Лествица, возводящая на Небо - Иоанн Лествичник

57. В это время великой мощью служат нам: худая одежда, пепел, стояние всенощное, голод, жажда, палящая язык и не многими каплями прохлаждаемая, пребывание при гробах, а прежде всего смирение сердца и, если можно, отец духовный или усердный брат, скорый на помощь и старый разумом, ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один сам собою спасти корабль свой от этой пучины.

58. Часто один и тот же грех, будучи сделан одним человеком, заслуживает сторично большее наказание, нежели когда он сделан другим, судя по нраву согрешившего, по месту, где грех случился, духовному возрасту, в котором был согрешивший, и по многим другим причинам.

59. Поведал мне некто об удивительной и высочайшей степени чистоты. Некто, увидев необыкновенную женскую красоту, весьма прославил о ней Творца и от одного этого видения возгорел любовью к Богу и пролил источник слез. Поистине удивительное зрелище! Что иному могло быть рвом погибели, то ему сверхъестественно послужило к получению венца славы. Если такой человек в подобных случаях всегда имеет такое же чувство и делание, то он воскрес, нетленен прежде общего воскресения.

60. Так должны мы поступать и при слушании песнопений и песней. Боголюбивые души, когда слышат пение мирских или духовных песен, исполняются чистейшего утешения, любви божественной и слез, между тем как в сластолюбивых возбуждаются совсем противные чувства.

61. Некоторые, как мы и прежде говорили, пребывая в безмолвных местах, гораздо более бывают боримы от бесов, и это неудивительно, потому что бесы обыкновенно пребывают там, будучи изгнаны Господом в пустыни и в бездну, ради нашего спасения. С особенной лютостью нападают на безмолвника бесы блуда, чтобы изгнать его в мир, внушив ему, что он никакой пользы не получает от пустыни. Но когда мы пребываем в мире, они отходят от нас, чтобы мы, видя себя свободными от брани, оставались между мирскими. Итак, где мы терпим нападение от врагов, там, без сомнения, и сами сильно с ними боремся, а кто этой брани не чувствует, тот оказывается в дружбе со врагами.

62. Когда мы пребываем по некоторой нужде в мире, нас покрывает рука Господня, часто, может быть, и молитва отца духовного, чтобы имя Божие не хулилось через нас. Иногда это бывает от нечувствительности и оттого, что мы прежде уже много испытали то, что видим и слышим, и насытились этим, или и оттого, что бесы с намерением отступают от нас, оставляя беса гордости, который один заменяет собой всех прочих.

63. Все вы, желающие обучиться чистоте, услышьте еще об одной хитрости и коварстве обольстителя души и будьте осторожны. Некто собственным опытом изведал этот обман его и сказывал мне, что бес плотского сладострастия весьма часто вовсе скрывает себя, наводит на инока крайнее благоговение и производит в нем источник слез, когда он сидит или беседует с женщинами, и подстрекает его учить их памятованию о смерти, о последнем суде и хранении целомудрия, чтобы те окаянные, прельстившись его словами и притворным благоговением, прибегнули к этому волку, как к пастырю, но окаяннейший оный, от близкого знакомства получив дерзновение, наконец подвергается падению.

64. Всеми силами будем убегать, чтобы ни видеть, ни слышать о том плоде, которого мы обещались никогда не вкушать, ибо удивляюсь, если мы считаем себя крепчайшими пророка Давида, чему быть невозможно.

65. Похвала чистоты столь велика и высока, что некоторые из отцов осмелились назвать ее бесстрастием.

66. Некоторые говорят, что по вкушении плотского греха невозможно называться чистым, а я, опровергая их мнение, говорю, что хотящему возможно и удобно привить дикую маслину к доброй. И если бы ключи Царства Небесного были вверены девственнику по телу, то мнение оное, может быть, имело бы основательность. Но да постыдит умствующих таким образом тот, кто имел тещу, а был чист и носил ключи Царствия.

67. Змий сладострастия многообразен, невкусившим сласти греха он внушает, чтобы только однажды вкусили ее и перестали, а вкусивших коварный побуждает воспоминанием опять к совершению греха. Многие из первых, поскольку не знают этого зла, бывают свободны и от борьбы, а из последних многие, как познавшие опытом эту мерзость, терпят стужение[78] и брани. Впрочем, часто случается и совсем противное этому.

68. Иногда восстаем мы от сна чисты и мирны, и это бывает тайным благодеянием, которое мы получаем от святых Ангелов, особенно когда мы уснули со многой молитвой и трезвением, иногда же встаем нечистыми и смущенными, причиною же того бывают худые сновидения.

69. Видел я нечестивца, превозносящегося и высящегося, как кедры ливанские, и как он мятется и неистовствует против меня; и прошел я мимо с воздержанием, и вот нет, как прежде, ярости его; и искал его, смирив помысл мой, и не нашлось место его во мне или следа его (Пс. 36, 35–36).

70. Кто победил тело, тот естество победил, победивший же естество, без сомнения, стал выше естества, а такой человек малым чем или, если можно так сказать, ничем не умален пред Ангелами (ср. Пс. 8, 6).

71. Нет ничего чудного, если невещественный борется с невещественным, но то поистине великое чудо, что дух, облеченный в вещество, враждебное ему и борющееся с ним, побеждает врагов невещественных.

72. Благий Господь и в том являет великое о нас промышление, что бесстыдство женского пола удерживает стыдом, как бы некой уздой, ибо если бы женщины сами прибегали к мужчинам, то не спаслась бы никакая плоть.

73. По определению рассудительных отцов, иное есть прилог, иное – сочетание, иное – сосложение, иное – пленение, иное – борьба и иное – так называемая страсть в душе. Блаженные те определяют, что прилог – это простое слово или образ какого-нибудь предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце, а сочетание – это собеседование с явившимся образом, по страсти или бесстрастно; сосложение же есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением; пленение – насильственное и невольное увлечение сердца или продолжительное мысленное совокупление с предметом, разоряющее наше доброе устроение; борьбой называют равенство сил борющего и боримого в брани, где последний произвольно или побеждает, или бывает побеждаем; страстью называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе и через навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится. Из всех них первое безгрешно, второе же не совсем без греха, а третье судится по устроению подвизающегося; борьба бывает причиной венцов или мучений; пленение же иначе судится во время молитвы, иначе – в другое время, иначе – в отношении предметов безразличных, т. е. ни худых, ни добрых, и иначе в худых помышлениях. Страсть же без сомнения подлежит во всех или соразмерному покаянию, или будущей муке, но кто первое (т. е. прилог в мысли) помышляет бесстрастно[79], тот одним разом отсекает все последнее.

74. Просвещеннейшие и рассудительнейшие из отцов приметили еще иной помысл, который утонченнее всех вышепоказанных. Его называют набегом мысли, и он проходит в душе столь быстро, что без времени, без слова и образа мгновенно представляет подвизающемуся страсть. В плотской брани между духами злобы ни одного нет быстрее и неприметнее его. Он одним тонким воспоминанием, без сочетания, без продолжения времени, неизъяснимым, а в некоторых даже неведомым образом вдруг является своим присутствием в душе. Кто плачем успел постигнуть такую тонкость помысла, тот может нас научить: каким образом одним оком, и простым взглядом, и осязанием руки, и слышанием песни, без всякой мысли и помысла душа может любодействовать страстно.

75. Некоторые говорят, что страсти входят в тело от помыслов сердца, а другие, напротив, утверждают, что худые помыслы рождаются от чувств телесных. Первые говорят, что если бы не предшествовал ум, то и тело не последовало бы. Последние же приводят в защиту своего мнения зловредное действие телесной страсти, говоря, что весьма часто худые помыслы получают вход в сердце от приятного взгляда, или от осязания руки, или от обоняния благовония, или от слушания приятного голоса. Кто мог познать это о Господе, тот и нас пусть научит, ибо все это весьма нужно и полезно для тех, которые разумно проходят духовное делание. В простоте же и правоте сердца пребывающим делателям нет в этом никакой надобности, ибо не все могут иметь тонкое ведение и не все – блаженную простоту, эту броню против всех ухищрений лукавых бесов.

76. Некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело, а некоторые – наоборот. Это последнее случается обыкновенно с мирскими, а первое – с проходящими монашеское житие, по неимению к тому случаев. Что касается до меня, я скажу о том: будешь искать в злых разума – и не найдешь (ср. Притч. 14, 6).