Горящее небо Аорна (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

Предложение оказалось кстати. Все прежние дни Макс чурался коллег-авиаторов, в недавнем прошлом — врагов. Не хотел вопросов — откуда взялся, где отрихтовали фасад? Старший майор Друш, в переводе на привычные земные звания — подполковник, был предупрежден, что лишних вопросов Макшу задавать не надо.

После ужина Друш успел накидаться. Восседал на кровати, устроив справа и слева от себя по беленькой узкоглазке. Те отказывались пить за компанию, мол, ради другого пришли в номер, но офицер совал им полные рюмки, не приемля отказов… В общем, шел обычный разгул, напоминавший олл инклюзив где-нибудь в Хургаде или Анталии. Не хватало лишь крика «Тагил!».

Здесь, в отличие от Кашпирра, курение процветало. Военлет смолил что-то настолько крепкое, что у Макса, ранее иногда потягивавшего, защипало в носу. Миндалевидные глазки белоголовых крошек слезились и страдальчески блестели.

Макс выручил малышек, приняв на себя роль собутыльника. Предложил: рассказывай, как там у вас, мне-то нельзя… Друша прорвало. Авиационные истории посыпались из старшего майора как из рога изобилия. Он даже курить перестал, а одна из девиц, не выдержав, распахнула окно настежь.

Разумеется, большинство баек Друша относились к категории охотничьих. Чего стоило утверждение, что летать лучше всего на самых старых самолетах — в полете удается покурить через щель в фюзеляже. На Земле такое прозвучало бы как анекдот, тут же рассказчик вещал с самой серьезной миной.

— У меня товарищ был, на парашютной подготовке, — не остался в долгу Макс. — Спрашивает у кладовщика на выдаче парашютов: «А если не раскроется?» Тот: «Откроешь запасной». «А если оба не раскроются⁈» «Придешь за новыми».

Анекдот, считавшийся бородатым за много лет до его рождения, здесь вызвал гомерический смех. Прыгало даже круглое пузо старшего майора, выпиравшее из-под фуфайки. Девицы робко вторили, явно не понимая, от чего так зашелся клиент.

Тем не менее, Макс услышал и намотал на ус множество подробностей и профессиональных жаргонных словечек. Если отбросить языковые различия, быт авиаторов Союза не так уж и сильно отличался от такого же в Беларуси. Только дома не было войны…

После очередного возлияния старший майор уронил голову на подушку и захрапел. Смуглая лысина в обрамлении редких волос блестела в лучах заходящего солнца. Девицы моментом переключились на оставшегося в строю кавалера. Макс отсчитал им по «све сисячи», взяв их из кармана коллеги, и не заставил отрабатывать. Без того натерпелись за время короткого банкета.

Правда, в самолете соврал Друшу, что вынужден был обслужить обеих, потому что старшой дезертировал в сон. Тот расплылся в улыбке и ухнул наподобие земного филина. Отпуск ему явно понравился.

— Я растолстел! — пожаловался Друш. — Две недели только жрал и пил.

— Мой знакомый за час сбросил с себя весь лишний вес, — заговорщически поведал Макс.

— Как⁈

— Развелся с женой.

Друш торопливо вытащил блокнотик. Он конспектировал шутки, ранее неизвестные в этой части галактики, рассчитывая блеснуть ими в застолье.

— Пейте дети молоко, а не то, что я вчера, — очередная цитата из перлов Николая Фоменко пришлась кстати, когда влетели в турбулентность, и последствия прощального банкета принялись бурлить в утробе соседа. Макс вспомнил еще одну на ту же тему: — Ну вот, опять не было повода не выпить.

Шутки застряли в горле, когда самолет прокатился по полосе, и за иллюминаторами раскинулось уходящее в бесконечность заснеженное поле, а все пассажиры, кроме новичка, принялись доставать меховые вещи.

Макс поверх комбинезона натянул второй такой же, сверху пиджак, понимая тщетность и курьезность попытки одеться по погоде методом капусты.

— Твою мать… — посочувствовал Друш. — И у меня нет ничего запасного. Жди!

Преодолевая слабое сопротивление стюарда, призывавшего сесть, пока лайнер заканчивает движение, Друш ринулся вперед и исчез в носовой части, откуда вернулся с курткой на меху и теплой фуражкой со свисающими ушами.

— Ты кого ограбил? — спросил Максим.

— Это техники оставили. Ношеное и не слишком чистое. Но — до Шеймиша дотерпишь. Там подберут нормальное обмундирование.

Мешковатая куртка налезла поверх пиджака.

На летном поле Макс был готов отдать оставшиеся миллионы за шерстяную балаклаву с прорезями только для глаз и зимние штаны с начесом. Жестокий северный ветер ударил по лицу. Забрался снизу, выстудив места, хранившие интимные воспоминания об отдыхе.

— Вот почему Кашпирр и Панкия нас никогда не победят! — Друш испытывал какое-то мазохистское удовольствие от перемены климата. — Уроды живут только в тепле. Север над ними необитаем. Мы же устраиваемся везде! Мы сильные, а они — слабаки.

«А еще пьем мы водку с медведями и играем на балалайке», — мысленно дополнил Максим.

Военных, направлявшихся на авиабазу, подобрал автобус. Никакой регистрации прибывших, паспортного или таможенного контроля, офицер всего лишь проверил документы и предписания.

Транспорт напоминал ЛАЗ советских лет, виденный лишь по телевизору, только очень непривычного хищного дизайна. Он немилосердно скрипел, громыхал и не отапливался. Окна из соображений секретности никто не завешивал, потому что они сами покрылись изнутри толстым непрозрачным слоем инея.

Друш по мере приближения к КПП менялся на глазах. Куда делись расхристанность, болтливость? Он подобрался. Похоже, втянул живот. Что самое интересно, начисто исчез выхлоп, хоть еще в самолете спутник благоухал «перегаром на гектар».

На контрольно-пропускном пункте их едва ли не через рентген пропустили. Вещи — на досмотр. Спиртное — в мусорку, один невезунчик с ним попался. Снять верхнюю одежду, приготовиться к личному досмотру, подозрительные — до трусов. Проверка документов, сличение печатей, сверка со списками. Макс, несмотря на подбадривающий тон старшего майора, все же нервничал. Если заподозрят перебежчика и вновь засветят прикладом, о повторной путевке в Хеймишен вряд ли стоит мечтать.

Подофицер, что-то заметив подозрительное то ли в списках, то ли в документах, немедленно отделил Макса от остальных и запер в отсеке за решеткой, попросив у старшего наряда вызвать чина службы безопасности.

Началось…

Явился майор с теми же знаками различия на зимней куртке, что и у родственника «зубра». Посмотрел бумаги.

— Ты кто? — спросил через решетку.

— Макш. Специалист по инопланетной авиации и авиации Коалиции.

— Откуда прибыл?

— Секретная информация.

Безопасник, не привыкший к подобному тону, начал закипать.

— Не хочешь признаваться? — произнес с угрозой. — Все равно узнаем.

«Не хотите по-плохому, по-хорошему будет хуже», — вспомнилась Максиму еще одна шутка Фоменко. Вслух, однако, произносить не стоило. Положение спас подошедший офицер.

— Господа! Прошу извинить, задержал командующий, — новый военный сиял огненным румянцем и был не менее заснеженный, чем майор контрразведки, холода явно шли ему на пользу. И еще он был непривычно высок, слишком велик для кабины Дракона. — Я — полковник Липиш, начальник технической части базы. Ты — Макш?

— Так точно, господин полковник.

— Майор, выпускай. Он прибыл в наше распоряжение.

Безопасника колотнуло. Только-только вошел в роль вершителя судеб…

— Ключи от клетки у наряда КПП, — процедил майор и отдал документы полковнику. После чего важно удалился.

Когда КПП остался позади, Липиш признался:

— Сами их не любим. Но как иначе? База полна секретов, потому и упрятана на севере. Панкийцы, конечно, знают о ней, но разведать, что происходит внутри — кишка тонка. Замерз?

— Еще бы! Меня не предупредили, что здесь холодно.

— Тогда — сразу в казарму, там тепло. Прикажу выдать тебе обмундирование по погоде.

Они сели во внедорожник, здоровенный как ГАЗ-66. Слава Всевышнему, внутри работала печка.

Машина покатилась вглубь базы. Прошло минут десять, а Макс так не увидел самолетных стоянок. Тянулись жилые дома, какие-то административные и производственные корпуса, склады. Здесь, подальше от глаз Коалиции, военно-воздушные силы построили целый город.