Бесстрашный горец - Ханна Хауэлл

До того как в ее жизни появился Мензис, ее никогда никто не отвергал. Мужчинам она нравилась, они говорили ей комплименты, до небес превознося ее красоту. Фиона не считала себя тщеславной, однако то, что мужчины не отводят от нее взглядов, ей льстило. Когда она впервые за­метила, что они перестали смотреть в ее сторону, то поня­ла, что шрамов на щеках оказалось достаточно, чтобы на­всегда изменить ее жизнь, что из очаровательной девушки Она превратилась в дурнушку и мужчины теперь не будут обращать на нее внимания, ей стало невыносимо больно. Однако Джилли и другие ее родственники заверили ее, что те мужчины, которым важна лишь красота, круглые идио­ты, не стоящие ее слезинки, что скоро ей встретится умный и добрый мужчина, для которого важнее не ее внешность, а внутренний мир, и Фиона немного успокоилась. Когда она познакомилась с Эваном, ей показалось, что он именно та­кой мужчина. Ей и сейчас хотелось в это верить, но она боялась.

– Ой, Мэб, я такая трусиха, – сказала Фиона, протягивая Мэб кубок и усаживаясь с ней рядом. – Я думала, что нашла человека, который не станет обращать внимания на мои шрамы, но он меня отверг.

– Глупышка. – Мэб сделала глоток. – Очень вкусно, – заметила она и продолжала: – И вовсе он тебя не отверг.

– Но мне так показалось.

– Очень может быть, но я уверена, что Эван просто попытался защитить тебя от самого себя. И, вполне вероят­но, себя от тебя.

– От меня? Но почему? Ведь я не представляю для него никакой угрозы.

– Еще какую представляешь. Многие мужчины видят в женщинах угрозу, поскольку они вызывают в них чувства, которые им вовсе не хочется испытывать. И мне кажется, ты возбуждаешь в Эване чувства, которые вызывают у него беспокойство.

– Похоть.

Мэб пожала плечами:

– Это, без сомнения, тоже, но не только. Ведь Эван за долгие годы успел доказать, что умеет сдерживать свои же­лания. По правде говоря, Эван – это мужчина, способный держать свои чувства в узде. – Нахмурившись, Мэб сделала очередной глоток из кубка. – Даже когда он увлекся Хеле­ной, он не слишком изменился.

– А откуда ты знаешь, что он ею увлекся?

– Ну, он стал с ней спать, хотя этот день не был днем его рождения. Потом, он стал немного рассеянным. Мог забросить работу, хотя до знакомства с Хеленой никогда себе этого не позволял. Так что я поняла это по многим признакам. Но теперь, когда я об этом задумываюсь, мне кажется, это не Эван уложил ее в постель, а она его. Кроме того, Эван очень часто пребывал в радужном настроении, и это выбивало его братьев из колеи.

Фиона улыбнулась:

– Я могу это понять. Мой брат тоже когда-то был весь­ма сдержанным мужчиной. И во многом остается таким до сих пор. Я помню тот день, когда Джилли заставила его рассмеяться. Мы все тогда были поражены. А некоторые женщины даже прослезились. Коннор в течение многих лет нес на своих плечах груз забот о нас. Единственное, что было для него важным, – это наша безопасность. На плечи пятнадцатилетнего парнишки легла слишком большая от­ветственность. И он ожесточился. Он прекрасно справился с бременем забот, однако стал не по годам взрослым и не­ласковым. Наша Джилли помогла ему стать мягче, доказа­ла, что он может выказывать людям немного тепла, остава­ясь при этом сильным лэрдом, каким он хотел себя видеть, что они все равно будут уважать и слушаться его.

– А как ты думаешь, кто несет на своих плечах бремя забот о Скаргласе и его жителях? – тихо спросила Мэб.

Сообразив, что она хочет сказать, Фиона так и ахнула. А ведь и в самом деле, между Эваном и Коннором много об­щего. Конечно, Коннор не держал себя в узде, отказывая себе в развлечениях, но ведь у него не было такого отца, как сэр Фингел, и ему не было необходимости себя сдер­живать, В общем, грехи родителей и глупости, которые они совершают, отражаются на детях. Фиона, однако, пока не знала, чем ей может помочь осознание этого.

– Эван был уже взрослым, когда стал лэрдом, – заме­тила она, обнаружив наконец единственное различие меж­ду братом и Эваном.

– Он и до того, как официально стал лэрдом, в течение многих лет выполнял все его обязанности. Ты уже доста­точно долго живешь в замке, чтобы понять, что представля­ет собой сэр Фингел. Если он не наживает нам очередного врага, то обхаживает какую-нибудь девицу, которая рожает ему потом очередного бастарда. Такие проблемы, как добывание для своего клана пищи, денег, постройка домов, ни­когда его особо не интересовали. Ему нравится называть себя лэрдом, однако выполнять обязанности, которые ле­жат на главе клана, он не любит.

– Значит, всю работу выполняет Эван. Знаешь, у меня стойкое ощущение, что сэр Фипгел очень похож на избало­ванного ребенка.

– Он такой и есть. Именно поэтому он здесь, поэтому он назвал нас Макфингелами. Когда-то он хотел жениться на девушке, однако его отец и отец этой девушки не разре­шили этого сделать. Она вышла замуж за его старшего бра­та, наследника. Сэр Фингел проклял их всех и уехал, при­брал к рукам Скарглас и создал свой клан. Время от време­ни его родственники приезжают сюда, пытаясь с ним по­мириться, но безрезультатно: этот старый дурак упрям как осел. Но как фамилия этих родственников, я тебе не скажу.

Фиона рассмеялась:

– Да будет тебе, Мэб, я же никому тебя не выдам. И даже если кто-то узнает, что ты мне сказала, что случится?

– Старый лэрд придет в ярость, а мне это не нужно.

– Ну ладно. Может быть, его родственники опять сюда приедут, и я узнаю страшную тайну.

– Вполне возможно, думаю, ты здесь пробудешь еще очень долго.

– Нет, Эван не хочет, чтобы я здесь оставалась. Может быть, рассказать ему, кто я и откуда, пускай отправляет меня домой.

– Даже если бы он и в самом деле хотел, чтобы ты туда отправилась, он все равно потребует за тебя выкуп.

– Что ж, надеюсь, брат что-нибудь придумает, чтобы не слишком дорого за меня платить.

– Не думала, что ты так быстро сдашься, – бросила Мэб.

– Очень трудно бороться, когда он близко меня не под­пускает.

– Ну что ж, сегодня, когда потребуется снимать ему швы, меня поблизости не окажется.

Милое лицо Мэб осветилось такой лукавой улыбкой, что Фиона едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Она по­нимала, что Мэб предлагает ей явиться к Эвану и надеется, что он вновь не сумеет усмирить свою страсть. Однако этот великолепный план по совращению Эвана имел несколько изъянов. Фиона понятия не имела, как приступить к его выполнению. За исключением грубого приставания Мензиса ее близость с мужчинами ограничивалась нескольки­ми поспешными поцелуями. Кроме того, она чувствовала себя неловко оттого, что ей придется провоцировать Эвана делать то, что ему явно не хочется. Последствия этого шага легко предсказать, и приятными их вряд ли назовешь. И самое худшее, что Эван вновь может ее отвергнуть, а этого она уже не вынесет.