По следам снежного человека - Ральф Иззард

Сирдар Анг Тсеринг указывает в сторону верховья долины истоков Дуд-Коси. Позади гигантского барьера простирается Тибет. Чо-Ойю виднеется в левом углу фотографии. Гьячунг Канг — в правом углу; вид по долине Мачерма к востоку. Передовой базовый лагерь едва различим под черной скалой в левом нижнем углу фотографии.

В центре гора Тавече

Тавече; на переднем плане шерпы Норбу, Анг Тсеринг и Анг Тилай. За Тавече находится долина Чола-Кхолы, где партия Джексона шла по следам йети в то время, когда был сделан этот снимок

Ледяная пещера в леднике ниже Чангула (Волчьего перевала); на нем побывали Джексон, Эдгар и Иззард

Конечный подъем к перевалу, ведущему из верховья долины истоков Дуд-Коси в Долину Бхоте-Коси (вышина приблизительно 5700 м)

Вид на Эверест с верхней точки 5700-метрового перевала в верховье долины истоков Дуд-Коси. Эверест слева; только с этого места можно увидеть в профиль и старый северный путь к вершине, и южный путь сэра Джона Ханта. Южный путь спускается к Южной седловине, вновь повышается к вершине Лхоцзе. Вершина Нупцзе чуть впереди Лхоцзе

До сих пор никто из кули не сбежал, и не было никаких несчастных случаев, хотя один человек и его груз чуть не попали в беду на знаменитом мосту ниже Чарикота. Этот мост представляет собой две цепи из звеньев местной ковки со свисающими проволочными петлями, которые, служат опорами для пешеходной дорожки из кое-как скрепленных между собой досок шириной в 15 сантиметров. Все сооружение раскачивается на высоте около 20 метров над рекой Чарнакола. После того как половина носильщиков благополучно перешла мост там, где одна из досок стала еще более неустойчивой, чем обычно, появилось опасное место. За мгновение до того как кули должен был ступить на него, доска взмыла вверх, и незадачливый парень с грузом на спине повис, держась за одну из цепей. К счастью, в критическом пункте мы поставили „регулировщика“, и тот благополучно вытащил кули за головную повязку. После этого происшествия остальных носильщиков направили вброд, и против такого обхода никто не возражал».

«Джунбеси, 6 февраля.

Мы прибыли сюда сегодня, преодолев утром перевал Ламджура-Бханджьянг. Этот перевал порядка от 3600 до 3900 метров — самый высокий из всех, лежащих на пути от Катманду до цели нашего назначения, Намче-Базара. Подъем на него мог оказаться жестоким испытанием, в особенности для кули, большая часть которых шла босиком.

На самом деле, с ясного неба ослепительно, даже немилосердно, сияло солнце, и многие из нас сняли с себя все, кроме рубашки и брюк-тиролек. Снег лежал лишь отдельными пятнами в тени, и глубина его не превышала каких-нибудь 2,5 сантиметра. Некоторые рододендроны уже покрылись малиново-красными цветами. Мы находили кустики голубых и лиловато-розовых примул, а на половине подъема на перевал Джералд Рассел наткнулся на совершенно спелую землянику. Пока что (а теперь до Намче оставалось всего четыре дня пути), по общему мнению, нам очень везет.

Пройдя перевал Ламджура, мы очутились в совершенно иной стране. Мы поднялись над расположенными террасами склонами предгорий непальцев-земледельцев и вступили в глубокие ущелья, поросшие великолепными соснами, елями и кедрами. Изменился и вид домов; соломенные крыши остались позади; здесь крыши из дранки, прижатой камнями, похожие на те, какие можно увидеть в альпийских деревнях Швейцарии. Теперь мы уже несомненно в стране шерпов.

По окончании дневных переходов тяжелее всего из участников экспедиции приходится нашему врачу Биллу Эдгару; каждый вечер к нему обращаются до двадцати человек с самыми различными болезнями.

Так как до сих пор из-за зимних условий во время перехода был потерян всего один день, мы сочли целесообразным дать носильщикам суточный отдых в деревне Тхосе, расположенной на полпути. На этой стоянке Том смог продемонстрировать свое искусство. Хотя он прошел в Лондоне специально для экспедиции курс хлебопечения, большинство из нас сомневалось в исходе эксперимента. Но результат оказался блестящим. На следующий день впервые испробовали свои силы оба наши восходителя — Джон Джексон и Стенли Дживс. Высоко на склоне утеса заметили гнездо беркута, и наша пара спустилась туда на веревке; склон противоположного утеса послужил великолепной естественной трибуной для зрителей, не скупившихся на громкое подбадривание и советы. Результатом длившихся почти два часа головоломных упражнений явилось одно-единственное яйцо темно-золотистого цвета, обильно испещренное бурыми крапинками. Группа тибетцев, присоединившаяся к зрителям, стала настойчиво просить, чтобы им разрешили прикоснуться лбом к яйцу, так как этот почтительный жест по отношению к редкому и ценному предмету обеспечит им на некоторое время удачу».

Как раз вблизи от гнезда беркута произошло событие, которого Джералд и я не видели, уйдя вперед, чтобы присмотреть за разбивкой следующего лагеря. Привожу рассказ Тома Стобарта о случившемся:

«Под выступом утеса, метрах в тридцати над нашими головами, висело несколько огромных пчелиных гнезд, имевших около двух метров в поперечнике и кишмя кишевших пчелами. Дикие пчелы часто нападают и жалят до смерти, а поэтому очень опасны, но в Индии я добывал такие гнезда, и при мысли о меде у меня потекли слюнки. Я предложил попытаться сбить одно из гнезд выстрелом. Затем, как следует завернувшись, я влез бы в него и собрал мед.

Мы спрятались за кустами шагах в семидесяти, и Чанк Лагус трижды выстрелил по гнездам. Пчелы сильно взволновались, но этим дело и ограничилось. Билл Эдгар вооружился полевым биноклем. „Они как будто не обращают никакого внимания“, — сказал он.

В это мгновение на нас обрушился ад. Лагус первым бросился бежать по тропинке, колотя себя по голове. Пху Дордже, стойкий шерп, побывавший на Эвересте, последовал за ним. Стенли Дживс спокойно сидел до тех пор, пока туча пчел не облепила его зонтик. Тут началось беспорядочное бегство. Кули побросали грузы и пустились наутек. Один человек свалился с моста в реку, и все участники экспедиции как бы посходили с ума, пытаясь удрать, причем половина из нас вопила от боли, а вторая половина корчилась от смеха. Только через полчаса мы смогли, крадучись, пройти это место, но даже еще тогда кое-кто подвергся преследованию. Пчелы нанесли нам поражение».

На второй день, после того как мы покинули Джунбеси, мы спустились в ущелье реки Дуд-Коси («Молочной реки»), названной так потому, что многочисленные водопады, тянущиеся непрерывно один за другим на много километров, превращают ее воды в белую пену.

После двух дней пути вверх по реке вдоль левого (по течению) берега мы подошли к деревне, оставив назавтра легкий переход до Намче-Базара. Последняя ночевка оказалась очень неприятной для носильщиков. Мы расположились лагерем под открытым небом на расстоянии нескольких километров от ближайшей деревни. Шел снег, и ночь была очень холодная. Бесчисленные костры, зажженные вокруг лагеря, служили для носильщиков единственным средством согреться, и мы радовались тому, что наш путь уже почти окончен, так как долго выдержать в таких условиях было бы невозможно.

На следующий день в полдень мы очутились у начала шестисотметрового подъема по скалистому склону к Намче-Базару. Мы не прошли и трети пути, как столкнулись с первой группой шерпов из Намче, предупрежденных Чарлзом и поспешно спускавшихся нам навстречу. Они принесли с собой большие деревянные бутыли чанга, и мы остановились выпить поднесенную в знак приветствия чашу, а затем все вместе двинулись дальше. У следующего поворота нас ждала еще одна небольшая группа друзей, опять с чангом, затем третья. Вскоре мы все стали очень веселыми.

Миновав поворот, примерно на полпути по склону, мы увидели Чарлза Стонора: бронзового от загара, очень поздоровевшего, с длинной палкой, в красных тибетских сапогах. Теперь наше движение превратилось в праздничное шествие и так продолжалось до тех пор, пока мы не достигли места, предназначенного для лагеря на седловине над столицей шерпов. Ночью облака рассеялись и ледяные вершины гор громоздились со всех сторон, мерцая в лунном свете. Мы сидели в общей палатке, с увлечением слушая рассказ Чарлза о предпринятых им в одиночку поисках йети.

Мы должны были пробыть в Намче-Базаре два дня, чтобы расплатиться с носильщиками из Катманду и нанять шерпов для доставки нашего снаряжения в горы до базового лагеря. У Тома и у меня в деревне имелось много друзей, и нам было интересно снова повидаться с ними и послушать их рассказы. Здесь произошла радостная встреча с Киркиа, шерпом, сопровождавшим меня в прошлом году до ледопада на Эвересте. Между прочим, он сообщил мне, что Гьялсен, бывший тогда сирдаром и вышедший из строя у подножия ледника Кхумбу, умер этой зимой по дороге к каким-то горячим источникам в Тибете. Умер также шерп-гонец, доставивший весть о подъеме на Эверест в Катманду за невероятно короткий срок в шесть с половиной дней. В прошлом году мне понадобилось тринадцать дней, чтобы добраться от Намче-Базара до Катманду, что, пожалуй, являлось рекордом для европейца, а этот первоклассный гонец трижды попался мне тогда на пути, успев два раза подняться и один раз спуститься. Следовавшие один за другим исключительные по быстроте переходы, очевидно, подорвали его здоровье, так как несколько месяцев спустя он заболел и умер от паралича сердца.