Остров без сокровищ - Виктор Точинов

Так что Ливси скорее всего не мог расслышать, что именно исполняет матрос: мелодию «Лиллибуллеро», или «Лили Марлен», или что-то еще… Да и не важно. Интересно другое: доктор приписывает антиякобитскую песенку человеку нехорошему – пирату, мятежнику, убийце… Не «Интернационал» приписывает, не «Сундук мертвеца», не «Взвейтесь кострами, синие ночи», – именно «Лиллибуллеро».

Почему?

Все очень просто. Доктор Ливси – сам якобит.

Эмиссары принца Чарли, конечно же, не могли оставить без внимания Бристоль и его окрестности. Пункт стратегический… С севера над Бристольским заливом нависает Уэльс, давний оплот Стюартов, еще севернее – Манчестер, где якобитские традиции тоже были сильны.

На северо-западе, за нешироким Ирландским морем, – Ирландия, католическое население которой всегда принимало сторону претендентов-католиков. Да и Славная революция окончательно победила на Зеленом острове на два года позже, чем в Лондоне – лишь в 1690 году, когда ирландская армия во главе с Иаковым Стюартом была разбита при Бойне…

И сам город Бристоль традиционно поддерживал Стюартов. Во время гражданской войны в Англии город до конца оставался на стороне короля Карла I Стюарта. Большинство окрестных землевладельцев принадлежало к партии тори. А приверженцы этой партии давно уже раскаялись, что некогда объединились с вигами и устроили Славную революцию – при ганноверской династии виги постоянно находились у власти, тори – постоянно в оппозиции, и нетрудно догадаться, члены какой партии получали чины, награды, высшие государственные должности… Да и госаппарат на местах формировался не из оппозиции. Короче говоря, землевладельцы-тори весьма сочувствовали делу Молодого Претендента и восставших якобитов.

Возможно, если бы доктор Ливси был бристольским джентри, он и сам бы принадлежал к партии тори и симпатизировал бы якобитам…

Да только он не местный. Он приехал в те края совсем недавно. Скорее всего, через месяц или два после битвы при Фонтенуа… Незадолго до высадки принца Чарли.

Вот как доктор Ливси впервые появляется на страницах мемуара Хокинса: «…В общую комнату проводил его я и помню, как этот изящный, щегольски одетый доктор в белоснежном парике, черноглазый, учтивый, поразил меня своим несходством с деревенскими увальнями, посещавшими наш трактир».

Удивление Хокинса понятно: человек с манерами и внешностью дворянина – и вдруг исполняет малопочетную среди дворянства должность «клистирной трубки».

А мы удивимся другому – удивлению Хокинса. Почему доктор поразил Хокинса при этой встрече? Если бы Ливси хотя бы несколько лет трудился медиком в тех местах, Джим уже привык бы к его внешности и манерам, а заодно и к белоснежному парику… Хокинс впервые видит Ливси, вот и поражается.

Джим, несмотря на его юный возраст, можно сказать старожил – лет пятнадцать, как минимум, безвыездно прожил в тех местах. Даже если в «Адмирале Бенбоу» никто никогда ничем не болел, в деревушке юный Хокинс наверняка имел бы оказию повстречаться с Ливси – если бы доктор прожил в тех местах более-менее длительный срок.

Но доктор поселился там совсем недавно… Хокинс видит его впервые, оттого и поражается парику и т. д.

Однако мог ли чужак и приезжий стать мировым судьей?

Мог. Если прибыл на постоянное жительство – вполне мог. Для мировых судей существовало три ценза. Во-первых, возрастной – претендовать на должность могли люди старше двадцати одного года. Ливси, надо полагать, этому критерию соответствовал. Во-вторых, имущественный, – претендент должен был владеть недвижимостью, приносящей доход не менее ста фунтов в год (время приобретения недвижимости и срок владения ею не регламентировались). Раз Ливси судья, такая недвижимость у него имелась. В-третьих, территориальный ценз, – претендент должен был жить в той местности, где намеревался осуществлять судейские функции, либо на расстоянии не более пятнадцати миль от нее.

Любой желающий, удовлетворяющий требованиям цензов, мог явиться к лорд-лейтенанту графства и записаться мировым судьей.

Но эта запись давала только пожизненное почетное звание, способное лишь украсить визитную карточку, – никак не оплачиваемое и никакой реальной власти не предоставляющее. Таких судей в каждом графстве насчитывались сотни.

Чтобы командовать полицейскими, выселять бродяг и т. д. – необходимо было получить особую королевскую грамоту, имеющую силу в течение года, и принести присягу.

Получал ли Ливси такую грамоту? Приносил ли присягу?

Неизвестно. Мы не видим, чтобы он кого-то судил или командовал полицейскими (таможенный надзиратель Данс – случай особый, лежащий вне плоскости закона). Билли Бонса доктор лишь пугает своими властными полномочиями, но на деле никак их не реализует…

Но не столь важно, мог доктор кого-то судить или нет. Гораздо важнее врачебная практика, позволяющая доктору разъезжать по обширной округе, встречаться с самыми разными людьми и не вызывать при этом ни малейшего подозрения. Идеальное прикрытие для шпиона или заговорщика.

Из чего, естественно, никак не следует, что всякий практикующий в сельской местности врач – шпион или заговорщик-якобит.

Но в том-то и дело, что Ливси – врач далеко не всякий, а весьма-таки особенный. Врач, очень мало сведущий в медицине (см. выше), но при том отлично разбирающийся в военном деле. Врач, сумевший приобрести недвижимость, приносящую солидный доход, – но при том довольствующийся самой захудалой, дающей грошовый заработок практикой; «жалкой», как нелицеприятно характеризует ее сквайр Трелони.

Практика, надо заметить, и впрямь жалкая и захудалая – пациенты неплатежеспособные и живут далеко друг от друга (Хокинс упоминает о больном, живущем за много миль от «Бенбоу»). Приносящая стабильный доход врачебная практика – товар, который всегда можно без хлопот и выгодно продать другому врачу. А Ливси, уезжая за сокровищами, даже бесплатно всучить свою практику поначалу никому не может, и вынужден прилагать большие усилия в поисках человека, способного его заместить.

Странно… Человек относительно состоятельный, с видом и манерами джентри, – и врачует почти забесплатно деревенщину. Но при том, что вовсе удивительно, Ливси на короткой ноге со сквайром Трелони, самым богатым человеком тех мест! Ведь этот единственный пациент способен заплатить за лечение больше, чем все остальные нищеброды, живущие на дальних выселках! Однако Ливси упорно колесит по графству… Его не интересует спокойная и доходная работа в качестве домашнего врача Трелони.

Но стоит нам принять версию, что должность врача для Ливси лишь маска, прикрывающая истинную сущность заговорщика-якобита, – и все странности в поведении доктора мгновенно исчезают. Он действует именно так, как и должен действовать живущий под прикрытием эмиссар принца Чарли.