — Ты можешь мне доверять. Если я говорю, что сделаю, то сделаю.

Эд не выглядит убежденным, хотя изо всех сил старается это скрыть.

— Конечно. Если ты здесь в порядке, я лучше пойду.

— Увидимся вечером.

Поцеловав меня в лоб и прошептав напоследок: «Просто будь осторожна, детка», он уходит.

Наверное, слово «доверие» лучше исключить из дальнейших разговоров.

Айрис дает мне скребок, бутылку скипидара, и я принимаюсь за дело. Они с Антонио смыли большую часть свежей краски, а мне осталась та, что уже высохла. Через некоторое время Антонио уходит, чтобы открыть свой магазин мороженого, а Айрис занимается покупателями в книжном. Теперь я сама по себе. Это тяжелая работа. Иначе и быть не может, ведь если вы хотите испортить витрину, то не будете брать краску на водной основе, а купите масляную, которую можно удалить лишь специальным средствами, и то не сразу.

Я вставляю наушники и включаю музыку, пока дюйм за дюймом очищаю витрину.

К черту этого вандала или кто он там! Я не стану убегать, не стану прятаться. Не доставлю ему такого удовольствия. Я строю здесь свою жизнь, и надеюсь, что Эд будет ее частью. За это стоит бороться.

Кроме того, если он пытается напугать меня, заставить сделать что-то глупое, то побег от людей, которые могут меня защитить — глупость и есть. Эд был прав. Он умный парень. Хотя мне, наверное, стоит посетить раздел с книгами о взаимоотношениях, когда очищу витрину. Налаживать отношения с другими людьми, особенно романтические, намного сложнее, чем просто тусоваться с Френсис и заказывать пиццу. Эх, золотые были денечки!

Витрина магазина, ужасный запах краски и прекрасные песни в наушниках поглощают все мое внимание. Я слушаю свой старый плейлист, и он хорош. В музыке, как и в фильмах, прослеживается любовь к восьмидесятым. Наверное, именно их моя мама слушала в юности. Такие песни, как «When Doves Cry» Принца, «Bizarre Love Triangle» от New Order, и «Love is a Battlefield» Пета Бенатара, возглавляют список. Я никогда не узнаю свою мать, учитывая, что она мертва, но я чувствую ее через фотографии и истории, фильмы и песни. Мы не совсем чужие. Затем музыка переходит к более поздним десятилетиям: «The Scientist» группы Cold Play, «Dancing on My Own» Робин, «Do I Wanna Know» от Arctic Monkeys, «Wasted on Each Other» Джеймса Бей, и «River» Бишоп Бриггс. Краткий итог последних двадцати или около того лет, но для меня они новые.

Интересно, любила ли я когда-нибудь танцевать или может училась играть на музыкальном инструменте? Френсис, вероятно, упомянула бы о чем-то подобном, однако у каждого ребенка обычно есть пара увлечений. Нужно спросить у нее. Судя по фотографиям, я изображала дерево в школьной пьесе и, поскольку я не особо грациозна, сомневаюсь, что балет или танцы были в списке внеклассных занятий. Может, какой-нибудь спорт? Горди нравится, когда я бросаю мяч. Хотя даже пастью он ловит его гораздо лучше, чем я руками.

Медленно, но верно худшие из моих страхов отодвигаются назад, когда музыка и размышления о прошлом берут верх. Но не пропадают совсем. Может быть, я никогда не узнаю, каково это жить без тревоги. Может быть, всегда найдется то, в чем нельзя быть уверенной. Но, возможно, это просто часть жизни.

Наконец работа сделана. Руки болят, кожа покрыта уродливыми белыми и красными пятнами, но я стерла пятно с жизни Айрис, которое нанесли из-за меня.

Пришло время заняться настоящими делами.

— Если не возражаешь, я хочу посмотреть запись с камеры, — говорю я Айрис.

Она поджимает губы, явно ожидая этой просьбы.

— Я рассказала тебе все, что там есть. Больше ты ничего не увидишь.

— Знаю. Но я все равно должна, — я говорю тихо и спокойно, не давая ей никаких причин отказать. — Запись здесь или ее забрала полиция?

Айрис вздыхает.

— Здесь. Полиция просто скопировала ее на флешку.

Я сижу в задней комнате, быстро прокручивая зернистые черно-белые кадры, чтобы добраться до 1:46 утра, и вот тот самый момент: мимо витрины идет человек. На нем толстовка с капюшоном и что-то похожее на джинсы и кроссовки. Я прищуриваюсь, но трудно разглядеть что-то еще. Человек кажется худым и высоким, но из-за того, что камера снимает сверху, трудно сказать точно.

Что ж это сужает список подозреваемых до тех, у кого есть две руки и две ноги. Хорошо, что в полицию пошла моя сестра, а не я.

Человек держит за ручку банку с краской. Очевидно, она тяжелая, литров на двадцать. Хотя я и без видео это знала, потому что оттирала ее содержимое.

Вандал, довольно умело залив краской витрину, подходит к входной двери и дважды ее пинает. Дверь не поддается. Тогда он лезет в карман толстовки, а потом вдруг резко поворачивает голову влево, как будто что-то слышит, забирает пустую банку из-под краски и ускользает в ночь.

Айрис сказала, что я больше ничего не увижу, и была права, но я все равно перематываю запись назад и на замедленной скорости прокручиваю момент, когда человек резко поворачивает голову. Капюшон толстовки скрывает лицо, однако я пытаюсь убедить себя, что там что-то видно, возможно, мелькание подбородка или носа. Но на самом деле это всего лишь пара бледных пикселей в море нечеткого серого.

Безумный коктейль из страха и гнева бурлит в крови.

Может быть, человека на записи нельзя узнать, но я впервые действительно вижу того, кто хочет меня погубить. Он не паранойя или плод воображения. Он настоящий, и я наблюдаю за ним сейчас, снова и снова перематывая запись.

— Она все еще здесь? Неудивительно. — Тесса сидит на крыльце дома Эда, когда мы возвращаемся вечером. Невин, потирает ей плечи. Однако ему нужно работать усерднее, потому что Тесса все еще чертовски напряжена.

Как я.

Шеннон — администратор из тату-салона, облокотилась на перила лестницы рядом с ними.

— Привет, Клем, — машет она.

— Привет, — я поднимаю руку в знак приветствия.

— Вы рано, — говорит Эд как можно спокойнее.

Очевидно, он ждал их, но не предупредил меня.

— Проклятье, — смеется Невин, — она также рада видеть нас, как и мы ее. Отличная идея, Эд, серьезно, чувак, хорошая работа.

— Вечер пиццы. Это то, что мы всегда делаем, — Эд слегка хмурится. — Клем, это ведь не проблема, что они здесь?

— Нет. Конечно нет. Все хорошо, — отвечаю я, как можно спокойнее.

Тесса смеется.

— О, твоя фальшивая улыбка ужасна. Тебе надо поработать над ней.

— Я просто не ожидала… — я обрываю себя и закрываю рот. Не хочу ничего объяснять. Я так устала сегодня.

— Тесса, дай ей передохнуть, — говорит Эд. — У нее был дерьмовый день, ясно?

— Ладно, ладно, — стонет Тесса. — Я слышала о краске на витрине. Ты ее почистила, да?

— Да. Спасибо.

Эд хмурится.

— Лейф должен быть дома.

— Мы звонили, но никто не открыл. — Невин встает и протягивает руку.

Эд бросает ему ключи. Затем гости заходят в дом, оставляя нас с Эдом наедине.

— Прости, что не предупредил. Обычно они приходят раз в неделю на ужин и пиво. Я подумал, что это может быть приятным отвлечением от всего, что происходит.