Мой (не)желанный малыш (СИ) - Шарм Элли

Глава 35

Катя

Больше месяца спустя

– Привет, лапочка.

Вместо приветствия не очень-то вежливо сую прямо в лицо Стэфана газету. Смертельными молниями из глаз стреляю.

– Что это? – настороженно спрашивает Дицони, явно озадаченный моим настроением.

Вместо ответа усаживаюсь на сидение рядом с водительским. Нарочито громко дверью «БМВ» хлопаю. Прекрасно знаю, что Стэфан этого терпеть не может.

Когда Стэфан видит на развороте себя в обнимку с какой-то высоченной, как каланча, моделью густая бровь босса вверх ползет. Фигуристая девица в непозволительно откровенном купальнике, не стесняясь, стоит на палубе яхты, повиснув на крепкой шее Стэфана. Полные подколотые филерами губы брюнетки к его уху тянутся, бесстыжие густо подкрашенные глаза похотливым блеском горят. Дрянь!

Со злостью ногтями в свою ладонь впиваюсь. А этот тоже хорош… В объектив лыбится!

– Да ничего особенного! – цежу в ответ.

Исходящие от меня волны ярости сложно не заметить. Руки на груди складываю.

– Всего лишь ты и какая-то «прости, Господи», которая пытается своим языком тебе в ухо залезть.

С шикарным самообладанием Стэфан игнорирует кричащую надпись заголовка, которая гласит: «С кем же провёл ночь самый завидный холостяк юга?» Морщится с досадой.

– Надеюсь, ты дату видела? – Дицони поворачивается всем корпусом и со скучающим видом журнал на заднее сидение автомобиля кидает. – Это черт знает когда было.

Саркастически улыбаюсь, в голос весь свой яд вкладываю:

– А эта Стэлла, – в гневе особо презрительной интонацией выделяю дурацкое имя модели, – вообще в курсе, что в твоей жизни теперь есть я? – от негодования губы дрожат.

– Без понятия, Кать, – Стэфан плечами пожимает, алчно на мои надутые губы смотрит. – Мы уже больше месяца с ней не виделись, еще даже до того, как я с тобой познакомился. Да и отношениями это сложно назвать. Так…

– Перепих? – первый раз в своей жизни такое похабное слово вслух произношу.

С губ Стэфана удивленный смешок слетает. В глазах искорки интереса загораются. Похоже, ни больше ни меньше, а вся ситуация забавляет Дицони!

– Можно и так сказать, – снисходительно отвечает, гласные привычно при этом тянет.

Протянув руку к моему локону, свободно лежащему на плече, принимается шелковистую белокурую прядь лениво на свой смуглый палец накручивать. Не сдержавшись, по смуглой руке Дицони бью.

– Фу! Протвино! Не прикасайся ко мне! – ревность душит до такой степени, что почти отчета не отдаю в том, что палку перегибаю. – Кому говорят?!

Потеряв терпение от моих капризов, Дицони хватает грубовато за талию настойчиво к себе на колени тащит.

Проклятая ревность в огнедышащего дракона превращается. Буквально легкие сжигает! Дурак! Трогал ее, ласкал…

– Кать, лапочка, – напрасно пытается достучаться до моего разума Дицони. – Прости временную слабость одинокого мужчины, – усмехается, как всегда, обаятельно. – Я был так одинок и…

Из моей груди шумный звук вырывается. Зря ты это сказал! Ой, зря! Все, чего я сейчас хочу – это кровожадно содрать ногтями выражение самодовольство с его красивого лица. Я никогда не ревновала и сейчас просто даже не знаю, как справится с этой отвратительной кислотой, что по жилам бурной рекой льется!

– Ты с ней был! – упрямо свое гну. Не верю, что до знакомства со мной порвал. Может быть, он с ней до сих пор кувыркается?! В глазах злые слезы ревности стоят. – Пошел к черту! – уже пылю.

За ручку автомобиля хватаюсь. Легкий щелчок подсказывает, что реакция Дицони оказывается быстрее. Дергаю ручку со злостью. Не поддается. Блок поставил.

В бешенстве сверкая глазами, приказываю Стэфану:

– Открой, немедленно!

Резко лицо влево отворачиваю, не позволяю четко очерченным губам к моему рту прикоснуться. Стэфан мажет губами по моей щеке, а затем с мужской досадой во взгляде по затылку пятерней проводит. Черные волосы ерошит.

– Да мало ли с кем я в прошлом был, Кать! – пожимает широкими плечами будто разговор о его бывшей – досадная помеха на нашем пути, не более. Резко вскидывает на меня свои колдовские глаза, обрамлёнными чёрными, как смоль, ресницами. – Изменить прошлое? Даже я не всесилен. Лапочка, не сердись! Жуть, как соскучился, – одаривает своей фирменной белозубой улыбкой, которая тянет не меньше, чем на миллион долларов.

А меня трясёт. Убить хочу. Сволочь! Кобель!

– Иди ко мне, любимая.

Любимая… Тяжело сглотнув, отпускаю с короткого поводка свой гонор на свободу. Гордость глаза застилает.

– Я не хочу, чтобы ты больше за мной заезжал, – подбородок в характерном жесте вверх приподнимаю.

– Да брось! – чувственно усмехается Стэфан, но глазах, впервые за все время, настороженность мелькает. – Не будь стервой, малышка.

С удовлетворением отмечаю, как галстук поправляет. Что, занервничал?!

– Да! – не уступаю. Объёмные кудри, завитые на плойку, от возмущения вверх подпрыгивают. – Вали к своим этим… – шиплю, сверкая глазами. Сердце ноет, когда я представляю, как эти двое в номере… Черт! Почему меня никто не предупредил, что ревность – это так больно?!

– Тише, – горячие руки обвивают стальной хваткой талию. Привлекает ближе к себе. Нежные полушария груди буквально расплющивает о твёрдую мужскую грудную клетку. – Тише, милая, не ревнуй.

– Еще чего! – бунтую. – Никакая это не ревность! Я…

– Успокойся, Катя, – обрывает строго. В противовес своему суровому тону нежно ведёт широкими ладонями по моей спине, благоговейно, чувственно. – Никто мне не нужен и хочу … – прикусывает чувственно мочку моего уха, заставляя выгнуться в горячих объятиях, – хочу только с тобой… тебя, любимая. Разве ты не заметила, как я сильно в тебя влюблен?

Глава 36

Катя

Влюблен? Мгновенно перестаю трепыхаться в стальных объятиях. Таю, будто ванильное мороженое на солнце.

Воспользовавшись минутным замешательством, жадные губы порочно накрывают мои. Сминают их безжалостно в диком голодном поцелуе. Он ловит ртом мой стон капитуляции. Глотает его, вбирает в себя мою дрожь.

– Черт, заводишь с полуоборота, – рычит Стэфан куда-то мне в шею. Обдает горячим дыханием чувствительную тонкую кожу. Кровь несётся по жилам с бешеной скоростью, когда тяжёлая ладонь опускается на колено. Мужские пальцы дерзко устремляются выше, пока не находят резинку тонких телесных чулок.

– Проклятие, лапочка! – жадно проводит языком по моей бешено бьющейся жилке на шее. – Ты меня сводишь с ума…

Спускается пылающей цепочкой поцелуев ниже. Чувствительно прикусывает за ключицу. Задохнувшись в немом восторге, откидываю голову назад, когда широкая ладонь пробирается под короткую юбочку.

– У меня сейчас ширинка лопнет, – усмехается Стэфан, осторожно трогая резинку моих шелковых трусиков. – Поехали к тебе?

– Нет! – отвожу глаза, а затем сильные мужские пальцы со своей пылающей кожи убираю. Для убедительности добавляю. – Не надо, Стэфан, пожалуйста…

– Почему нет? – Стэфан неохотно выпускает меня из объятий. Наблюдает пристально за тем, как я пальцами к своим припухшим губам прикасаюсь. Широкие брови на переносице съезжаются. – Это все из-за твоего Сазонова?

Мне кажется или в его голосе собственнические ноты звучат? На широких скулах желваки перекатываются. Что-то совсем перехотелось ссориться…

– Нет, – поспешно отвечаю, но тут же себя поправляю. – Да, это тоже в какой-то мере. Я не могу так, понимаешь?

– Ну, так порви с ним! – жестко цедит Стэфан, а затем, прикрыв на мгновение глаза, более спокойно спрашивает. – В чем проблема?

Откинув прядь волос с лица, фыркаю, как кошка, которой на хвост наступили.

– Ну, знаешь ли, дорогой, это не так уж и просто! – приподнимаю одну бровь, намекая на то, что Дицони глупость сморозил. – Мы вместе несколько лет были. Друг друга прикрывали.

– У вас ничего не было, – убежденно перебивает Стэфан. Губы самоуверенно кривятся. – Уверен, что дальше первой базы* ничего не заходило, – острые резцы хищно меж четко очерченных твердых губ мелькают. – Усомнись я хоть на секунду, что между вами СЕЙЧАС что-то есть, оставил бы Сазонова без хребта.