Голливудская улыбка демона - Марина Серова

– Благородно.

– Да, такой вот Портнов-старший неравнодушный человек. Продает свои картины, а выручку отдает в фонд. Говорят, его живопись очень ценится. Он какое-то новое направление в ней открыл, аж за границу его работы увозят…

– Да, талантливый человек талантлив во всем, а вот на детях природа частенько отдыхает.

Я вдруг вспомнила, как бездарно провалила легенду о своем криминальном прошлом. Вот дедуля никогда за словом в карман не лезет. Хотела тут же спросить его про Инессу, но дед продолжил:

– Так вот. Кое-кто слышал, как Андрей Антонович сказал своему сыну: «Не примешь мои слова к сведению, оставлю тебя без наследства. Отдам твою долю в «Либерте».

– Вот это еще интересней. Значит, Портнов-старший грозился лишить сына наследства… Так, так, так… А ведь это можно использовать… Интересно, насколько Андрей Антонович богат…

– Курбатов сказал, что у него осталась трехкомнатная квартира в Горовске, которую он сдает.

– Практичный человек, – заметила я.

– Не без этого. Еще, как мы знаем, имеются большой дом в Суровкино с приусадебным участком, коллекция картин, машина…

– Ну, не мультимиллиардер, но и не совсем бедный человек. Молодую жену, значит, он без средств к существованию не оставит, – рассуждала я вслух. – А единственного сына – может кинуть. Дедуля, как ты думаешь, какое условие поставил Андрей Антонович сыну?

– Я не думаю, я знаю. Речь шла о том, чтобы он создал семью, завел детей. Артем был женат, но развелся, детей у него нет. Стремления создать новую семью тоже нет. Все свободное время Артем тратит на путешествия. Постепенно осваивает всю географию земного шара.

– Теперь понятно, почему он так загорел в зимнее-то время. А я уж думала, он посещает солярий.

– Эх, мы с Инессой тоже мечтали путешествовать! Начать хотели с Крыма, но комсомол торжественно вручил твоей бабушке путевку на целину, и она поехала туда без меня. Я ведь никогда в этой организации не состоял, мне страна не могла доверить казахские степи.

– Дедуля, а ты бы взял и вступил в комсомол!

– Членские взносы, собрания… Нет, это все не для меня…

– Но ты бы мог поехать на целину вместе с Инессой.

– Когда я это понял, было уже поздно. Да, Полетт, это задним умом все умные, а когда находишься в самом водовороте, то делаешь глупость за глупостью. Не должен был я отпускать Инессу, не должен…

– Ариша, ты пропустил целый пласт истории – от вашего знакомства в театре до той злополучной путевки на целину.

– Знакомство в театре? С чего ты взяла, что мы в театре познакомились? Это произошло совсем в другом месте. Я ехал в трамвае, выронил билетик, а контролеры тут как тут. Я уже смирился с мыслью провести пятнадцать суток в милицейском участке, тогда безбилетники очень строго карались. Но Инесса взяла и протянула контролеру билетик. Ее подружка сошла на предыдущей остановке. В общем, выручила она меня.

– Дедуля, а ты меня не обманываешь?

– Как ты можешь так плохо думать обо мне? В каждом моем слове – чистейшая правда. Да, я первый раз увидел Инессу на театральных подмостках, в образе Кармен. Решил сыграть Хосе, но меня не приняли в труппу. Мы обменялись с Инессой взглядами, а потом она ушла вместе с режиссером. Я страдал, понимая, что мне не составить конкуренцию ее Станиславскому. Но тот нелепый случай с пропавшим трамвайным билетиком все изменил в моей жизни.

– Ариша, признайся, ты специально сжевал билет, чтобы обратить на себя внимание Инессы?

– Ну, допустим, не сжевал, а просто забыл, в какой карман положил… Что-то ты меня разговорила сегодня не по теме. Пойду я уже к себе, буду готовиться ко сну.

Глава 12

С утра дед отправился в фирму «Ваш выбор», где работал курьером его приятель. Уже сегодня Костенко должен был получить фотографии и узнать, что его младшая дочь тесно общается с Щербаковым. Я очень рассчитывала на то, что ему это не понравится и он захочет довести месть до конца. По существу, Иван Кузьмич был главным свидетелем обвинения. Это он, прикрывая свою задницу, задумал сделать ход конем. Выпятил свою законопослушность, оповестив прокуратуру о том, что «Астра» предлагает застраховать автобусы за «откат». Действительно, почему бы и не простить опытного хозяйственника, ведь найти ему замену будет очень сложно? Вряд ли найдутся большие охотники везти на себе весь муниципальный парк автобусов, которые давно пора отправить на металлолом. Вдруг транспортные артерии города пересохнут… То ли дело страховая компания! Конкуренция в этой сфере большая, рынок страховых услуг не обрушится. Посади одного злостного «откатщика», другим неповадно будет. Пусть попался не директор компании, а мелкая сошка. Из мухи, если очень постараться, можно сделать слона.

Теперь я понимала, почему Ужова, с ее-то скрупулезностью, не слишком старалась разобраться в обстоятельствах дела. На нее просто надавили сверху – нужен еще один процесс по «откатной» статье, чтобы закрепить уже имеющийся прецедент, а потому дело Курниковой во что бы то ни стало должно дойти до суда.

Я тоже надавила на Ужову, пообещав выплеснуть в Интернет информацию о том, как она натянула себе «красный» диплом. Наталья испугалась, стала вызывать свидетелей по второму кругу. Похоже, она будет страшиться парочки нелицеприятных фактов из своей студенческой биографии аж до самой пенсии. Только одного ее желания доказать мне свое усердие мало. Надо, чтобы свидетели не побоялись выступить против своего начальства.

Недолго думая я позвонила Радченко.

– Алло, Коля, привет! Рассказывай, как Котин сходил вчера в прокуратуру, – потребовала я с ходу.

– А, это снова вы, – обреченно вздохнул страховой агент. – Мне нечего вам сказать, я его еще не видел. Но знаю, шеф сегодня с утра там находится…

– Где там?

– Ну, в прокуратуре, – шепотом пояснил Николай.

– Я вот что, Коля, подумала… Может, ты за деньги быстрее с коллективом столкуешься? Знаешь, я заплачу тебе за бунт против начальства, причем очень щедро.

Ну что я несу? Бюджет этого дела очень скромен.

– Не надо мне от вас никаких денег! Если я смогу что-то для Ксюши сделать, то бесплатно. Только меня в прокуратуру не вызывают…

– А ты сам иди, настаивай, что у тебя есть важная информация.

Звонок на другой мобильник заставил меня быстренько свернуть общение с Радченко.

– Полина?

– Да, это я.

– Здравствуй, это Вероника Сударкина, – в трубке слышалось учащенное дыхание девушки.

– А, Вероника, привет! Что-то случилось?

– Мне повестку вчера принесли… Я была сегодня у следователя Ужовой, все ей рассказала про Ксюху, только она никакого протокола не дала мне подписать.

– Как так?

– Да вот так. Я рассказала ей про то, как мы встретились перед «Сытым слоном», как Ксюха пожаловалась мне, что не понимает, зачем Щербаков послал ее в ресторан. Ну, в общем, все, что я тебе говорила, передала ей.

– А поконкретней?

– Ну про то, что на все переговоры с клиентами Игорь Дмитриевич ездил с Ксюхой, но что это он обо всем договаривался. Ужова спросила меня, зачем тогда он брал с собой Курникову… Я сказала, что она ему нравилась, на большее у меня язык не повернулся.

– То есть обошлось без интимных подробностей того, что обычно происходило после деловых переговоров?

– Да, Ужова такая строгая женщина. Она мне каким-то синим чулком показалась. В общем, она все время хмурилась и ничего не записывала. Потом шаблонно поблагодарила меня за помощь следствию и попрощалась. Сразу после меня к ней Щербаков пожаловал. Мы с ним в коридоре встретились, он так на меня посмотрел, будто хотел на свидание пригласить. Но я от него демонстративно отвернулась.

– Вероника, а он знает, что ты Ксюшина подруга?

– Нет. Возможно, она про меня ему что-то рассказывала, но не знакомила нас… А мне она его как-то показывала… Полина, я, наверное, зря не настояла на протоколе?

– Не думаю, что у тебя получилось бы на чем-то настоять в кабинете следователя прокуратуры.

– При таком отношении к свидетельским показаниям Ксюху точно осудят. Мне так ее жалко, так жалко!

– Вероника, не надо паниковать.

– А что надо делать?

– Ждать, надеяться и верить, – сказала я и отключилась.

Ответила на серьезный вопрос этой банальщиной, но других слов у меня не было.

Я понимала, что Ужова находится между двух огней – с одной стороны начальство давит, с другой стороны – я. Кто сильнее? Конечно же прокурор города. Оставалась надежда только на Костенко. «Он – главный свидетель обвинения, – внушала я себе. – Если Иван Кузьмич решит, что Щербакова надо изолировать от общества, по крайней мере от его дочерей, он будет настаивать на том, что именно Щербаков заинтересовывал его «откатом», что он сам должен был принести деньги в ресторан. А Курникова случайно попалась в клетку…»

Вернулся дедуля и сказал, что Костенко получил конверт с фотографиями. Вроде все шло по плану, только Ариша вел себя как-то странно – избегал моего взгляда, торопился уединиться в своей комнате. Он, определенно, что-то натворил, но не решался в этом признаться. Я стала играть на саксофоне, обдумывая под джазовые мелодии, как бы поделикатнее спросить, что, черт возьми, происходит с дедом. Неужели забежал ненадолго в казино и проигрался в пух и прах? Пока я думала, внизу хлопнула дверь. Дед снова ушел из дома, точнее, уехал, не сказав мне куда и зачем. Взглянув в окно, я успела заметить, что он сел в такси.