Скалы из нефрита (СИ) - Рина Зелиева

— А она умнее, чем я думала, — ляпнула Марисса, не подумав.

Следователь прищурился. Он понял, что девушка сосредоточенна и внимательно следит за каждым его словом.

— Тебе в отличие от нее нечего терять. Ты сядешь. Причем надолго. Это я тебе гарантирую. Если конечно не пойдешь на сотрудничество. Насколько я знаю женщин… — мужчина закурил и многозначительно помолчал. — Я думаю, это бы было хорошей местью, чтобы они тоже мотали срок. Ну, подумай сама: если бы не они, ты бы тут не оказалась.

— Для начала — не надо мне тыкать. Я с вами на брудершафт не пила. А по поводу знания женщин… Вы что, еще девственность не потеряли? Ай, яй, яй… В вашем-то возрасте…

Мужчина ударил кулаком по столу.

— Хватит паясничать. Я с тобой пока по-хорошему говорю.

— Ага. Если зайца долго бить, можно научить курить.

— Значит, показания давать отказываемся?

— Я че, мало кому должна? Считай, что ушла в глухую несознанку. Ака Павла Морозова. И вообще, мне у вас тут нравиться. Шконка удобная, баланда вкусная. Небо в клеточку, друзья в полосочку. Животные, опять же, домашние по хате ползают — развлекают. Не жизнь, а сказка.

Следователь снова ударил кулаком по столу.

— Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому.

— Слышь, следак. Вот, че ты все время кулаком по столу лупишь? Ты уж лучше головой об него садани — увидишь, сразу полегчает.

Мужчина зарычал. Нажал под столом кнопку. Явившейся по вызову охране приказал:

— В карцер ее без воды и еды на сутки. Пока на сутки.

Марисса встала со стула со вздохом. Как можно беспечнее она сказала:

— Вот я чет не пойму тебя, мужик, то ли ты страх потерял, то ли бегать научился. Я жениху своему настучу на тебя — бяку. Он же знаешь какой злой у меня?

"Напугал ежа голым задом", — думала ехидно Марисса по дороге в карцер. — "Тебя бы к Ренчику да в подвальчик, в его средневековую камеру пыток". Мари вели по ступеням все ниже и ниже. Карцер находился глубоко в подвале. Он представлял собой маленький квадрат два на три метра. Стены его были сырыми, на полу местами проступали лужи. Но даже найдя себе сухое местечко под ногами, девушка сесть на него не решилась. "Так и почки застудить недолго. Или еще что-нибудь", — грустно подумала она. Никакой мебели в ее новой клетке не оказалось. Когда ноги устали, она присела на корточки, потом поменяла положение, упершись на колени. Так она и чередовала места соприкосновения с ледяными поверхностями пола и стены, чтобы дать возможность хоть как-то отдохнуть своему уставшему телу. Руки и ноги у нее замерзли, пустой желудок выворачивало в ужасных позывах тошноты.

Сутки Марисса в карцере не просидела. На следующий день чуть ближе к обеду ее опять повели на допрос. "Наверно, адвокат Алана наступает следствию на пятки. Или уже обгонять начал. Всегда знала, что Алекс шустрый малый", — ерничала про себя Марисса, ласково улыбаясь суровому мужику. Ее догадки были верны, так как следователь был явно не в настроении:

— Чего зубы сушишь? Норова еще не убавилось?

— Красота спасёт мир — а пофигизм нервы. Ты не представляешь, как я рада тебя видеть. До чего же у вас тут скучно.

Мужчина презрительно улыбнулся. Он смотрел на нее уже без гнева — с любопытством.

— Я тебя к рецидивисткам подсажу — там скучно не будет, обещаю. А если опять заскучаешь — в пресс-хате отдыхать будешь.

— Ну, вот, че ты меня все на испуг берешь? Не надоело уже? Давай лучше в хорошего полицейского поиграем? Ты меня кофе угостишь, а то мне на голодный желудок болтать в лом.

— Здесь тебе не санаторий. Решила дурой прикинуться? Сейчас тебе в новой камере мозги быстро вправят.

Мариссу втолкнули в камеру не намного больше той, в которой ее запирали сначала. Зато в этой были и стол, и стулья, на которых сидели крупные тетки с грубыми жестокими лицами и волчьими взглядами.

— Приветик, — тихим спокойным голосом поздоровалась Мари. — Кто старшая?

Она стояла в дверях и ждала приглашения. Торопиться ей все равно было некуда.

— Крыса, — указала одна из теток на свою сокамерницу, вальяжно развалившуюся на кровати.

Та уставилась на Мариссу злобным подозрительным взглядом.

— Сама обзовись.

— Меня Маруськой кличат.

— Ну, иди сюда, побакланим, — она указала на стул рядом с собой. — По какой статье чалишься?

— Да живоглот буксует. Вроде как, мокруху шьет. Он меня все расколоть пытается, головняк себе наживает. Зачурали меня, чтоб я своего хахаля заложила. Я че дура? Мне жить охота. А за стукачом топор гуляет.

— А хахаль твой какой масти?

— Из блатных. Погоняло Тайгер — слышали про такого?

Женщины между собой переглянулись. Они рассматривали девушку, как какое-то диковинное, невиданное доселе существо, вызывающее живой интерес публики. В ее глазах не было ни страха, ни замешательства. Вела она себя уверенно и свободно, но "без понтов", всем своим видом давая понять, что заключенные ей гораздо симпатичней товарищей из органов, являющихся неистребимым злом мирового масштаба. Доверительный тон, которым Мари отвечала на вопросы, постепенно усыплял подозрительность сокамерниц. Крыса, прищурившись, но беззлобно бросила:

— Гонишь.

— За базар отвечаю. А следак мне какой-то бесстрашный попался. Нашел — на кого наехать. Мусор, мусор, мусорок — убери его милок.

Когда вечером за Мариссой пришли надзирательницы, женщины мирно болтали за столом, потягивая чифир.

В кабинете следователя сидели Ринар и Алекс.

— Снимите с нее наручники, — нехотя пробубнил Вадим Васильевич.

На него было жалко смотреть: измученный, помятый, с потухшим взором. На его лице четко обозначились морщины, а под глазами — мешки. Видно, спать за прошедшие сутки ему удавалось немного. "Бедняжечка", — подумала девушка. — "Столько усилий, и все впустую. Надо отдать ему должное: старался, не халтурил. Но как рыбой об лед". Следователь махнул рукой в сторону двери:

— Ты свободна.

— Давно бы так, — обрадовалась Марисса, потирая ссадины на запястьях, оставленные наручниками на нежной коже. — А то: посажу, посажу. Чего я тебе, картошка что ли?

Глава 17

Рен опять увозил ее из города. За окном летящих по мокрому шоссе черных джипов крупными хлопьями падал снег, оседая пышными шапками на деревьях и кустарниках. Лес по обеим сторонам дороги, укутанный белоснежным покрывалом, создавал ощущение покоя и безмятежности. Созерцание зимней природы навевало мысли о сказке про двенадцать месяцев. Казалось, вот-вот в глубине чащи мелькнут отблески костра, и сказочные персонажи предложат исполнить любое твое желание.