Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Пьесы и радиопьесы - Фридрих Дюрренматт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ньютон. А система всех возможных открытий, Мёбиус?
Мёбиус. Она тоже существует. Я составил ее из любопытства, так практическое дополнение к моим теоретическим выкладкам. К чему изображать невиновного? Все наши идеи приводят к определенным последствиям. Так что я просто обязан был изучить воздействие теории поля и учения о гравитации на практику. Результат получился ужасающий. Высвободились бы новые, невиданные доселе виды энергии, и возникли бы технологии, превосходящие любую фантазию, если бы мои открытия попали в руки людей.
Эйнштейн. Этого вам вряд ли удастся избежать.
Ньютон. Вопрос лишь в том, кому они раньше достанутся.
Мёбиус (смеется). Вы, Килтон, наверное, хотели бы осчастливить этим свою разведку и Генеральный штаб, который за ней стоит?
Ньютон. Почему бы и нет? Чтобы вернуть величайшего физика всех времен в сообщество ученых, я готов сотрудничать с любым Генеральным штабом.
Эйнштейн. А я готов сотрудничать только со своим. Мы предоставляем человечеству могущественные орудия власти. Это дает нам право ставить свои условия. И мы должны сами решать, в чьих интересах применять на практике нашу науку. Так что я решился.
Ньютон. Чепуха все это, Эйслер. Речь идет о свободе нашей науки, и больше ни о чем. Мы должны быть первопроходцами, вот и вся наша задача. Сумеет ли человечество пойти по тому пути, который мы ему прокладываем, это дело не наше с вами, а человечества.
Эйнштейн. Вы жалкий эстет, Килтон. Почему не приходите к нам, если вам важна лишь свобода науки? Мы тоже уже давно не можем позволить себе опекать физиков. Нам тоже нужны результаты. Наша политическая система тоже вынуждена есть из рук ученых.
Ньютон. Обе наши политические системы, Эйслер, вынуждены ныне есть из рук Мёбиуса.
Эйнштейн. Наоборот. Ему придется подчиниться нам. Мы оба в конце концов загнали его в угол.
Ньютон. В самом деле? Скорее, мы с вами загнали друг друга в угол. Наши спецслужбы, к сожалению, пришли к одной и той же мысли. Если Мёбиус пойдет с вами, я не смогу этому помешать, потому что вы не допустите, чтобы вам мешали. Но если Мёбиус примет решение в мою пользу, вы тоже ничего не сможете изменить. Так что выбирает здесь он, а не мы.
Эйнштейн (встает с торжественным видом). Придется достать револьверы.
Ньютон (тоже встает). Что ж, драться так драться.
Достает из-за каминной решетки оба револьвера и передает один из них Эйнштейну.
Эйнштейн. Мне очень жаль, что дело принимает кровавый оборот. Но мы вынуждены стрелять — и друг в друга, и в стражей. В крайнем случае и в Мёбиуса. Хоть он и самый ценный человек на земле, но рукописи его еще ценнее.
Мёбиус. Мои рукописи? Да я их сжег.
Гробовая тишина.
Эйнштейн. Вы их сожгли?
Мёбиус (смущенно). Только что. До того, как полиция вернулась. Чтобы обезопасить себя.
Эйнштейн (разражается сардоническим смехом). Он их сжег!
Ньютон (кричит вне себя от ярости). Вы сожгли результаты пятнадцати лет труда!
Эйнштейн. От этого и впрямь можно сойти с ума.
Ньютон. Официально мы и есть сумасшедшие.
Оба прячут свои револьверы и в полном отчаянии опускаются на диван.
Эйнштейн. Теперь, Мёбиус, мы целиком и полностью в вашей власти.
Ньютон. И ради этого я задушил сиделку и выучил немецкий язык!
Эйнштейн. А я учился играть на скрипке! Истинное мученье для человека, начисто лишенного слуха.
Мёбиус. Может, нам все-таки доесть ужин?
Ньютон. Аппетита как не бывало.
Эйнштейн. Жалко оставлять кордон блю.
Мёбиус (встает). Мы трое — физики. И решение, которое мы должны принять, — это решение физиков. Давайте подойдем к нему научно. Мы не имеем права руководствоваться субъективными мнениями, мы должны подчиняться только логике. Давайте попытаемся найти разумный выход. Мы не имеем права на ошибку в рассуждениях, потому что ошибочный вывод может привести к мировой катастрофе. Отправная точка ясна. У всех нас одна общая цель, но тактика у каждого своя. Эта цель — развитие физики. Вы, Килтон, хотите сохранить науке свободу и отрицаете ее ответственность. Вы же, Эйслер, перекладываете на физику ответственность за политику силы, проводимую определенным государством. А как обстоит дело в действительности? Если вы хотите, чтобы я принял решение, то я требую ясного ответа на этот вопрос.
Ньютон. Вас ждет целая группа виднейших физиков. Оплата вашего труда и условия жизни — идеальные, правда, место там гибельное, но воздух в помещениях кондиционирован.
Мёбиус. Эти физики совершенно свободны?
Ньютон. Ах, дорогой Мёбиус! Эти физики заявили, что готовы решать те научные проблемы, которые имеют решающее значение для обороноспособности страны. Отсюда вы можете сделать вывод…
Мёбиус. Значит, не свободны. (Поворачивается к Эйнштейну.) Йозеф Эйслер. Вы выступаете с позиции силы. Для этого надо обладать властью. Она у вас есть?
Эйнштейн. Вы меня не совсем поняли, Мёбиус. Моя позиция силы как раз в том и состоит, что я отказался от личной власти в пользу какой-то одной организации.
Мёбиус. Можете ли вы направлять эту организацию в духе вашего понимания своей ответственности или же существует опасность, что эта организация сама будет управлять вами?
Эйнштейн. Мёбиус! Это же просто смешно. Разумеется, я могу лишь надеяться, что эта организация прислушается к моим советам, не более того. Однако без такой надежды вообще не может быть никаких политических убеждений.
Мёбиус. Но ваши физики по крайней мере свободны?
Эйнштейн. Поскольку они также работают на оборону…
Мёбиус. Поразительно! Каждый из вас превозносит свою теорию, однако предлагает мне практически одно и то же: тюрьму. Тогда уж лучше остаться в этой психушке. Тут я по крайней мере уверен, что меня не используют в своих целях политические проходимцы.
Эйнштейн. На известный риск приходится, конечно, идти.
Мёбиус. Существует такой риск, на который человек не имеет права идти: риск гибели всего человечества. Что творится в мире тем оружием, которое уже создано, мы знаем и можем себе представить, что люди натворят тем оружием, которое создадут благодаря мне. Этой мысли я подчинил все свои действия. Я был беден. У меня была жена и трое детей. Университет сулил мне славу, промышленность — деньги. Оба пути были слишком опасны. Мне пришлось бы опубликовать свои работы, следствием был бы переворот в нашей науке и крах всей экономической структуры. Чувство ответственности вынудило меня избрать иной путь. Я отказался от академической карьеры, послал ко всем чертям промышленность и бросил семью на произвол судьбы. Я надел на себя шутовской колпак. Достаточно было заявить, что мне является царь Соломон, как меня заперли в психушку.
Ньютон. Но это же не выход!
Мёбиус. Разум толкнул меня на этот шаг. Наша наука подошла к границе познаваемого. Мы знаем несколько точно формулируемых законов, несколько основных соотношений между непостижимыми явлениями, и это все. Остается необозримое поле явлений, недоступных нашему разуму. Мы подошли к концу нашего пути. Но человечество в целом от нас отстало. Мы вырвались вперед настолько, что за нами никто не следует и вокруг нас пустота. Наша наука стала внушать страх, наши исследования стали опасными, а открытия смертоносными. Так что нам, физикам, остается только капитулировать перед действительностью. Она нам не по плечу. Из-за нас она погибнет. Мы должны отречься от наших знаний, вот я и отрекся. Другого выхода нет, и для вас тоже.
Эйнштейн. Что вы хотите этим сказать?
Мёбиус. У вас есть секретные радиопередатчики?
Эйнштейн. Ну и что?
Мёбиус. Сообщите вашему начальству, что вы ошиблись и что у меня действительно крыша поехала.
Эйнштейн. Тогда мы застрянем здесь на всю жизнь.
Мёбиус. Само собой.
Эйнштейн. О провалившихся разведчиках никто и не вспомнит.
Мёбиус. Вот именно.
Ньютон. Что вы хотите этим сказать?
Мёбиус. Что вы должны остаться здесь вместе со мной.
Ньютон. Мы?
Мёбиус. Вы оба.
Молчание.
Ньютон. Мёбиус! Не можете же вы требовать, чтобы мы навсегда…
Мёбиус. Но для меня это — единственный шанс сохранить мои открытия в тайне. Только в сумасшедшем доме мы еще остаемся свободными. Только в сумасшедшем доме мы еще можем спокойно думать. На свободе наши мысли приобретают взрывную силу.