Хоровод воды - Сергей Кузнецов

Девушки возвращаются на кухню, Гоша по-прежнему посапывает в кроватке.

– Черт с ним, с Мариком, – говорит Аня. – Ты вот мне лучше эту старую перечницу убери куда подальше.

– Ну знаешь, – смеется в ответ Вика, – я думаю, это ты вполне сама можешь. Нужно только сильно захотеть.

– Я ее разве что пристрелить могу, – отвечает Аня, – жалко, не из чего. А то бы я пиф-паф! – и нет старой ведьмы.

– Никакая она не ведьма, – обижается Вика. – Обычная шизофреничка, ничего особенного.

– Конечно, не ведьма, – усмехается Аня, – чтобы родиться ведьмой, надо чтобы парень зачал парня, этот второй зачал третьего, а вот девочка, зачатая третьим..! – И Аня многозначительно поднимает указательный палец.

– Тебе все шуточки, – улыбается Вика. – На самом деле ведьмой становятся по-другому. Есть несколько способов. Во-первых, можно родиться в правильной семье, в семье колдунов.

– Тех, которые от трех девок?

– Неважно. Но родиться – недостаточно. Нужно, чтобы колдун перед смертью отдал тебе свою силу.

– А колдун отдаст?

– Колдун хочет отдать свою силу, – говорит Вика. – Если не отдаст до смерти – он страшно мучается. А если его дети силу не возьмут, на них будет проклятие. И на них, и на их детях, пока эта сила в кого-нибудь снова не войдет.

– Если бы я во все это верила, – говорит Аня, – я бы за Гошиных детей испугалась. А какой другой способ?

– Другой способ – традиционный. Инициация. Тяжелые испытания. Внутреннее пробуждение.

– О, – смеется Аня, – тогда я готова. Тяжелых испытаний в моей жизни было достаточно. Постой как-нибудь две зимы на оптовом рынке.

Вика смеется. Золотой кулон подпрыгивает у нее на груди: солнце в зодиакальном круге, рыжее, как Викины волосы.

26. Запотевшее стекло «тойоты»

Никита часто спрашивает себя: за что любят рыб? Наверное, за то, что они молчат. Молчат всегда. Хранят тайны. Надежней, чем Мидасов тростник. Надежней, чем та ямка – дупло? дырка в стене? – куда в финале “In the Mood for Love” шепчет Тони Люн. Рыбам можно поведать любые секреты.

Незаменимая вещь в бизнесе, я так думаю. Ну, насколько я могу судить, конечно. Я в бизнесе вообще-то не очень понимаю.

Но вот сейчас я представляю себе Никиту в полутемной комнате. Наверное, это часть его офиса. Должно же быть в его офисе место, где хранятся аквариумы с рыбками? Клиенты не забрали, или декорация не готова, или показывать образцы работ… не знаю, короче, зачем ему в офисе рыбки, но вот он стоит посреди аквариумов и разговаривает с рыбами. Буквально как святой Франциск. Но птички хотя бы щебечут, рыбы же, слава богу, немы.

Только шевелят плавниками да открывают рты. Пузырьки поднимаются вверх, и от этого слышен такой как бы шелест. Тихий-тихий. Вот и Никита говорит тихо-тихо, прислонившись лбом к аквариуму с гуппи.

Простые такие рыбки, неприхотливые, разноцветные. Очень популярные у начинающих аквариумистов.

Как же оно случилось, а? – спрашивает Никита своих рыбок.

Я же специально выбрал людное место, демократичное «Азия-кафе», на вывеске – красно-белые инь и ян, официантки в кимоно, народу – что рыб в переполненном аквариуме. С трудом свободный столик нашли, сели, попросили меню. Даша села – и молчит. Я-то думал, она сразу спрашивать начнет, куда я исчез, почему не подходил к телефону, что случилось, – а она сказала «Привет» и замолчала. Сидит, листает меню, оглядывается по сторонам. Я тоже молчу – и смотрю на нее во все глаза.

Я вот так в детстве напротив аквариума любил сидеть. Гуппи – мои первые рыбки были. Неприхотливые, разноцветные. Плавали туда-сюда стайкой, как девочки в весенних платьях. О девочках я, впрочем, тогда не думал. Мне казалось – у меня в аквариуме живой калейдоскоп. Очень мне нравилось.

Девочки в «Азия-кафе» тоже ходят стайками. В цветных весенних платьях. Все-таки первый солнечный день, на мостовой – желтые, оранжевые пятна, из окна хорошо видно. И девочки заходят по трое, по четверо, присаживаются за столики, о чем-то говорят вполголоса. Наверное, думаю я, Даша хотела бы сидеть здесь с подружками, а не с малознакомым лысеющим мужчиной, который то исчезает на месяц, то звонит и просит срочно встретиться. Потому что у него очень важный вопрос, не терпящий отлагательств.

На Даше – белая майка на бретельках и длинная цветная юбка. Она давно не брила голову: подросшие волосы топорщатся, как иглы морского ежа.

Ежей разводят в морских аквариумах. Некоторые их виды относятся к хищникам, поэтому следует избегать помещения в аквариум с анемонами и кораллами неизвестных морских ежей. Живут ежи большими группами, размножаются путем массового нереста. Икра и сперма перемешиваются в воде, а оплодотворенные икринки далеко распространяются в слоях планктона, где и превращаются в личинок.

Даша выбирает суши и кайса-сарада, японский салат из водорослей.

– Говорят, у японцев еда низкокалорийная, – говорит она, – а я как раз худею. Я каждый год зимой вес набираю, а весной – худею. Чтобы летом лучше выглядеть.

Она улыбается Никите, и он тоже заказывает кайса-сарада, хотя совершенно не собирается худеть.

Не всякие водоросли съедобны для рыб. Опытный аквариумист умеет подобрать водоросли так, чтобы они росли в гармонии со всеми обитателями аквариума.

Из какой водоросли сделан кайса-сарада, Никита определить не может.

– А у тебя как дела? – спрашивает Даша.

Она смотрит на Никиту с легким любопытством, как будто они только что познакомились или, наоборот, не виделись много лет, встретились после долгой разлуки и не могут вспомнить друг друга.

– Да нормально дела, – отвечает Никита. – Бизнес развивается, от клиентов отбою нет. Вообще, пока цены на нефть выше пятидесяти долларов, у всех все будет хорошо.

– Здорово, – отвечает Даша, – а меня как раз уволили недели три назад. Сказали, часто опаздываю.

– И что ты теперь будешь делать?

Она пожимает полными плечами:

– Не знаю. Устроюсь куда-нибудь. Или так буду жить.

– А деньги? – спрашивает Никита.

– А что деньги? – отвечает Даша. – Мир не без добрых людей. Надо всего лишь изменить свое сознание так, чтобы деньги сами нашли к тебе дорогу, – и тогда можно не работать. Я считаю, мы все достаточно прекрасны, чтобы жить не для работы, а для себя. В смысле, для своего духовного развития. Как буддийские монахи.

Среди многочисленных видов золотых рыбок существует несколько разновидностей ярко-оранжевого цвета, напоминающего цвет одежд буддийских монахов. Подобно буддизму, золотые рыбки прибыли к нам с Востока: все они – вариеты китайского серебристого карася.

У себя в офисе Никита смотрит на танец золотых рыбок в аквариуме и думает, что Даша могла бы брить голову не только в поддержку НБП.

– Я как-то целый год не работала, – продолжает Даша, – снимала квартиру вместе с Леркой. То есть снимала Лерка, а я там просто так жила, чтобы ей было не скучно одной. У Лерки родители богатые, они ей целые хоромы снимали.

– А чего съехала?

– Да мы поссорились. То есть Лерка со мной поссорилась. Из-за парня. Хотя на хрен он был мне не нужен, этот Стас… – Даша задумывается, – или Валера? Не помню даже, как звали. И трахался он фигово.

Многие виды рыб не отличаются моногамией – и это относится как к самцам, так и к самкам. Например, самки многих малавийских рыб, выметав несколько икринок перед одним самцом, дожидаются, когда он их оплодотворит, забирают в рот и продолжают нерест с другим. В свою очередь самцы постоянно оплодотворяют икру от всех самок, которые появляются у них на участке. В отличие от моногамных рыб самцы и самки полигамных видов окрашены по-разному, и эта разница становится еще больше в период нереста.

Не хочет ли природа сказать нам, что полигамия эстетически привлекательней моногамии?

– Ревность – это только еще одна привязанность, – подводит итог Даша. – Истинно мудрый не ревнует.

Если посадить в небольшой аквариум двух самцов-анциструсов, стычки между ними могут привести к гибели одного из них от полученных травм, недоедания и постоянного стресса. Поэтому надо помещать анциструсов в просторный аквариум с многочисленными укрытиями – керамическими трубками, половинками цветочных горшков и так далее. Самцы занимают наиболее привлекательное для них укрытие, покидая его только для кормежки, и быстро возвращаются туда в случае опасности или при появлении конкурентов. Очень любят различные коряги, которые со временем отполировывают до блеска.

Никита представляет себе этого Стаса или Валеру… наверное, Дашин сверстник… тоже молодой, красивый, сильный. А может, наоборот – смешной, глупый, в юношеских прыщах? Интересно, когда Даша с ним трахалась – она кончала так же, как с Никитой? Вообще – как у нее было с другими мужчинами? Может, спросить? Ведь Никита не собирается больше с ней спать, они постараются быть просто друзьями. Хотя какая дружба при такой разнице в возрасте?