Донор - Сергей Чилая

- Дурень! Ты играл в сто раз лучше Мишки! Он был и остался тапером. И он, и вся округа знали это. Единственная вещь, которую он хорошо играл "Take the "A" train". Что на тебя нашло тогда? Почему ты ни разу не завернул в "Нарву", чтоб еще раз послушать его? Кто держал тебя за руки, не подпуская к кабаку, где даже официанты доплачивали за твою игру?

- Я был там... Несколько раз слушал Мишку... Не знаю...

- А теннис, ребенок. Почему ты бросил теннис? Опять оказалось, что...

- Попридержи рот, старая кошелка. Не забывайся... Я давно профессор. Написал кучу книг. Создал школу...

- И клиническую хирургию, где тебе прочили прекрасное будущее, ты тоже бросил...

- Я не бросил. Меня вынудили обстоятельства. Они, похоже, все хотели, чтобы я ушел, потому что слишком хорошо... оперировал. Кто согласится такое терпеть? Я ушел в трансплантологию. Это было как любовь к джазу и теннису, только более сильная и мучительная. Я надеялся, что после первых удачных пересадок сердца человеку, сделанных Барнардом в захолустной Южной Африке, смогу доказать возможность выполнения подобных операций в нашей блядской, но чудесной стране.

- Ты лучше меня знаешь, ребенок, что из этого вышло. Ты всегда опаздывал. Нет. Ты слишком спешил. И с джазом, и с пересадкой сердца. Ты хотел быть первым, как-будто не знал, что страна, изнурявшая себя, на все новое всегда говорила "нет".

- Неважно, Маня, спешишь ты или опаздываешь, когда тебя не ждут...

Берега давно не было видно. Он посмотрел на себя, энергично плывущего кролем в теплой голубоватой воде, и ничего не увидел: тела не стало, кругом было море... Он перешел в новое агрегатное состояние. Ему захотелось оторваться от поверхности вод, и он тут же понял, что парит в воздухе, и что он опять молод и умен, и что теперь он может все, и что его желания, даже самые невообразимые, выстроились в ряд и только ждут команды. Он почувствовал такое нестерпимое, всепоглощающее любопытство к этому странному миру, к своему состоянию, своим еще не изученным возможностям и способностям, к неожиданным нездешним знаниям, которые уже открывались перед ним, что не стал противиться и перестал грести...

Лишившись телесной оболочки, бесплотный БД стал воспринимать окружающее пространство, как информацию, как самого себя... Он теперь знал, что информация - это не знаки на бумаге или слова, пусть даже произнесенные... Это события, простирающиеся из прошлого в будущее, которые никогда не закончатся, потому что не имеют начала. Он сам теперь был информацией, ее носителем и потребителем. Он стал сообщением, репликой, морем, сушей, пространством, вселенной и чем-то еще, большим, чем вселенная... Он стал Мирозданьем.

- Значит, можно формировать будущее! - подумало то, что осталось от БД и очень удивилось, и тут же вспомнило умницу Лемма: "Мир нужно изменять, иначе он неконтролируемо начнет изменять нас"...

- Господи! - размышляла его проницательная душа. - Неужто надо откинуть сандали, чтобы появилось желание посмотреть на вещи с другой стороны, чтобы воспринять Мировой разум и включиться в него? Разве нет другого пути? - Он перемещался во времени и пространстве, ощущая, как жалкое и мятущееся существо по имени БД растворилось в Мирозданье и исчезло...

- БД! - услышал он и, обернувшись, не сразу рассмотрел в сумраке придорожной корчмы двух молодых грузин, сидевших в углу за низким столом толстого дерева. Забытый запах молодого вина и горячего хачапури закружил голову. Он ухватился рукой за косяк, успев подумать, как нестабилен этот мир, и, сильно втягивая наздрями ресторанный воздух, двинулся к столу...

- Здравствуйте, БД! - сказал Зураб. - Вот присоединился к Зяме... Он тут такие припасы сделал, поджидая вас, что впору открывать институт.

- Здравствуйте, БД! - Зяма, толстый, как всегда, только с сильным запахом недавнего пожара в одежде, радостно смотрел на него и улыбался...

- Давно вы так сидите, мальчики? - не очень удивился БД.

- Ну, почти все время, - сказал Зураб и, подумав, добавил: - Здесь время течет незаметно, как вода в реке на равнине.

- Китайцы говорят, если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть проплывающий труп врага... Вам никто не попадался? - Улыбнулся БД.

- Пол здесь никогда не проплывет, - сказал Зураб, не глядя ему в лицо.

- Хотите посмотреть склад? - Просил Зяма, поднимаясь. - Там у меня приготовлено лабораторное оборудование для вас.

- Моица, Зяма! - сказал Зураб. - Подожди... Я знаю, что вас интересует, БД, - и замолчал, давая ему возможность увидеть все собственными глазами...

Маленькая комнатушка в институтском вивариуме. Несколько человек лабораторной публики, сильно траченных временем и нищетой, вошедшей в привычку. Они говорили о чем-то, негромко и устало. Зазвонил телефон. Он звонил частыми тревожными звонками междугородной, но никто не хотел снимать трубку. БД тоже не хотел, потому что чувствовал беду, как чувствовала ее вся публика.

- Горелик! - Сказал БД ватными губами, зная, что тот не слышит и не видит его. - Ответьте, пожалуйста!

- Лаборатория! - привычно сказал Горелик в трубку и замолчал. Они смотрели на Горелика и ждали долго, пока он положит трубку на рычаг...

- Зураб умер вчера в Москве. - Горелик уставился на редкую публику белыми глазами, будто на зрачках вызрели катаракты. Кто-то подставил ему стул. Он сел и замолчал.

БД не выдержал:

- Давайте, Горелик! Говорите! Мочи нет... Хотите, чтоб я вас стукнул?!

- Хочу, - сказал он и заплакал, смешно засопев носом.

Зураб шел ночной Москвой с очередной подружкой. Их остановил милицейский патруль, привязавшись к зурабовой внешности. Когда они начали бить его прямо на улице, он сорвал фуражку с головы одного из этих сукиных детей... Они отвезли его в отделении там продолжали с упоением избивать, а утром перевезли в вытрезвитель. Он был очень плох. БД это видел: огромная внутричерепная гематома давила на мозг, вдалбливая ствол вместе с дыхательным центром в позвоночный канал... К вечеру "скорая" перевезла его в больницу, где он пролежал двое суток в коридоре без операции, а потом умер.

- Какого черта вас понесло в Москву, Зураб?

- Я должен был кормить семью. Вам тоже досталось, БД, - печально заметил Зураб... Не надо было оставлять лабораторию...

- Что?! - Взорвался БД. - Вы, грязные сукины дети, вытолкали меня!

- Тогда вы говорили, что вас вышвырнули... А мы ждали, что взорветесь, наконец, пошлете всех и, как прежде, станете командовать... Но вы не захотели... Пойдемте, Зяма покажет свои владения. Здесь есть,.. - он странно помедлил, - система для консервации органов, комбинирующая перфузионный и бесперфузионный методы, как та, что придумали вы, а физико-химики потом собрали. А разница такая, как между бумажным змеем и истребителем...

- Не такая уж и большая разница, - сказал БД. - Простите, мальчики. Это не научный визит... Мне пора...

- БД! - Тяжело заныл Зураб. - Пожалуйста, взгляните. Очень вас прошу. Идея, может, и ваша, но странно реализована, будто делали ее не на земле. Только вы сможете ее раскачать...

- Погоди, Зураб! - Встрял Зяма, ковыряя обгоревшую рубашку. - У меня ... ничего не было с Этери... ни с фентанилом, ни без... Она была... вашей подружкой... Это она пристроила нас сюда. Заходит... С Зурабом дружит... Готовит для вас здесь что-то вроде института...

- А лабораторная публика, БД, любила вас гораздо больше, чем вы ее... стал не к месту сокрушаться Зураб. - А Пол, может, сильнее всех...

- Поэтому вы так легко и просто расправились со мной, - перебил БД.

- А вы обижались и надували щеки, если, не дай Бог, кто-то не выказывал сиюминутной преданности, - гнул свое Зураб.

- Для погибшего от отека мозга, вы излагаете совсем неплохо.

- Ваша школа... Вы говорили, что спешите... До свидания, БД! - сказал Зураб печально и положил Зяме руку на плечо...

- БД! Вы слышите меня? - спросил знакомый голос. - Откройте глаза. Поднимите голову. С вами все в порядке...

Причудливо расщепленная на фрагменты душа БД с трудом собиралась и возвращалась. Он вздрогнул и так же мгновенно, как недавно постигал свое новое бытие, понял, что безграничные возможности Вселенского Разума ничто без этого надтреснутого голоса с хрипотцой.

- Отхлебните... это "Бурбон".

- Этери? Мне плохо... Кажется, я умираю... Нет... я уже умер.

- Вы не можете умереть, если вы В-вечный Жид.

- Но не до такой же c-степени...

- Сделайте еще глоток.

- Н-не могу... Т-тошнит... Этери? Господи, хорошо, что п-пришла. Все эти годы я медленно умирал без т-тебя. П-пожалуйста, возьми меня за руку. Меня опять зовут куда-то...

- Нет. Вы останетесь здесь. Выпейте виски, БД! Вам будет легче.

- If I am spared several minutes... если мне суждено еще пожить, я хотел бы провести это время с тобой, Honey!

Он почувствовал, что приходит в себя, потому что тело, которого не было все это время, появилось и стало болеть, и боль не позволяла ему идти туда, куда так настойчиво кто-то продолжал его звать за собой...