Недотрога (СИ) - Бунькова Екатерина

На геральдике папа сдался и запросился на волю. Я с радостью выполнила его желание.

— Ну как тебе наша школа? — спросила я его, когда мы уже вышли за пределы гарема, и я вздохнула свободно.

— Серьезно у вас тут все, — оценил папа, потерев бородатый подбородок. — Ребята все такие умные. А красавцы — будто специально отбирали.

Я чуток покраснела и принялась улыбаться еще шире, а кивать — активнее. Папа вдруг наклонился ко мне и заговорщически прошептал:

— Ты себе-то хоть одного присмотри. Не молодуха, поди, замуж скорей пора, пока еще берут.

— Я подумаю, — сказала я, чтобы папа побыстрее отстал.

— И хорошо, что ты теперь школой занимаешься. Маришка твоя, конечно, хорошая девочка, а все ж таки суккуб, тварь от природы распутная. Ты с ней поменьше якшайся. Я слышал, — папа понизил голос до хриплого шепота, — у нее тут где-то настоящий гарем есть. Вот где царство разврата! Так что ты смотри, не ходи никуда по ночам. Еще затащат тебя на оргию. Девство крепко блюди!

Я еще сильнее покраснела. Какое девство, папа? Мне уже за тридцать.

Папа отбыл, довольный своей дочерью. С моих плеч будто гора свалилась. Кое-как я добрела до своей комнаты и только-только свалилась на кровать лицом вниз, когда меня настиг голос Дэна:

— Ну и где мои штаны?

— Ой, совсем забыла, — вздохнула я. — После обеда схожу. Я так устала, что пошевелиться не могу.

— Хочешь, я тебе массаж сделаю?

— А ты умеешь?

— Обижаешь!

Дэн прошлепал босыми ногами в мою сторону и… запустил руки под юбку!

— Ты что делаешь? — возмутилась я, обернувшись, и тут же об этом пожалела: совсем забыла, что он голый.

— А ты что, так и будешь в кринолине и корсете на кровати валяться? Ты, кстати, в курсе, что кринолин не дает твоей юбке прикрыть панталоны, когда ты лежишь? Замечательный обзор, я тебе скажу, — Дэн снова занырнул под подол. Я попыталась отбрыкаться, но он только смеялся.

— Ну чего ты дерешься? — сказал он. — Все уже, расстегнул.

И он стянул с меня кринолин. Юбка тяжело опала. Ладно, признаю, сама снимала бы куда дольше. Да еще и встать бы для этого пришлось. Но это все равно не повод лазить ко мне под юбку. Пусть даже я в панталонах.

— Корсет-то можно расшнуровать, или опять брыкаться начнешь? — спросил Дэн.

— Расшнуровывай, — разрешила я. Все равно я ношу не внутренние — вместо нижнего белья, а внешние корсеты — те, что поверх платья надеваются для красоты. Дэн умело расшнуровал его (надеюсь, дело в природной ловкости рук, а не в богатом опыте), расстегнул пуговки на платье, и моей спине стало свободно и прохладно. Я расслабилась, но почти сразу снова возмутилась: Дэн сел на меня верхом, умостившись на попе.

— Вот только не говори, что тяжело, — сказал он, принимаясь наглаживать мою спину.

Я хотела было сообщить ему, что он гад и извращенец, но мне вдруг стало так хорошо-хорошо, что я его простила.

— Ты где так научился массаж делать? — лениво пробормотала я.

— Тебе действительно интересно?

— Уже нет, — ответила я, понимая, что мне уже вообще все равно. Даже если прямо сейчас сюда забежит толпа людей с криком «Пожар!», я попрошу их подождать пару часиков. Мираи была права: Дэнечка, ты бог. А я в раю. Твои драгоценные руки нужно покрывать поцелуями от локтей до кончиков пальцев за такие умения. Я даже готова простить тебе отсутствие штанов и ночное приключение.

Через полчаса раздался стук в дверь. Кого там еще принесло?

— Госпожа Мериме, вам послание от Ее Величества.

— Подсуньте под дверь, — велела я, не желая не то что вставать, но даже и шевелиться. — Да, и передайте повару, пусть подаст обед мне в комнату. И побольше, я плохо себя чувствую.

Дэн похихикал над моей маленькой ложью и не очень маленькой наглостью. А что, надо же иногда пользоваться своим положением? В конце концов, я же девушка, имею право на капризы время от времени. Вот каким изобретательным делают человека лень и золотые руки массажиста.

Когда принесли обед, Дэн наспех застегнул мое платье и спрятался под одеялом. Я даже вставать не стала, просто указала поваренку, куда поставить поднос, и продолжила изображать медузу на солнцепеке. Поваренок откланялся и ушел, жалостливо окинув меня взглядом: видно, и правда решил, что я больна, раз даже раздеться и лечь в постель не могу нормально. Знал бы он, как мне сейчас хорошо.

— Я так понимаю, обед для меня, — хищно потер руки демон, выныривая из своего укрытия.

— Ага. Дай мне только кусочек чего-нибудь мясного. Есть я не хочу, просто пахнет очень вкусно.

Дэн положил мне в рот кусочек нежнейшей индейки и принялся уничтожать обед, развалившись в моем любимом рабочем кресле. Когтистые ноги он сложил на стол, а хвостом дирижировал победный марш. Хвала всем богам, прежде чем начать пиршество, он додумался отодвинуть на угол стола мои документы.

— Ты бы хоть полотенцем обмотался что ли… — пробормотала я, засыпая. Что ответил демон, я уже не услышала. Я медленно поплыла на волнах шелковых покрывал в царство сна.

— …исса, — услышала я. — Фелисса, проснись.

Демон осторожно будил меня, тряся за плечо. Я открыла один глаз, окинула комнату взглядом. Пожара нет, можно спать дальше.

— Фелисса, ты уже четыре часа спишь. Я подумал, может, тебе стоит все-таки хотя бы заглянуть в свиток. Вдруг там срочный вызов.

— Давай его сюда, — проворчала я, кое-как сгребая себя в кучу и зевая, как бегемот.

Дэн подал мне свиток. Я одобрительно посмотрела на демона, накинувшего мой старый халат. Вот всегда б ты такой был: услужливый, милый и одетый.

— Ну, посмотрим, что там, — сказала я, развязывая тесемки и разворачивая свиток. — Ее Величество Мариэлла… бла-бла-бла… желает видеть на вечерней игре в фанты… что-о-о?!

Я выпучила глаза.

— Что там? — заинтересовался демон. — На кого пришел вызов?

— Ты не поверишь, — ответила я, еще раз перечитывая текст в поисках ошибки. — На меня!

— Покажи, — Дэн тут же заглянул мне через плечо, щекотнув ухо лохматой шевелюрой. Вечно забываю отправить его к цирюльнику. — Действительно. В шесть часов ты должна быть в центральной гостиной.

— А времени? — спросила я, оглядываясь на часы. — Полседьмого! Вот блин.

Я вскочила, наступила на юбку, запуталась и повалилась на Дэна. Тот меня не удержал, и мы оба ощутимо приложились об пол.