Дети судьбы - Джеффри Арчер

Другой проблемой, с которой столкнулся Нат, была реакция девушек, которым он пытался назначить свидание. Они либо были готовы тут же лечь с ним в постель, либо просто отказывали ему с порога. Том предупредил его, что затащить его в постель, наверно, лестно многим студенткам, и Нат очень скоро обнаружил, что этим хвастались даже некоторые девушки, которых он в глаза не видел.

— Хорошая репутация имеет свои отрицательные стороны, — пожаловался Нат.

— Я бы поменялся с тобой местами, честное слово, — ответил Том.

Единственным исключением была Ребекка, которая, как только Нат вернулся в университет, ясно дала ему понять, что не прочь сделать вторую попытку. Нат настороженно отнёсся к её стремлению раздуть былое пламя и решил, что если уж возобновлять с ней отношения, то медленно и постепенно. Однако у Ребекки были совсем другие планы.

После их второго свидания она пригласила его к себе на кофе и, едва закрыв за собой дверь, сразу же попыталась раздеть. Нат вырвался под сомнительным предлогом, что ему на следующий день предстоит стайерский забег. Но отшить Ребекку этой лживой отговоркой ему не удалось. Через несколько минут она снова появилась в комнате с двумя чашками кофе, переодетая в шёлковый халат, под которым ничего или почти ничего не было. Тут Нат неожиданно понял, что от его былых чувств ничего не осталось, и, быстро выпив кофе, повторил, что ему нужно рано лечь спать.

— Раньше забег тебя не удерживал, — язвительно сказала Ребекка.

— Раньше у меня были две здоровые ноги, — ответил Нат.

— Может быть, я для тебя теперь недостаточно хороша, — сказала Ребекка. — Ведь все считают тебя большим героем.

— Ничего подобного. Просто…

— Просто Ралф Эллиот был с самого начала прав относительно тебя, — заметила Ребекка.

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил Нат.

— Что ты ему не чета. — Ребекка помедлила. — В постели и не в постели.

Нат хотел ответить грубостью, но решил, что не стоит. Он ушёл, не сказав больше ни слова. Поздно ночью, лежа без сна, он понял, что Ребекка — так же, как многое другое, — больше не является частью его жизни.

Одним из удивительных открытий, которые сделал Нат, вернувшись в университет, было то, что многие студенты убеждали его баллотироваться против Ралфа Эллиота на пост президента студенческого сената. Но Нат ясно дал всем понять, что он не хочет никуда баллотироваться, потому что ему нужно наверстать время, потерянное в армии.

Вернувшись домой по окончании второго курса, Нат с удовлетворением сказал отцу, что пробегает шесть миль меньше чем за час и что стал одним из шести лучших бегунов курса.

Летом Нат и Том поехали в Европу. Одним из многих преимуществ капитанского жалованья было то, что Нат мог сопровождать своего лучшего друга, зная, что сможет оплачивать все свои расходы.

Прежде всего они побывали в Лондоне, где увидели, как по Уайт-холлу маршируют гвардейцы. У Ната не осталось сомнений, что во Вьетнаме они были бы очень внушительной силой. В Париже Нат и Том гуляли по Елисейским Полям и жалели, что им всё время приходится заглядывать в разговорник, увидев красивую женщину. Затем они отправились в Рим, где в маленьких кафе обнаружили, каким на самом деле должен быть вкус макарон, и поклялись, что никогда больше не будут есть в «Макдоналдсе».

Но только когда они добрались до Венеции, Нат влюбился, и за день стал неразборчив в любви на все вкусы — от обнажённых женщин до девственниц. Он начал с Леонардо да Винчи, затем были Беллини,[34] затем Луини.[35] Эти любовные переживания были так остры, что Том согласился провести ещё несколько дней в Италии и добавить в их маршрут Флоренцию. Новые любовные страсти возникали на каждом углу: Микеланджело, Караваджо, Каналетто, Тинторетто. Практически каждый, чья фамилия заканчивалась на «о», мог рассчитывать на место в гареме Ната.

Профессор Карл Абрахамс занял место на кафедре, готовясь читать пятую лекцию семестра, и оглядел полукруг поднимавшихся амфитеатром сидений.

Он начал лекцию и, не заглядывая ни в книгу, ни в тетрадь, ни даже в какие-либо заметки, ознакомил студентов с вехой в юриспруденции — делом «Картер против „Амалгамейтед Стил“».[36]

— Мистер Картер, — начал профессор, — в 1923 году потерял руку в результате несчастного случая на производстве и был уволен, не получив ни цента компенсации. Он не смог найти никакой другой работы, так как ни одна сталелитейная компания не желала нанимать однорукого человека. Когда его не взяли даже швейцаром в местный отель, он понял, что ему уже никогда не удастся устроиться на работу. Тогда ещё не было закона о промышленной компенсации — он был принят только в 1927 году, — так что мистер Картер предпринял неслыханный по тем временам шаг, — он подал в суд на своего бывшего работодателя. У него не было средств нанять адвоката — тут, кстати, с годами ничего не изменилось, — однако молодой студент юридического факультета, который считал, что мистер Картер должен получить какую-то компенсацию, добровольно согласился вести его дело в суде. Он выиграл дело, и суд присудил Картеру компенсацию в сто долларов — как вы понимаете, не слишком большая сумма денег за такое увечье. Однако действия двух этих людей привели к изменению закона. Будем надеяться, что кто-то из вас в будущем также сможет добиться изменения закона, столкнувшись с подобной несправедливостью. Между прочим, молодого юриста звали Тео Рамплеири. Его чуть не исключили с юридического факультета за то, что он потратил слишком много времени на защиту Картера. Позднее, много позднее он стал членом Верховного суда Соединённых Штатов.

Профессор нахмурился и продолжал:

— В прошлом году компания «Дженерал Моторс» заплатила некоему мистеру Камерону пять миллионов долларов за то, что тот потерял ногу. Компания проиграла дело, хотя она могла доказать, что причиной несчастного случая на производстве была халатность самого мистера Камерона.

Абрахамс подробно изложил суть дела и в конце концов добавил:

— Как уверял нас мистер Чарлз Диккенс, закон — это часто осёл и, что ещё важнее, закон часто неразборчив и несовершенен. У меня не вызывает уважения защитник или обвинитель, который только ищет способа обойти закон, особенно когда он знает, какую цель преследовали Сенат и Конгресс, принимая этот закон. Некоторые из вас забудут эти слова через несколько дней после того, как поступят на работу в какую-нибудь известную фирму; главный интерес будет заключаться лишь в том, чтобы выиграть дело любой ценой. Но будут и другие — те, кто не забудут слова Линкольна: «Да победит справедливость!» — Флетчер оторвался от своих заметок и внимательно посмотрел на профессора. — К тому времени, как мы встретимся в следующий раз, я надеюсь, вы проштудируете пять судебных процессов, которые слушались после процесса «Картер против „Амалгамейтед Стил“» — вплоть до процесса «Деметри против Деметри»: все они привели к изменению закона. Вы можете работать попарно, но одна пара не должна консультироваться с другой. — Часы пробили одиннадцать. — Всего хорошего, леди и джентльмены!

Флетчер и Джимми работали вместе, просматривая один процесс за другим, и к концу недели они нашли лишь три процесса, которые имели отношение к делу. Джоанна порылась в памяти и вспомнила четвёртый процесс, который слушался в Огайо, когда она была ребёнком. Она отказалась дать им ещё какие-нибудь сведения.

— А как насчёт «люби, чти и повинуйся»? — спросил Джимми.

— Я никогда не обещала повиноваться тебе, салага, — сказала Джоанна, — и, кстати, если Элизабет ночью проснётся, твоя очередь — менять пелёнки.

— «Самнер против Самнера», — торжествующе произнёс Джимми, ложась в постель после полуночи.

— Неплохо, салага, но к десяти часам утра в понедельник тебе придётся найти пятое дело, если ты хочешь заслужить одобрительную улыбку Абрахамса.

— Я думаю, нам нужно сделать гораздо больше, чтобы вызвать улыбку у этой гранитной глыбы, — сказал Джимми.

Когда Нат поднялся на холм, он увидел, что она бежит впереди него. Нат подумал, что обгонит её на спуске. Когда он миновал отметку на полпути, то посмотрел на часы. Семнадцать минут и девять секунд. Нат был уверен, что побьёт свой личный рекорд и снова будет в команде во время её первого сезонного сбора.

Он был ещё полон сил, когда перевалил через гребень холма, и тут же громко выругался. Эта дура побежала не по той трассе. Наверно, первокурсница. Он стал ей кричать, но она его не услышала. Он снова выругался и бросился за ней следом. Когда он бежал вниз по склону, она обернулась и удивилась.

— Вы бежите по неправильной трассе, — прокричал Нат, готовясь повернуть обратно и бежать дальше, но ему захотелось как следует рассмотреть эту девушку. Он быстро подбежал к ней.