Пока телефон не зазвонил - Оксана Обухова

— Те за ним с открытыми ртами ходили, Федя им тюремные байки травил, — с усмешкой вспоминал Яков Валентинович.

Но дружба долго не продлилась. В восемнадцать лет Федул снова загремел на нары и уже не по «хулиганке», а за кражу: «подломил» лабаз в Заборье.

Когда вернулся, соседские ребята уже в армию ушли, потом оба поступили в институты. Дружба, к счастью для ребят, разрушилась, ушла в ничто.

Но Федор, как ни странно, продолжал позиционировать себя вожаком их прежней «стаи».

— Самомнения у Феди выше крыши, — подытожил краевед. — Но, как говорят в его среде, поляну Федя не сечет. Все думает, что кулаки и наглость все решают.

— А историй с изнасилованиями у Феди не было? — вроде бы в тему поинтересовался сыщик.

— Его подружки говорили многое, — туманно произнес учитель. — Но чтобы — громко… Чтобы — посадить… Такого не бывало. Да и Степанида умела на горло брать, мол, шалавы сами виноваты. Напросились.

На тропинке показались три смутные плечистые фигуры, и Яков Валентинович замолк.

За время отсутствия старлея и двух игнатовцев, Станислав успел принять решение и выбрать курс. Он встретил мужиков расстроенной речью:

— Редькина, как я вижу, вы не добыли. Тимофей сказал, где он?

— Нет. Корноухов — в стельку, еле добудились, — отчитался старший лейтенант. — Что будем делать? Сторожить здесь? Или разойдемся до завтра?

Майор изобразил унылую покорность долгу:

— Разойтись не получится, Алеша. Сам понимаешь, на твоем участке ЧП, я уже о нем доложил. Так что, опечатывай-ка дом Федула…

— Зачем? — не соблюдая субординацию перебил деревенский участковый, но Стас не стал ему за то пенять, а объяснил:

— Если до завтра Редькин не объявится, сюда по-любому кого-нибудь направят. Как думаете, — обратился сыщик к Капитонову и Львову, — где у Феди может быть форма для отливки дроби?

Глеб показал рукой на темнеющий неподалеку сарай:

— Там.

— Найдут форму и… посадят вашего Федула, ребята, — вздохнул Станислав. — От меня в данной ситуации уже практически ничего не зависит.

— А если он вернется? — хмуро поинтересовался Львов. — Или мы успеем его разыскать и он напишет явку с повинной?

— Ищите, — пожал плечами Стас. — А старший лейтенант останется здесь и будет, так сказать, сидеть в засаде. — Гущин указал тростью на сарай за домом: — Думаю, там вам будет удобно, Алексей. Свою служебную машину, кстати, отгони куда-нибудь.

— Можно ко мне во двор, — предложил деятельный краевед.

Опечаленный старлей поежился, поглядел на покосившуюся сараюшку и обратился к игнатовцам:

— А кто-нибудь может мне куртку одолжить? Я налегке приехал, замерзну ночью.

Глеб кивнул и пошел к себе за одеждой для участкового, майор напомнил Алексею:

— Что поделать, старший лейтенант, такая служба… Раньше надо было с контингентом разбираться.

— А я предлагал, — покосившись на супруга депутатки, буркнул Смирнов. — Да его всё защищали.

— А это уже к делу не имеет отношения, — с протокольной жесткостью оборвал жалобы майор. — На твоем участке допущено правонарушение, принимай к исполнению.

— Слушаюсь! — вытянулся ушастый участковый, от чего с его головы чуть не грохнулась фуражка.

Пока Алеша возился с опечатыванием входной двери, Гущин раздумывал о том, насколько оправданно выглядят его распоряжения в связке с чуть ли не бытовым происшествием, где подозреваемый был сразу же определен? Дом, если рассматривать его как логово Водяного, опечатывать — необходимо. Засаду на Федьку оставлять — всенепременно. «Но вот чего ждал от меня маньяк?… Что он задумал? Скорее всего, Водяной обретается где-то здесь, неподалеку… если я сейчас на ночь глядя вызову опергруппу и криминалисты начнут работать в доме, он будет уверен, что интрига с подставкой Феди удалась. Но зачем он вообще сочинил всю эту историю и подсунул нам местного дебошира?!»

А если — не подсунул? Если Редькин и в самом деле Водяной?

Тогда Мартынова надо информировать немедленно. Нельзя отпускать Редькина в отрыв.

«Да какой он к черту Водяной?! — вопила внутри Гущина интуиция. — Федул идет вразрез с психологическим портретом, он явный асоциальный тип!»

Стасу была необходима фора для размышлений и работы по каждому из отдельных пунктов. Уединения хотелось! Но недостаток информации рождал вопросы, без которых невозможно детализировать портрет.

Гущин поглядел на краеведа: «Вот бы с кем поговорить, добыть недостающие крупицы…» Но выбрав модель поведения, предпочтя «не заметить» вещественные доказательства в доме Редькина, Стасу приходилось действовать исподтишка. Притворяться, что он согласен подождать, пока Федя сам придет и повинится.

Разговор с очковтирателем Львовым сыщик тоже предпочел оставить на потом. «Спешка хороша для ловли блох, — поглядывал на мрачного Дмитрия майор. — Еще непонятно, как построить беседу и нужно ли показывать Диме, что его обман раскрыт. Если Дима — Водяной, то торопиться и вовсе ни к чему. Не лишним будет посмотреть, не пойдет ли Львов куда-нибудь сегодня ночью, например, чтоб встретиться с Федулом…»

Ох, как много версий и предположений набиралось у майора! Мысли разрывали голову на несколько частей, в каждой из которых вращались опутанные подозрениями люди. Подозрения хотелось рассортировать неторопливо, отфильтровать все лишнее, сосредоточиться и выбрать наиболее логическую цепь. Привязать ее к портрету и понять, что тут есть фикция, а что есть суть?

…Капитонов принес для старлея длинный пуховик с огромным капюшоном, под которым голова Алеши уместилась вместе с фуражкой. Закутанный в зимнее пальто участковый, вздохнув, отправился впереди всех на выход с подворья Редькина. Краевед сказал старлею, что у него не заперто и служебную машину участковый может загонять во двор без него.

Стас, приблизив голову к плечу Кнышева, шепнул:

— Яков Валентинович, если я вам сегодня ночью позвоню, это будет удобно? Ничего, если я вас разбужу?

— Смеетесь? — едва слышно фыркнул тот. — Думаете, я сегодня усну? У меня и так бессонница, так что звоните, когда угодно.

— Спасибо.

Процессия вереницей проскользнула под покосившимися воротами. Львов и майор повернули к чугунной калитке, Глеб и Кнышев отправились дальше по улице вслед за автомобилем участкового.

Львов, пропуская Гущина вперед, кривовато улыбнулся:

— Простите, Станислав. Я, честное слово, не знал, что так получится.

— А если б знали? — остановился сыщик. — То позволили бы участковому «закрыть» Редькина давным-давно?

Дмитрий покаянно вздохнул всей грудью, не развивая темы, пожелал гостю спокойной ночи и отправился к себе. Как будто повздыхав и извинившись, посчитал инцидент исчерпанным.

Гущин, если можно так сказать о человеке с едва сгибавшимся коленом, стремглав помчался к гостевой избушке. Владислава, как он знал, в мансарде не было, мажор, используя момент сидел у Львовых и «успокаивал» ночной беседой дочь последних. Схватив с вешалки в прихожей первую попавшуюся куртку, сыщик бросился назад на улицу, дабы занять удобный наблюдательный пункт.

Если Львов предупредил Федула о предстоящем визите слуг закона, то действовал он в спешке и, не исключено, сейчас снова направится к Редькину. Может быть, Дима захочет рассказать о том, как все происходило, даст некие рекомендации или даже увезет Федула из деревни.

Редькин, как подозревал майор, был категорически нетрезв и вряд ли мог уверенно передвигаться в темноте на своих двоих. (Верного Корноухого с тележкой под рукой не было. Повозку Стас заметил неподалеку от крыльца.)

Почти не пользуясь тростью, сыщик выбежал из избушки. Прикинув, что Львов продолжает расхаживать в домашних шлепанцах и должен переобуться, а после хоть немного отчитаться перед супругой, Стас перестал торопиться и проскользнул под окнами дома уже с крейсерской скоростью. Добрался до лавочки, упрятанной под аркой, богато оплетенной вьюнком, и сел лицом к крыльцу.

Крыльцо и пятачок перед воротами прилично освещались, увидеть оттуда упрятавшегося под аркой человека — невозможно. Если Львов отправится на машине из гаража, то Стас услышит звук мотора. Накинув на плечи куртку и постаравшись наконец-то расслабиться, сыщик начал подбивать итоги.

«И так, что мы имеем?»

Имеем — выстрел поверх головы и Редькина. Причем, майор почти не сомневался, что обстреляли его с единственной целью: заманить в дом Федора и дать возможность найти рекламный буклет, выводящий на пятую «русалку», и стерилизатор с медицинскими инструментами. Стальной ящик поставили на самое видное место, буклет выбивался из вороха пожелтевших от старости газет, бил глянцевым лучом, как бриллиант из мусора. Стас помнил, как возликовал, увидев эти две находки. Его рука просилась к телефону, хотелось позвонить Мартынову и завопить: «Нашел! Нашел!»