Беги, Люба, беги! - Лариса Ильина

— Да где же сейчас рыцаря найдешь? — изумилась я... и вдруг насторожилась: — Что такое?

Мы с Тигриным замерли, прислушиваясь. Из спальни доносилось задорно-мычащее:

— Я буду... честно! Я-я-я! Е-е! Е-е!

Тут я бросила взгляд на часы и обомлела:

— Батюшки! Второй час ночи!

Кинувшись в спальню, я обнаружила Лидку, сидящей на кровати с закрытыми глазами. Это не мешало ей с чувством завывать песню.

— Заткнись, кобыла! — разозлилась я.

Не ровен час, соседи решат, что это я тут горлопаню. Я схватила подругу за плечи и свалила на кровать. Она вяло булькнула и мгновенно уснула. Покачав головой, я прикрыла ее одеялом. Ну, я ей устрою, когда проснется!

Максим ждал в коридоре. Оказалось, пока я вразумляла пьянчужку, он уже успел переодеться в свою немного подсохшую одежду.

— Простите, что так долго задержался...

— Все в порядке, —не моргнув, соврала я. — Я вам очень благодарна!

Вот тут-то я и совершила промашку. Мило улыбаясь, протянула Тигрину руку со словами:

— Спокойной ночи, Максим! Еще раз...

Пальцы позднего гостя жарко стиснули мою ладонь. Потом он вдруг потянул меня к себе, и я, теряя равновесие, завалилась вперед, припав к его груди, распахнув от изумления рот. Я так растерялась, что только молча таращилась ему в глаза, а он притянул меня свободной рукой за шею и... Поцелуй был слишком долгим для дружеского, слишком страстным для прощального и слишком.. Словом, все было слишком! Вообще-то, в свете моего недавнего рассказа о негасимой любви к супругу, стоило закатить Тигрину хорошую оплеуху. Но, с трудом вырвавшись из его рук, я, задыхаясь, прошептала:

— Вам надо уходить... Вы простудитесь...

Тигрин сделал движение, но я шарахнулась в дальний угол коридора, пискнув:

— До свидания!

В васильковых глазах мелькнула и пропала озорная искорка.

— Спокойной ночи, Люба!

Дверь за гостем закрылась, щелкнул замок.

— В прошлый раз он поцеловал руку, — хватаясь за голову, потерянно забормотала я. — Сегодня... Что дальше-то будет?

В джунглях трубил слон. Он делал это столь надрывно и нудно, что я решила завязать ему хобот узлом. Из затеи ничего не вышло, зато я проснулась и обнаружила Лидку, стоящую возле дивана. Болезненно щуря опухшие глазки, она держалась обеими руками за голову и жалобно стонала. А увидев, что я смотрю на нее, спросила:

— Медведева, ты откуда тут?

— Вообще-то я тут живу, — хмыкнула я.

— Да? — не то обрадовалась, не то огорчилась подруга. — А я?

— Аты... ты — алкоголичка... скандалистка... и кобыла! — с чувством сообщила я, выдерживая эффектные паузы после каждого слова.

Пока она обдумывала услышанное, я шустро вылезла из постели и направилась умываться.

У двери ванной послышалось шуршание. Я оглянулась. Донельзя печальная подруга; безвольно навалившись на косяк, моргала куда-то в угол.

— Чего-то мне... нехорошо...

— Так тебе и надо! — кивнула я, покосившись на Лидкино отражение в зеркале. И противным голосом добавила: — «Ляля дорогая!»

Лидка не въехала, поскольку о своих вчерашних друзьях явно не помнила.

Приведя себя в порядок, я переместилась на кухню. Лидка втекла следом.

Бросив мимолетный взгляд в мойку, я отметила, что вчера ночью чашку Тигрин вымыть поленился. «Потому что знал, что Олег не вернется и не заметит лишней чашки... — заваривая чай, подумала я. — Все они одним миром мазаны!»

Приткнувшись в углу на табурете, подруга неприязненным взором следила за моей активной утренней деятельностью. От моего мельтешения ее мутило.

— Дать попить! — хрипло каркнула она, сосредоточив взгляд на горшке с цветком.

— Возьми... Ляля! — отрезала я.

— Почему ты меня называешь Лялей? — Вельниченко пыталась придать голосу суровость, но попытка выглядела жалко. — Не выспалась, что ли?

Именно этого я и ждала.

— Зато ты прекрасно выспалась... Ляля! Неужто не помнишь собственного имени?

Вельниченко долго глядела на меня с прищуром, но я не могла тратить время попусту, отвечая ей тем же. Мне все-таки на работу надо.

— Зря стараешься, — хрюкнула я, — все равно дырку. не проглядишь. Ты как вчера, новым друзьям представилась?

Вопрос глухо резонировал где-то в районе Лидкиного мозжечка, вежливо отказываясь перетекать в соответствующий для ответа отдел мозга. Посему образы новых друзей бесформенными кляксами загадочно мерцали в самой глубине похмельного сознания, не видя никаких веских причин показываться наружу.

— Каким новым друзьям?

Дожевывая бутерброд и поглядывая на часы, я скороговоркой описала Лидке пейзаж, представший, моему встревоженному взору вчера в «Нефертити». Она слушала молча, часто моргая по причине плохой переносимости яркого утреннего света. Понятно, какой уж тут свет после вчерашнего возлияния.

— Ты не врешь? — с надеждой уточнила она, когда я, закончив завтракать, встала. — Я пила коньяк с двумя бугаями? Без закуски?

— Вру?! — возмутилась я, раздумывая стоит ли добить подружку, поведав о вчерашнем присутствии Тигрина. — А твоя опухшая физиономия тебе ни о чем не напоминает? Вот что: мне тут с тобой некогда, поскольку на работу надо. А ты лучше звякни на службу и возьми отгул. Нечего сослуживцев своим видом пугать.

Мое предложение явно пришлось подруге по вкусу, ей гораздо больше хотелось обратно в кровать, чем в офис. Наказав ей вымыть посуду, когда выспится, я вышла в коридор. Лидка из чувства солидарности потащилась туда же.

Поглядывая в зеркало, я завязывала на шее синий шелковый шарфик, и Вельниченко вдруг ожила. Даже глаза сверкнули.

— Вспомнила! Любка, я вчера с таким мужиком встретилась — закачаешься!

—Угу! Качалась вчера ты... Которого имеешь в виду: лысого или со шрамом?

— Лысого? Со шрамом? — Щенячий восторг на физиономии подруги сменился недоумением. — Шрама, кажется, не было! И вроде он не лысый. Он такой... — восторг появился снова, — необыкновенный! И глаза у него точь-в-точь, как твой платочек! Не помню только, о чем мы с ним договорились...

— Зато он этого никогда не забудет! — Догадавшись, о ком идет речь, я не удержалась и захохотала. — Костюм ему точно в химчистку нести. Лучшего способа познакомиться трудно и представить!

Пришлось вкратце поведать о вчерашней операции по Лидкиному освобождению от собутыльников. Похоже, рассказ ей не слишком понравился.

— Д потом ты кувыркалась в клумбе с бархотками, исполняла популярные песни и клялась Максиму в вечной любви, — закончила я, поглядывая на часы. Через пять минут меня будет ждать Христенко. — Теперь вспомнила?

Вельниченко задумчиво пошлепала губами.

— В клумбе, говоришь? — хмыкнула она, подозрительно глубоко замаскировав искреннее раскаяние. — То-то я утром подумала: чего это простыня у тебя такая грязная?

Оставив подружку размышлять о ее поведении, я спустилась вниз, а через двадцать пять минут входила вместе с Жанной в свой рабочий кабинет.

Первая половина дня пролетела незаметно. Часы пропикали «два», и медсестра ненавязчиво наполнила:

— Любовь Петровна... Вы помните? К Седоватому?

Конечно, я помнила, а если еще точнее — и вовсе не забывала. Персональный вызов к главному отчего-то тревожил, хотя никакой вины за собой я не чувствовала.

Ровно в четырнадцать сорок я аккуратно постучала в солидную дубовую дверь с золоченой табличкой.

— Войдите!

— Здравствуйте, Михаил Викторович! — улыбнулась я, ощущая в организме препротивную постороннюю вибрацию. — Вы меня вызывали?

Ястребино-пронзительные голубые глаза одним махом пришпилили меня к обратной стороне дубовой двери, но откуда-то у меня все же взялось мужество добраться до ближайшего стула.

— Ах, это вы, Любовь Петровна! — воскликнул вдруг главврач, словно ждал меня всю свою жизнь. — Здравствуйте, здравствуйте! Проходите, присаживайтесь поближе!

Ободренная таким радушным приемом, я послушно пересела ближе к столу.

Еще через пару минут я сообразила, что никакого нагоняя не будет, расслабилась и с умилением уставилась на начальство. Начальство произнесло небольшую вступительную речь и вновь уселось на «любимого конька» — кадры. Я внимательно слушала, согласно тряся головой, поскольку ничего противоречащего моим представлениям о работе добросовестного медицинского учреждения не видела. Наши представления о профессионализме и моральной этике врачей также полностью совпадали.

Время шло. Я начала немного беспокоиться, опасаясь, что мое законное «окно» закончится и я не то что не успею пообедать, но еще и опоздаю на прием.

— Что ж, Любовь Петровна, — закруглился наконец Седоватый, — в коллектив вы влились безболезненно, коллеги о вас отзываются исключительно хорошо. Мы за вами понаблюдали... — «Ну, сейчас начнется...» — подумала я, внутренне съеживаясь. — И решили послать вас на курсы повышения квалификации. Они проходят в форме семинаров или практических занятий. В Германии.