Особый дар - Андреас Эшбах

Я опустилась на одну из двух табуреток и наслаждалась тем, что можно наконец снова сидеть в тепле. Я машинально наблюдала за Армандом: он откопал древний обмылок и маленькую щеточку и теперь так старательно отмывал с помощью этих нехитрых средств сажу с рук, как будто хотел заодно с ней стесать и кожу.

– Да, как ты себя чувствуешь? – спросила я через некоторое время.

– Ничего, – ответил Арманд и прервал свое занятие, как будто прислушиваясь к себе. – Думаю, я уже переболел. Может, наркотик уже попал в кровь. У меня еще немного мутная голова, но это пройдет только завтра днем.

– Ты, видимо, часто имел дело с этим препаратом.

– Ну да. Слишком часто, если ты так спрашиваешь. – Он снова принялся вычищать грязь из-под ногтей. – Однако в моем теперешнем состоянии есть и определенные преимущества.

– Не могу себе представить, какие именно, – пробормотала я сонно.

– Антипсихотропный препарат, – начал неторопливо объяснять Арманд, – блокирует не только мои телекинетические способности, но и вообще все, что излучает мой мозг. Насколько мне известно, ученые не знают, как это работает, но факт остается фактом.

Я наморщила лоб. У меня было ощущение, что мой мозг тоже заблокировали.

– Все, что излучает твой мозг? Что ты имеешь в виду?

Арманд, похоже, остался доволен результатами своего собственного оттирания, отложил в сторону щетку, ополоснулся водой и поискал глазами полотенце.

– В ходе экспериментов выяснилось, что Пьер не может читать мои мысли, когда я нахожусь под воздействием антипсихотропа. Однажды мне даже удалось незаметно подкрасться к нему сзади и напугать – обычно это было невозможно.

Я посмотрела на него с каким-то смешанным чувством, потом с удивлением поняла, что испытала облегчение.

– Значит, благодаря Жульену мы теперь неуловимы?

– Exactement [20].

Полотенца нигде не оказалось. Арманд вытер руки о древнюю кухонную занавеску, насколько это было возможно, и тоже сел за стол.

– Даже если Пьер прямо в вертолете пролетал над нами. Я на несколько часов стал пуст, как орех.

– Да, возможно, он сидел в одном из вертолетов, которые мы видели.

– Да. И, может быть, поэтому они пролетели дальше.

– Супер, – сказала я. – Здорово, да?

Наверное, это прозвучало не слишком восторженно, но к большим душевным сопереживаниям я была просто не способна.

– В любом случае у нас есть время передохнуть, и мы можем с толком провести его, – сказал Арманд. Он запнулся и посмотрел задумчиво перед собой, как будто то, что он сказал, навело его на какую-то мысль, которую он стал обдумывать.

– Неплохо было бы что-нибудь перекусить, – заметила я и взяла свою дорожную сумку, но из всего, что там оказалось съестного, была только палочка мюсли того сорта, который у нас в семье ест только мама.

Арманд достал уже почти пустую упаковку кексов и высохший мандарин, по которому сразу было видно, что время мандаринов уже давно прошло. Он отдал его мне.

– Можешь все съесть. Я не очень голоден.

Я вытащила палочку мюсли из упаковки и разломила пополам.

– И не думай отказываться. Это все можно здорово поделить на двоих. – Я до конца разорвала упаковку с кексами. – Вот смотри. Здесь еще два – каждому по одному.

Арманд больше не ломался, и мы разделили нашу скудную полуночную трапезу. Он молчал, и у меня не было желания разговаривать. Я рассеянно выжимала из оставшихся мандариновых корочек сок и смотрела, как крохотные капельки, шипя, сгорали в пламени свечей. По кухне распространился приятный цитрусовый аромат, который перебил своей свежестью все еще висевший в воздухе запах гнили.

Арманд молча смотрел на горящие свечи. Чугунная печка уютно потрескивала, и в щелки было видно, как внутри пышут жаром раскаленные угли. После сумасшедшего дня меня охватила усталость, которая с каждой минутой становилась все тяжелее, и я готова была уснуть прямо на этой древней, страшно неудобной, шатающейся табуретке.

– Здесь так уютно, – прошептал Арманд в нараставшую тишину.

Было действительно уютно. И так тихо, что в это едва можно было поверить.

– Мм, – пробормотала я.

– Может быть, мы все-таки от них оторвались.

– Мм, да, может быть.

Он медлил. Я чувствовала, что за этим что-то кроется, но была слишком уставшей, чтобы думать об этом.

– Ты знаешь, что здесь только одна спальня, – начал он в конце концов.

Я кивнула:

– Да.

Там стояла огромная двуспальная кровать с толстой периной, застеленная несколько десятилетий назад и с тех пор нетронутая. Сверху лежало серо-зеленое покрывало. Я вздрогнула от мысли, что покрывало было когда-то, вероятно, ярко-зеленым, а серое – только пыль.

– Там, конечно, ляжешь ты, – поспешил заверить меня Арманд. – Я посплю в гостиной на кушетке. Или сооружу себе на полу что-нибудь из подушек, без проблем.

Я внимательно посмотрела на него, наморщив лоб.

– О чем ты сейчас думаешь, можно поинтересоваться?

– Нет, так, ни о чем. Я просто подумал. Об этом ведь нужно договориться, да?

– Вообще, если честно, мне совершенно все равно. Я так устала, что могла бы уснуть на груде камней.

Арманд кивнул и заверил меня, что он чувствует себя точно так же.

Но что-то в его голосе, несмотря на всю мою смертельную усталость, заставило меня прислушаться. Я исподтишка посмотрела на него. С ним было что-то не то. Какое-то беспокойство, которое ему нужно было выговорить.

Я догадывалась, что это было. Беспокойство, к которому и я приложила руку.

– Ты думаешь сейчас о том, о чем мы разговаривали в поезде, не так ли? – сказала я наудачу.

Попала, «затоплен». Арманд прямо-таки вздрогнул и в ужасе посмотрел на меня такими выпученными глазами, что теперь мне кажется, он тогда решил, что я телепатка.

Но потом он кивнул и сознался:

– Да.

Я вздохнула. Значит, я угадала. Вообще-то я собиралась забыть этот неприятный эпизод как можно скорее, но такие вещи у меня никогда так просто не проходят.

– Мне очень жаль. Извини, – сказала я беспомощно. – Я имею в виду то, что я тогда сказала. Это было подло.

Арманд посмотрел на меня и заметно растерялся. Видимо, он думал о чем-то другом.

– Как? Что ты…? Ах, это. Нет, я теперь думал совсем не об этом. Забудь про то. – Он медлил. – Я думал о том, что я тебе сказал. Перед этим. Я тоже не должен был так говорить. Прости. Я имею в виду – я хотел найти слова, которые были бы не дешевым извинением. Только… Я хочу, чтобы ты знала…

Он смолк и беспомощно посмотрел на меня. Я уже не помню, какие сумасшедшие мысли крутились у меня в голове в этот момент. Я помню только, что сидела неподвижно и, должно быть, смотрела на Арманда широко раскрытыми глазами, как загипнотизированный кролик.

– Да? – выдавила я из себя наконец, но таким голосом, какого я у себя никогда не слышала.

Он снова заговорил, но так тихо, что его едва было слышно.

– Я плохо отреагировал на твои слова. Я… Для меня это было так неожиданно. Я мало общался с девушками. Знаешь, я еще ни с одной девушкой ни разу не был вместе так долго, как с тобой. Я не привык. Я не знаю, как нужно себя вести. Не знаю, правильно ли я что-то говорю или нет.

Я молчала. Я чувствовала, как волосики на моих руках зашевелились.

– Когда ты сказала, что ты… Ну, что я тебе в каком-то смысле нравлюсь, то я подумал, что это такая уловка. Правда. – Он неуверенно посмотрел на меня. – В институте я знал только два типа людей. Одни мной восхищались, другие меня боялись. Понимаешь? Мне казалось совершенно невозможным, что я могу кому-то нравиться. Что это может быть важным для меня. Я видел такое только по телевизору.

– Боже мой, – пробормотала я.

– Но теперь, – продолжил он тихо, – я хочу тебе сказать, что ты мне нравишься. Мне кажется, я об этом совсем не думал, когда заставил тебя пойти со мной. Я думал только о себе и о своем побеге… Я хотел скрыться любой ценой. Но теперь я понял, что мне хорошо с тобой. Не знаю почему. Просто… хорошо, что ты рядом. Понимаешь? – Он посмотрел на меня. – Я имею в виду, мы, возможно, скоро расстанемся, и я не знаю, при каких обстоятельствах это случится. Поэтому я хотел сказать тебе это, чтобы ты знала.

– Да, – кивнула я. Во рту у меня пересохло, как в пустыне.

Он замялся.

– Ты действительно ничего не разыгрывала?

– Нет. Это был не розыгрыш.

– Иными словами, ты сказала это всерьез?

– Да.

– И… сказанное все еще остается в силе или что-то изменилось?

Когда речь идет о таких вещах, мальчишки всегда слишком медлительны, но в каком-то смысле меня это даже успокаивало – то, что Арманд, несмотря на свои сверхъестественные способности, не был исключением. Однако в такой манере все это могло продолжаться до рассвета, поэтому я наклонилась и поцеловала его.

Глава 16

Я спала как убитая, без сновидений, а когда проснулась на следующее утро, мне показалось, будто кто-то ударил пневматическим молотком по отвесной скале. Громыхающий гул прервал мой сон, и, когда я сонно сощурила глаза, под веки мне стал пробиваться дневной свет. Я, бурча, перевернулась на другой бок, но мешавший мне шум не исчезал, а, напротив, все усиливался…