Пушкин и финансы - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Любопытно, что не все имена кистеневских мужиков, упомянутых в комментируемом документе в качестве принадлежащих Пушкину, сходятся с присяжным листом от 16 сентября 1830 г. По-видимому, и к 6 октября 1830 г. вопрос о выделении Пушкину кистеневских «200 душ» не имел окончательного решения, которое целиком зависело от его отца.
В тот же день 6 октября 1830 г. было дано определение Сергачского земского суда об освидетельствовании принадлежащего Пушкину имения[343], а 8 октября 1830 г. – рапорт Нижегородской палате гражданского суда «о действительном исполнении по присланному указу»: «И во исполнение оного Его Императорского Величества указа учинена была чрез запрос справка, по которой в сем суде на вышеписанное имение г. Пушкина никакого спора, исков, вступления в явку купчих и закладных не оказалось…»[344]
Одновременно в разных местах шли разыскания о долгах на кистеневских помещиках. 13 октября 1830 г. в Петербурге С. Л. Пушкину опять пришлось давать объяснение по этому поводу. Связано это было с его намерением получить в Опекунском совете добавочные деньги (по 50 руб.) за тех крепостных, которые были им заложены в 1827 и 1828 гг. Ему вновь было указано на наличие «претензии московского купца Заикина в 1710 р…», и он еще раз ответил, что оставшихся после раздела с сыном 74 душ вполне достаточно для покрытия этого долга[345]. Усилия С. Л. Пушкина увенчались успехом. Ему удалось получить добавочные деньги за своих крестьян: 3 октября 1831 г. и 10 ноября 1831 г. ему было выдано из Сохранной казны Опекунского совета по 5000 руб. – за одну сотню душ и затем за другую[346]. Хлопоты по получению свидетельства о благонадежности залога части Кистенева, принадлежавшей С. Л. Пушкину, вел в Сергаче и Нижнем Новгороде болдинский крепостной Михаил Калашников. То есть за отца и сына хлопотали разные люди, что весьма показательно.
Что же касалось разысканий о долгах А. С. Пушкина, то в Нижнем Новгороде работа велась самым активным образом. Сначала это делало губернское правление. Поскольку Приказ общественного призрения занимался выдачей небольших (не более 1000 руб.) ссуд под залог крепостных, было сделано обращение в Нижегородский приказ, который 6 октября 1830 г. подтвердил, что кистеневские крестьяне там не закладывались[347].
12 октября 1830 г. отношением Нижегородской казенной палаты (подписано губернским контролером) Нижегородская палата гражданского суда извещалась: «…означенной чиновник Пушкин, по учиненному им 27-го июня сего года отдельному акту, утвержденному Санкт-Петербургской палаты гражданского суда 2-м Департаментом, хотя и предоставил из числа вышеписанных сельца Кистенева 476, двести душ сыну своему коллежскому секретарю Александру Пушкину, но за него еще окладом не перечислены, собственно за недоставлением от Сергачского уездного суда об оных 200 душах именного реестра. в залоге же все показанное имение по сей палате не состоит, равно и казенных недоимок на нем не числится»[348]. Указание на отсутствие именного реестра кистеневских крестьян А. С. Пушкина подтверждает наши выводы относительно сделанного на скорую руку списка, который был представлен в рапорте Сергачского земского суда в сентябре 1830 г. На вопрос о том, когда отец и сын решили вопрос о разделе кистеневских мужиков, в научной биографии Пушкина ответа нет.
14 октября 1830 г. отношением Нижегородского губернского правления в Нижегородскую гражданскую палату подводились итоги розыскам о благонадежности залога имения Кистенево и удостоверялось, что «казенных и партикулярных взысканий» на нем не имеется. После этого работа продолжилась в самой Гражданской палате. 15 октября 1830 г. был дан рапорт надсмотрщика крепостных дел палаты на предписание, направленное ему еще 27 сентября. В рапорте были перечислены все запрещения на имение Кистенево по операциям с недвижимостью в связи с выдачей под его залог займов:
По справке у крепостных дел чиновнику пятого класса и кавалеру Сергею Львовичу Пушкину оказались 3 запрещения <…>: 1-е за выдачу из сей Палаты 14 генваря 1827 года свидетельства Сергачской округи в селе Кистеневе на 100 душ; 2-е, за выдачу ж из сей палаты 16 июня 1828 года два свидетельства [так!] в том же сельце Кистеневе на 100 душ; 3-е 22 марта 1827 года по отношению С.-Петербургского опекунского совета за заем им в оном 3 февраля по свидетельству 14 генваря 1827 года денег 20 000 руб. под залог в сельце в Кистеневе 100 душ, и 4-е 23 августа 1828 года по отношению того ж совета за заем им в оном 10 июля того ж года по свидетельству 16 июня 1828 года денег 20 000 руб. под залог в сельце Кистеневе 100 душ с следующею по чину их землею.
Здесь же давалась ссылка на «запрещение, напечатанное в Сенатских объявлениях 1824 года за № 43 в статье 11072-й по распоряжению Московского губернского правления за неплатеж им по заемному письму московскому купцу Андреяну Тимофееву Заикину 1710 руб. на имение». Решением Петербургской палаты гражданского суда этот иск был сочтен малозначащим. Далее шли подписи пяти повытчиков, удостоверявших по своим «повытьям» отсутствие споров и исков на имении Кистенево[349].
16 октября 1830 г. было дано определение Нижегородской гражданской палаты о разрешении выдачи Пушкину свидетельства о благонадежности залога имения Кистенево «под росписку поверенного его дворового человека Петра Киреева <…>. С помянутого ж свидетельства отослать в Московский опекунский совет при сообщении точный список, а в совет и всей палате отписать запрещения, дать надсмотрщику ведение о запрещении с определения сего»[350].
Свидетельство о благонадежности залога имения Кистенева (подлинник его, представленный в Московский опекунский совет, не сохранился) было выдано Нижегородской гражданской палатой 17 октября
