Пламя нашей любви - Элизабет Биварли

Именно этого никогда не было в его жизни — ощущения того, что он не один. Когда была жива Шарлотт, он не чувствовал себя одиноким, и от этого было гораздо лучше. Ему было очень горько с тех пор, как она умерла, — он все время чувствовал эту пустоту. Когда он был с Деллой, эта пустота начала снова заполняться. Рана начала заживать. С Деллой он снова начал чувствовать. И эти чувства…

Он положил было фотографию в папку, но вдруг передумал. Он отнес ее в спальню и поставил на комод, прислонив к лампе. Пусть эта женщина на фотографии не слишком похожа на ту, которую он помнил, все же ему нравилось, что она здесь. Очень нравилось.

Глава 9

Прошло два дня с тех пор, как Делла узнала из Интернета, кто такой Маркус, но она все еще была в растерянности. Она не понимала, что с ней случилось, и не знала, чего ей ждать. Она боялась, что после того, как станет известно об арестах в «Уитворд энд Стоун», в прессе начнется шумиха, однако на самом деле все прошло довольно тихо. Джеффри сказал ей, что в этом нет ничего удивительного, потому что, когда люди настолько богаты и влиятельны, их адвокаты решают, какую информацию сделать доступной для прессы, а какую нет. Только после того, как обвиняемые предстанут перед Большим жюри, когда появятся доказательства, только тогда в прессе разразится настоящая буря. Еще Джеффри сказал, что к тому времени, когда все это случится, у Деллы уже будет совсем другая жизнь, и никто не сможет причинить ей зло. Однако она изо всех сил старалась ни о чем таком не думать.

Был вечер пятницы — начинался ее последний уик-энд в Чикаго. В понедельник она возвращается в Нью-Йорк. Во вторник она предстанет перед Большим жюри. Примерно через неделю она попрощается с этой жизнью и у нее начнется другая.

Всего одна неделя — это все, что оставалось у Деллы Ханны. После этого… О боже, ей просто необходимо выпить бокал вина!

Она надела пижаму, налила в бокал пино нуар и схватила книгу, которая пришла с утренней почтой.

Делла сидела, уютно устроившись в кресле в маленьком кабинете, когда раздался звонок в дверь. Сказать, что он испугал ее, — это ничего не сказать. Она так резко вскочила, что опрокинула вино, которое пролилось на книгу и на пижаму, оставив ярко-красное пятно у нее на груди.

Никто никогда не звонил в эту дверь. Даже Джеффри, когда приходил сюда пару раз. Сначала он звонил по телефону, чтобы сказать, что придет, и сообщал время. А когда приезжал, то стучал два раза и называл свое имя.

Поэтому она не представляла, кто мог сейчас стоять за дверью. Однозначно не Джеффри. Кто-то еще из ФБР — чтобы проинструктировать ее? Но тогда Джеффри все равно предупредил бы ее. И едва ли такое вообще возможно в десять часов вечера в пятницу.

Она не знала, что делать. Сидеть тихо, притворившись, что никого нет дома? Или пойти в спальню за телефоном и позвонить Джеффри? Любое ее движение услышит человек за дверью. Конечно, может быть, что это просто кто-то ошибся адресом. Или пиццу доставили не туда. Это могут быть соседские дети, которые решили подшутить над странной леди, которая никогда не выходит из дома. Все может быть. Однако Делла сомневалась.

Она закрыла книгу так тихо, как только возможно, и положила ее на столик, туда же поставила свой наполовину пустой бокал и осторожно поднялась с кресла. Как только она сделала шаг в сторону спальни, в дверь снова позвонили. Ей стало не по себе. Она очень быстро прошла в спальню и схватила мобильный, нашла домашний телефон Джеффри, но не стала нажимать на вызов. Ей не хотелось беспокоить Джеффри по пустякам — а за дверью действительно мог быть разносчик пиццы, который ошибся адресом.

Звонок зазвонил в третий раз, а после этого раздался стук. Делла крепче сжала телефон в руке и подошла к двери. Другую руку она положила на выключатели слева от нее. Самый первый включал яркий свет на крыльце. Кто бы это ни был, свет ослепит его. Однако пока она просто посмотрела в замочную скважину. Эта большая темная фигура может оказаться кем угодно.

Большая темная фигура, судя по всему, чувствовала ее присутствие, потому что, как только она перестала смотреть в замочную скважину, раздался голос:

— Делла, ты дома? Впусти меня. Нам надо поговорить.

Голос Маркуса напугал ее даже больше, чем звонок. Телефон выскользнул из руки и упал на пол, сердце начало стучать, как у человека, пробежавшего марафон. Она не знала, что делать. Как он нашел ее? Почему он здесь? Если он нашел ее, значит, кто-то еще знает, что она здесь. Он может все испортить. Что ей делать?

— Делла, — снова он звал ее, — ты здесь?

Как такое может быть? Почему он ее искал? Он знает обо всем, что произошло с ней? Что делать?

Однако вместо паники Делла почувствовала, что на душе у нее вдруг стало спокойно — несмотря на все вопросы, замешательство, страхи и опасения. Хотя она и не знала, что делать, она точно знала, что она хочет сделать…

Дверь была, как всегда, закрыта на цепочку. Не обращая внимания на валявшийся на полу телефон, Делла отперла три замка и открыла дверь. На крыльце было все еще темно, поэтому она с трудом могла разглядеть Маркуса. Однако это к лучшему: значит, и он не может ясно видеть ее. Ей не хотелось, чтобы он разглядел ее, не потому, что на ее пижаме было пятно от вина, не потому, что на ней не было косметики, и не потому, что ее хвостик съехал набок, а потому, что она не хотела, чтобы Маркус вообще видел настоящую Деллу Ханну. Пусть бы она оставалась той выдуманной Деллой, которую, как она надеялась, он помнил.

— Делла? — спросил он, по-видимому все еще не веря, что нашел ее.

— Привет, Маркус. — Это было все, что она смогла сказать.

При этих ее словах он как-то сразу расслабился и тихо сказал:

— Это действительно ты.

Его слова не предполагали ответа, поэтому Делла ничего не сказала. На самом деле она не знала, что сказать. Если Маркус узнал, что она здесь, он узнал и то, почему она здесь. ФБР прятало ее в течение одиннадцати месяцев, и все было в порядке. Однако Маркусу удалось найти ее менее чем за две недели, и это при том, что он даже не знал ее фамилии. Он все знает.

Они стояли так довольно долго — не двигаясь и не произнося ни слова. Холодный зимний ветер завывал за его спиной, раздувая полы пальто. Хотя Делла и не могла разглядеть его лицо, она помнила каждую его черту: твердый подбородок, аристократический нос, высокие скулы. Ветер доносил до нее его запах — слишком хорошо знакомый ей. Едва она ощутила его — он сразу наполнил ее желанием. Единственное, что она могла сделать сейчас, — это снять цепочку, отворить дверь до конца и впустить его в дом, в свою жизнь, в себя.