Бесы в Париже - Дерек Картун

Развязность не только не покинула Жан-Поля, а, напротив, даже усилилась по мере того, как с ним обращались все более вежливо. С Алламбо, ему казалось, он справился шутя. Эти здешние свиньи - сущие детишки по сравнению с теми, которых он знавал в прошлом. А теперь вот толстенький, коротенький пердун, который уставился на него и покачивает головой. Да пялься сколько влезет, все равно от Жан-Поля ничего нового не услышишь. Рано или поздно им придется его отпустить. Главное сейчас - сохранять спокойствие, держись нормально, ничего эти говнюки с тобой не сделают.

- Так ты что же, не хочешь нам помогать? - спросил между тем толстяк, лицо его выразило удивление. - Неужели не понятно, что застрянешь тут надолго? Нам-то что, мы не против. Но, может, ты сам о себе позаботишься?

Жан-Поль не ответил. Он попытался сыграть с толстяком в гляделки - не получилось, тогда он уселся поудобнее, вытянул ноги и зевнул.

- Тут тебе не полиция, понимать надо, - продолжал толстяк. - Это контрразведка, у нас порядки другие. - Говорил он мягко, будто даже виновато. - Никто не знает, что ты здесь. Это точно, ни один человек не знает. Разговор у нас с тобой что-то не получается, только время зря тратим. А могли бы в пять минут все решить - сделаешь заявление по всей форме и сразу получишь все, что следует, закон тебя будет защищать...

- Не можете вы меня держать вечно, - заявил Жан-Поль.

- Можем, - ответил Баум тоном глубокого сожаления. - Вполне можем. Видишь ли, ты нам тут всю ночь басни рассказывал. Отнял массу времени у инспектора, а теперь вот мое время не жалеешь. Мы-то люди терпеливые, но у некоторых наших коллег на тебя терпения не хватит. Так что послушайся доброго совета, лучше помоги нам, а то, хочешь - не хочешь, придется с ними повстречаться. Я достаточно ясно выражаюсь?

- А пошли вы все... - Жан-Поль снова зевнул.

- Ладно, посидишь, пока мы еще кого-нибудь не задержим. Там посмотрим. На твоем бы месте я помолился, чтобы это произошло поскорей. Тут у нас скучища... - Баум снова вздохнул. - Уведите его.

Когда за Жан-Полем закрылась дверь, Баум повернулся к Алламбо.

- По-моему, из этого малого ничего не выжмешь. Может, если измолотить его до полусмерти, он что-нибудь и скажет. Но пока еще положение не такое. Дело это щекотливое, может и плохо обернуться. У меня есть идея получше.

Он изложил собеседнику свою идею.

- Любишь ты рисковать, Альфред, - сказал Алламбо.

- Нет, не люблю. Но иногда это необходимо.

В тот день Жан-Поля несколько раз приводили на второй этаж, в комнату, которая находилась в самом конце коридора. Там его допрашивал усталый сержант - никакого результата. То и дело сержант выходил за какой-нибудь папкой, за чашкой кофе. И каждый раз Жан-Поль устремлялся к окну прикидывал все "за" и "против" побега. Днем и пытаться нечего, а в потемках вполне может получиться. Следовательно, надо, насколько возможно, тянуть...

Где-то после десяти вечера его опять привели на допрос. У сержанта вид был усталый и безнадежный: ему небось и самому надоело. Через полчаса он сказал:

- В горле пересохло. Схожу за кофе. Тебе принести?

- Неси, - вежливо согласился Жан-Поль.

Сержант вышел и запер за собой дверь. Жан-Поль кинулся к окну, вскочил на подоконник и выбрался наружу. Он повис на руках и, оттолкнувшись ногами от стены, разжал пальцы. Падать было невысоко - метра три-четыре. На тренировках в легионе и не с такой высоты приходилось прыгать. Он ловко приземлился и бросился бежать по улице Соссэ. Никто не попался ему навстречу, и дежурный у ворот ничего не заметил.

"Елки-палки, до чего просто!" - порадовался он про себя.

Добежав до станции метро Сент-Огюстен, он убедился, что никто его не преследует. Небось еще и не хватились, тупицы чертовы.

На платформе внизу оживленно беседовали трое мужчин. Подошел поезд, двое из них сели в тот же вагон, что и Жан-Поль, а третий направился к выходу и поспешил к ближайшей телефонной будке. Выслушав его сообщение, Баум позвонил на Восточный вокзал:

- Леон, он едет в метро в твоем направлении. С ним двое наших. Вокруг вокзала народу достаточно?

- Нас тут пятнадцать человек и две машины.

- Хорошо. Мне что-то кажется, что он прямо к вам едет. Желаю удачи.

На станции Шоссе д'Антен, где Жан-Поль сделал пересадку, в ожидании поезда в сторону Восточного вокзала стояли двое инспекторов в штатском. Те, что приехали вместе с Жан-Полем, проводили его вверх по лестнице и потом по длинному коридору. Выйдя на платформу, они направились в другой вагон, а те двое, что ждали на платформе, последовали за Жан-Полем.

На Восточном вокзале Жан-Поль вышел. Его заметили четверо сотрудников ДСТ, один немедленно побежал на выход к телефону.

- Звоню с Восточного вокзала. Он тут! Пока, шеф, привет!

Остальные трое, сохраняя приличную дистанцию, "повели" Жан-Поля по длинному туннелю - тому самому, в котором прозвучали выстрелы Ингрид. Здесь его перехватили сотрудники ДСТ, ждавшие на лестнице, которая ведет в верхний вестибюль. Держась к нему поближе, они дошли до выхода из метро. Тут, читая газету, стоял Леон. Когда Жан-Поль поравнялся с ним, Леон сложил газету и, сунув ее в карман, вслед за ним пересек площадь. Жан-Поль свернул на улицу Сен-Дени. И тут же из тени к нему шагнула женская фигура. В зубах у девушки была незажженная сигарета.

- Огоньку не найдется?

- Они у меня зажигалку отобрали!

- За тобой хвост, - внятно сказала Ингрид. - Иди дальше. Придешь ко мне - только сначала от них избавься.

В этот момент мимо прошел Леон и успел взглянуть на лицо говорившей. В его памяти сработала какая-то кнопка: похоже, девица из клиники. Волосы другие, но черты лица те же. Он уловил сказанные ею слова. Черт, значит, кто-то выдал их план! Думать надо быстро. По крайней мере двое из ДСТ идут следом, метрах в пятидесяти. Люк на следующем углу - отсюда метров сто. Если он попробует задержать их, то один ускользнет. Но если они дальше пойдут врозь, то все равно кого-то из них упустишь. Он задержит девку - это важней.

Все произошло в считанные секунды. Леон схватил ее за руку и рванул к себе: только бы удержать, пока подбегут те двое. Но он не предполагал, что Жан-Поль, вместо того чтобы убежать, обрушит тяжелый кулак ему на голову и коленом саданет в пах. Согнувшись пополам от боли, Леон отпустил Ингрид, и она бросилась бежать по улице. Двое оперативников пустились вдогонку, но у нее было метров тридцать форы. К тому же она была в отличной спортивной форме, да и Жан-Поль оказался бегуном не из последних. Скоро у преследователей не осталось никаких шансов догнать эту пару.

Люк увидел наконец бегущую; те, что преследовали ее, что-то крикнули. Он догадался, что эта сцена имеет какое-то отношение к Жан-Полю, девчонку надо поймать. Но она была на другой стороне, их разделял поток машин и, пересекая улицу, он потерял ее из виду: тут как раз распахнулись двери кинотеатра и оттуда повалила толпа.

Снова неудача...

"Полицейская провокация по отношению к "Юманите"" - заголовки этой газеты на следующее утро прямо-таки кричали. Какой-то ловкач ухитрился сделать снимок: бригада по борьбе с коммунистами шурует по кабинетам редакции. Этот снимок занял всю первую страницу, оставив только место для колонки, написанной Сейнаком, который объявил, что полицейский рейд - это маневр, имеющий целью дискредитировать его партию. "Что они искали? вопрошал он. - Есть основания предполагать, что сначала послали в редакцию некий секретный документ, вот его-то участники рейда и собирались обнаружить. Однако номер не прошел. Мы теперь удвоим бдительность".

На внутренних полосах сообщалось о новых взрывах в провинции. Вся остальная пресса посвятила этим взрывам, унесшим шесть человеческих жизней, первые страницы.

Баум у себя в отделе слушал отчет Леона о том, что произошло вчера. Он был взбешен, но старался этого не выдать, повторяя про себя, что такое могло произойти и с ним самим. Ясно было одно: кто-то в отделе закладывал их планы. Он сидел за пустым столом и пытался осмыслить этот факт, который только подтверждал его растущее убеждение, что все события последнего времени - части одного целого, что ситуация организована и кто-то ловко ею управляет. Взрывы, продолжающиеся целых четыре месяца, - а полиция ни на шаг не продвинулась в поисках террористов; странная история с секретными документами: ясно, что тот, кто организовал их пропажу, вовсе не заботился, чтобы они попали в руки русских или еще чьи-нибудь, а заинтересован в политическом скандале. И еще факт, который никак нельзя сбросить со счетов: кинокадры, отснятые в Булонском лесу...

Он решил посмотреть их еще раз и, позвонив по внутреннему, с несчастным видом отправился в просмотровую. Там он сидел в потемках один, пока прокручивали пленку, снятую покойным Морисом, всего пятьдесят секунд.

Сначала на экране возникла неподвижная фигура в кустах спиной к камере: Галевич. Потом камера чуть сдвинулась вправо, и на заднем фоне стал отчетливо виден мужчина в темной куртке, он держал под руку девушку с длинными светлыми волосами. На ней узкие брюки и блузка, мужчина что-то говорит, а она слушает. Камера снова вернулась к Галевичу, гуляющая пара тоже вошла в кадр. Человек немолод, под пятьдесят, его лицо видно отлично. Баум узнал его безошибочно.