Секрет австрийского штруделя - Анна Акимцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знакомые, услыхав кличку кота, реагировали по-разному. Кто-то слышал в ней аббревиатуру Московского уголовного розыска, кто-то начинал мурчать. Первый год жизни котенка, я как-то пыталась намекнуть людям на Гофмана, а потом перестала. В общем-то, какая разница, читали люди «Житейские воззрения Кота Мура» или не читали.
– Как кличут котейку, – осведомился Смирнов, проходя мимо трущегося у моих ног кота.
– Так Мурром кличут!
– Я не ослышался? Кот Мурр?
– Да.
Откровенно говоря, ожидала шутки про уголовный розыск. Но Смирнов опять потряс меня до глубины души.
– У него немецкие корни? Или ты поклонница Гофмана? Вообще, судя по усам и издаваемому басу, твоему коту лучше бы подошла кличка – Бегемот.
Вот тебе и образ придурковатого простака. Сколько раз себе говорила, что судить о людях по внешности – недопустимо. Но, положа руку на сердце, Смирнов сам этот образ культивирует и удачно им прикрывается.
– Нет, Бегемот плохой вариант. Я побоялась, что при таком имени, мне бы пришлось экзорциста коту вызывать. Дим, очень, просто невыносимо хочется есть. Ты против позднего ужина не возражаешь? – отдав наконец-то коту его пайку, предложила я.
– Ты умеешь готовить? Я думал у тебя только доставка из ресторана…
– Есть вчерашние отбивные. Греть? – на ехидство не среагировала, вовремя вспомнив про законы гостеприимства.
По лицу Смирнова, как по открытой книге читалось желание выдать колкость (знаю какую), но он терпел.
– На твой немой вопрос отвечаю, что не отравлю, – доставая из холодильника контейнер, сказала я.
– Не сомневаюсь. Слушай, можно мне в ванну? Пока ты тут хозяйничаешь.
Получив полотенце, Димка удалился.
Воодушевленная квартирой Смирнова, я собралась заморочиться с праздничной сервировкой стола. Но во время себя одернула – не следует давать новые поводы для шуток.
Поэтому наскоро порезанный салат, отбивные и хлеб были разложены в повседневную посуду. Но, не удержавшись, застелила стол белой льняной скатертью, купленной недавно, по случаю и припрятанной к новоселью.
Мясо, салат, хлеб, а потом еще и чай с печеньем и, принесенными Фоминой конфетами… Все это даже не после семи вечера, а после десяти. Второй раз за неделю демонстрирую мужчинам свою прожорливость. Да и пусть. Я же не красотка из соцсети, чтоб питаться росой и травой. Нормальная такая рабочая лощадь, которую кормить надо, чтоб пахала.
– У нас в квартире всего два дивана. Кровати пока не купили. Спать тебе придется в комнате Макса. Зато там, едва ли не царское ложе с ортопедическим матрацем. Пойду, постелю, – все это я рассказывала, убирая посуду в посудомойку.
– Подожди, спать еще рано. Сейчас будет мозговой штурм, – остановил меня Смирнов.
– Мой мозг спит.
– Разбудим. Выкладывай, какие ценности у тебя спрятаны дома?
– Какие еще ценности?
– Золото, бриллианты….
– Дим, да все очень скромно… Золото то, что на мне и немного в шкатулке, в сейфе. Там я еще храню ордена деда. Мне их бабушка завещала.
– А зачем тебе вообще нужен сейф? – удивился Смирнов.
– Бывший муж держал в нем свое оружие, а после развода железный ящик мне остался, – пожала плечами я. – Только я им не пользовалась. При переезде нашла железный ящик в кладовке и попросила мебельщиков, устанавливавших мне кухню, прикрутить его к стене. Кстати, в воскресенье сейф пытались вскрыть.
– Я заметил. Пойдем открывать.
Содержимое сейфа Смирнов разложил на кухонном столе. Пара золотых колец, серьги и кулон интереса у него не вызвали. Даже обидно стало. Все же с бриллиантами.
А вот ордена деда, Димка рассмотрел, осторожно и уважительно убрал в коробку. Потом приоткрыл орденскую книжку.
–«Ольшанский Алексей Михайлович, гвардии сержант», – прочел вслух. – Надо же, какая у тебя фамилия была до брака. Дворянская, должно быть?
– Моя девичья фамилия – Кузнецова. Ольшанской, до брака с отцом, была моя мама. Обе фамилии, кстати, рабоче-крестьянские. Нет у нас предков с «благородной» кровью. Все от сохи, – ответила я.
Подумав, Димка бегло посмотрел сайты коллекционеров.
– Награды твоего деда, без сомнения, очень ценны, но их общая стоимость сейчас на черном рынке составляет не более двухсот тысяч рублей. Крайне сомнительно, что ради таких, сравнительно небольших денег, затеяна эта история. Думай, Маркова. В твоей квартире есть очень и очень ценная вещь.
– Сказочной красоты кот! Подойдет? – попыталась пошутить я.
– Не смешно. Думай!
Уф. На ум ничего не приходило. Я шарила глазами по коробкам, взывала к своей памяти, перебирая в уме все вещи, которые могли претендовать на роль ценности.
– Ну же. Маркова. Фарфор, книги, картины! – торопил меня Смирнов.
– Фарфор…Есть у меня сервиз, как сейчас говорят, «винтажный». Цена ему, тысяч десять, и то, если повезет, – я начала вспоминать. – Еще пара статуэток, доставшихся от прабабушки. Картины…, картин нет в принципе.
– Показывай! – решительно заявил Димка.
Пыхтя, ругая «Мистера Икс», Смирнова, свои способности к упаковыванию вещей, потратив минут двадцать, раскрыла по очереди три небольшие коробки с надписями «стекло». Из второй был извлечен сервиз (не весь пару чашек и чайник), а из третьей две статуэтки танцующих балерин.
После беглого осмотра, сверки с данными из интернета, сервиз и статуэтки были отвергнуты. На роль сокровищ явно не потянули.
– Иконы? – осторожно предположил Смирнов.
С иконами было проще. Маленькую коробочку с ними, а еще с крестильной рубашкой Максима, маленькой шкатулочкой, в которой хранились крестики, оставшиеся от дедов и бабушек, я истово берегла, а посему, для сохранности при переезде, сложила в одну из огромных коробок с книгами.
Содержимое этой коробки с иконами было осмотрено и возвращено на место за исключением одной иконы, доставшейся мне, так же как и статуэтки, от прабабушки. Небольшой деревянный прямоугольник был обтянут металлом, а изображение Спасителя нанесено техникой, похожей на чеканку.
Димка повертел в руках эту икону.
– Давно она у тебя?
– От прабабушки осталась. Как к ней попала – не знаю, не спрашивай.
– Если не ошибаюсь, называется Икона на жести, – принялся объяснять Смирнов. – Массовое производство конца девятнадцатого века. Цена ей тысячи три. Рублей. И естественно не за ней приходил наш недруг. Еще предметы культа у тебя в квартире есть?
Ну, надо же, как мы выражаемся. «Предметы культа»! Посмотрела еще раз в коробку. Я точно знаю, чего тут не хватает. В шкатулке, помимо крестиков, должна была лежать ладанка. Маленькая, не больше пяти сантиметров, почерневшая от времени, серебряная, с отломанным ушком для цепочки или веревочки. Она открывалась на манер шкатулки, на внешней крышке крест, а на внутренней с трудом различались, но не читались буквы. По семейной легенде, дед прошел с ней всю войну. Куда же я
