Наташа Кампуш. 3096 дней - Наташа Кампуш

Поэтому и сейчас я не удивляюсь своей детской уверенности в том, что Похититель может меня не только слышать, но и видеть. Ведь я не знала, есть ли в моей тюрьме видеокамеры. Каждую секунду, вплоть до отхода ко сну, я чувствовала себя под наблюдением. Ведь он мог установить тепловизор, чтобы контролировать меня и в постели, когда я лежала в полной темноте. Это ощущение парализовало меня, и я не отваживалась лишний раз повернуться с боку на бок. А днем я десять раз оглядывалась по сторонам, прежде чем пойти в туалет. Я же не знала, не следит ли он за мной в этот момент? А может, вместе с ним и другие?

Охваченная паникой, я начала обыскивать застенок в поисках глазков и скрытых камер, трясясь от страха, что он увидит, чем я занимаюсь, и спустится вниз. Каждую трещинку в стенных панелях я замазывала зубной пастой, пока не убеждалась, что не осталось ни малейшего пробела. Но ощущение, что за мной непрерывно наблюдают, не проходило.

«Мне кажется, лишь очень немногие способны в полной мере представить себе те пытки и мучения, которые испытывают несчастные, обреченные долгие годы нести это наказание; я сам могу лишь догадываться об этом, но, сопоставляя то, что я прочел на их лицах, и то, о чем — я знаю — они умалчивают, я еще более утвердился в своем мнении: тут такие страдания, всю глубину которых могут измерить лишь сами страдальцы и на которые ни один человек не вправе обрекать себе подобных. Я считаю это медленное, ежедневное давление на тайные пружины мозга неизмеримо более ужасным, чем любая пытка, которой можно подвергнуть тело; оставляемые им страшные следы и отметины нельзя нащупать, и они не так бросаются в глаза, как рубцы на теле; наносимые им раны не находятся на поверхности и исторгаемые им крики не слышны человеческому уху, — я тем более осуждаю этот метод наказания потому, что, будучи тайным, оно не пробуждает в сердцах людей дремлющее чувство человечности».[21]

Эти слова написал писатель Чарльз Диккенс в 1842 году об одиночном заключении, применяемом в то время в США и используемом по сей день. Мое одиночное заключение — срок, проведенный исключительно в темнице, без единой возможности хоть раз покинуть пятиметровое помещение, продлилось больше шести месяцев, мое же тюремное заключение — 3096 дней.

Те чувства, которые я испытала, находясь в полной темноте или при длительном «облучении» искусственным светом, было невозможно выразить словами. Только теперь, проштудировав множество исследований ученых о последствиях одиночного заключения и сенсорной депривации — так называется лишение восприятия органов осязания, я достаточно точно могу воспроизвести, что происходило со мной в то время. В одном из научных документов приводятся следующие эффекты «solitary confinement», так по-английски звучит «одиночное заключение»:

• значительное нарушение дееспособности функций вегетативной нервной системы;

• значительные нарушения гормональных функций;

• нарушение функций органов;

• отсутствие менструации у женщин без физиологически-органических, обусловленных возрастом или беременностью причин (вторичная аменорея);

• обостренное чувство голода: цинорексия / волчий аппетит, гипорексия, булимия;

• в противоположность этому — уменьшение или отсутствие чувства жажды;

• сильные приливы жара и/или холода, не обоснованные соответствующими изменениями температуры окружающей среды или заболеваниями (температура, озноб и пр.);

• значительное нарушение восприятия действительности и познавательной способности;

• сильные нарушения обработки восприятий;

• сильные нарушения физических ощущений;

• нарушения общей концентрации;

• большие затруднения при чтении, вплоть до полной неспособности читать и/или осмысливать, воспроизводить и приводить в логическое соответствие прочитанное;

• большие затруднения при письме, вплоть до полной неспособности писать и/или письменно излагать мысли (аграфия/дисграфия);

• большие затруднения в артикуляции/выражении мыслей, особенно проявляющие себя в областях синтаксиса, грамматики и подборе слов, вплоть до афазии, афразии и агнозии;

• большие затруднения или неспособность вести разговор (на основе замедления функции первичного акустического кортекса височных долей головного мозга из-за недостатка возбуждения).

Дальнейшие нарушения:

• ведение разговоров с самим собой для компенсации акустической и социальной нехватки внешнего воздействия;

• значительное снижение эмоциональности в проявлении чувств (например, по отношению к родным или друзьям);

• внезапные эйфорические состояния, сменяющиеся депрессивными настроениями.

Долговременные последствия для здоровья:

• нарушения в установлении социальных контактов до неспособности создавать эмоционально близкие и долгосрочные партнерские отношения;

• депрессии;

• утрата чувства собственного достоинства;

• возвращение к состоянию изоляции во сне;

• подлежащие лечению нарушения кровяного давления;

• подлежащие лечению кожные заболевания;

• невозможность восстановления способностей, особенно в областях познания (например, в математике), которые имелись до изоляции.

Особенно тяжело заключенные переносили последствия жизни без чувственных восприятий. Сенсорная депривация влияет на мозг, нарушая вегетативную нервную систему и превращая самодостаточного человека в зависимого, после фазы темноты и изоляции легко подверженного влиянию первого же встреченного им. Это применимо и к взрослым людям, добровольно выбравшим такую ситуацию. В январе 2008 года «ВВС» выпустила передачу с названием «Тотальная изоляция», очень меня заинтересовавшую. Шесть добровольцев согласились быть запертыми на 48 часов в отсеке атомного бункера. Они очутились в моем положении — что касается темноты и одиночества, но не страха и продолжительности. Несмотря на сравнительно короткий промежуток времени, все шестеро впоследствии отмечали, что потеряли всякое чувство времени и пережили сильные галлюцинации и видения. Одна женщина настаивала на том, что ее постельное белье было сырым. У троих были акустические и визуальные галлюцинации — они видели змей, устриц, машины, зебр. По истечении 48 часов все шестеро потеряли способность решать простейшие задачи. Ни один не смог выполнить задание — назвать слово на «Ф». Один из них потерял 36 процентов памяти. Четверо других гораздо легче поддавались внушению, чем до изоляции, и поверили всему, что говорил первый человек, с которым они встретились по окончании эксперимента. Я же встречалась только с Похитителем.