Империя атома - Альфред Ван Вогт

Хедрук смотрел прямо в глаза советника.

— Это подозрительно, не так ли, мистер Кадрон? — спросил он напряженным голосом. — Но вы правы. Мы жили в гостиницах. Работа отца заставляла нас переезжать каждые несколько месяцев. Сомнительно, чтобы вы могли найти кого — нибудь, кто мог бы вспомнить о встрече с ним или со мной. Мы действительно жили неприметно.

Кадрон произнес:

— Мы признаем, мистер Хедрук, что это не доказательство, но оружейные магазины и не устраивают судов в обычном смысле. Они только объявляют решения. И единственным критерием является не доказательство вины, а сомнение в невиновности. Если бы вы занимали менее высокое положение в Организации, наказание было бы очень простым: дать амнезию и освободить от службы. Но вы знаете слишком много, и, соответственно, кара будет очень суровой. Вы понимаете, что при существующем положении мы не можем поступить иначе. К счастью, у нас имеется кое — что еще, кроме подозрения. Возможно, у вас есть что добавить к этому?

Он стоял очень спокойно, стараясь вникнуть в ситуацию. Когда — то под тайным нажимом он уговорил Метеоритную корпорацию разместить учреждения на крыше отеля «Королева Ганиэль», потому что, казалось ему, их столичная штаб — квартира будет в наибольшей безопасности в этом здании. Из предосторожности он убрал из этой части здания все кольцевые активаторы и вибрационные устройства, в которых сейчас так отчаянно нуждался. Если бы не эта его предусмотрительность, за той панелью теперь лежало бы кольцо.

Питер Кадрон продолжал говорить, излагая обвинение. Сначала Хедруку трудно было сосредоточиться на его словах.

— После принятия Советом решения, психологи произвели тщательную проверку его психологической карты, и она вскрыла интересный факт.

Питер Кадрон сделал паузу. Его взгляд задержался на лице Хедрука, и на мгновение показалось, что он изучает черты его лица в поисках недостающей информации. Потом веско продолжил:

— Имеется различие между вашим мужеством в действиях и психологическими данными о вашей потенциальной храбрости. В соответствии с ПП — диаграммой вы никогда не рискнули бы остаться на этот опасный ленч во дворце.

Кадрон остановился, но Хедрук ждал, когда он закончит. Шли секунды, и он с испугом заметил, что люди напряженно наклонились вперед, уставившись на него. Они ждали его реакции. Все было окончено. Это было обвинение.

Техника ПП — записи! Хедрук сосредоточился, вспоминая, что он слышал об этой машине, изобретенной много тысяч лет назад. Вначале оно было подобно Императорскому умственному контролю. Со временем были расширены диапазон, мощность оценки интеллекта, эмоциональной стабильности. Но это никогда не беспокоило его, потому что он мог частично контролировать деятельность мозга. Во время проверки он просто старался привести свои интеллектуальные данные в соответствие с характером, который будет лучше способствовать его цели. Хедрук встряхнулся. К черту, он не верит, что у них что — нибудь есть.

— Итак, — его голос прозвучал хрипло и незнакомо, — итак, я оказался на пять процентов храбрее, чем должен быть. Я не верю в это. Храбрость зависит от обстоятельств. Трус становится львом при соответствующей побудительной причине.

Его голос зазвучал убежденно.

— Вы, кажется, не понимаете. То, что случилось, не является просто капризом скучающей правительницы. Императрица — зрелая личность во всем, исключая незначительные мелочи, и нельзя забывать, что мы сейчас вступаем в пятый период правления Дома Ишеров. Двадцать биллионов умов действуют, волнуются, мечутся. Новые рубежи науки и социальных отношений находятся за ближайшим горизонтом, это хаотическое движение провоцирует пятый кризис в истории цивилизации Ишеров. Только новое значительное достижение на высоком уровне могло побудить Императрицу к подобным насильственным действиям на этой стадии ее правления. Она заявила, что через два месяца призовет меня вновь, и предположила, что это может случиться и раньше. Так и будет. По — моему, и я не могу не подчеркнуть этого, нам повезет, если у нас будет два месяца. Две недели — это крайний срок.

Он видел, что Кадрон пытается что — то сказать, но продолжал, не обращая внимания на его знаки. Его голос заполнил комнату.

— Все наличные силы оружейных магазинов должны быть сконцентрированы в Столице. На каждой улице нужен свой наблюдатель. Все должно быть готово к действию. Но что я нахожу вместо этого?

Сделав паузу, он закончил с горечью:

— Совет могучих оружейных магазинов тратит впустую свое время на какую — то беспредметную дискуссию: должен или нет человек быть таким храбрым, каким он себя показал.

Он смутно сознавал, что не убедил их. Люди сидели, не улыбаясь, с беспристрастными лицами. Питер Кадрон холодно заговорил:

— Разница, — сказал он, — составляет семьдесят пять процентов, а не пять. А это очень много.

Хедрук вздохнул, осознав свое поражение. И почувствовал себя лучше. С кривой усмешкой он понял, почему. Против всех доводов у него была надежда. Теперь она исчезла. Налицо был кризис, результат развития научных сил, которые он считал контролируемыми. Но это оказалось не так. Его жизнь теперь зависела от дальнейшего развития событий. Он внимательно посмотрел на заговорившего снова Кадрона.

— Я уверяю вас, мистер Хедрук, — спокойно начал советник, — мы все подавлены долгом, который наваливался на нас. Но факты безжалостны. Вот что случилось: когда психологи обнаружили расхождение, на ПП — машину были установлены две церебрально — геометрические диаграммы. Одна, основная, на старой записи вашего мозга, другая — с учетом семидесятипятипроцентного усилия каждой функции вашего мозга, каждой функции, повторяю я, а не только мужества. Среди всего прочего, это дает удивительную цифру вашего умственного коэффициента — двести семьдесят восемь…

Хедрук ответил:

— Вы говорите, каждую функцию? Включая идеализм и альтруизм, я полагаю?

Он заметил, что советники обеспокоенно посмотрели на него. Кадрон сказал:

— Мистер Хедрук, человек, у которого так много альтруизма, будет рассматривать оружейные магазины просто как отдельный фактор в большой игре. Но позвольте мне продолжить. В обе церебрально — геометрические диаграммы, которые я упоминал, была введена диаграмма Императрицы, и, поскольку требовалась скорость, возможное влияние других людей на ситуацию было сведено к константе высокого уровня, дополненной простой осциллирующей переменной…

Хедрук понимал, что надо прерывать Кадрона настолько часто, насколько это психологически безопасно, но невольно заинтересовался: графиками мозговых и эмоциональных реакций, удивительными математическими конструкциями, корни которых уходили глубоко в смутные импульсы человеческого мозга и тела. Он внимательно слушал и наблюдал, как Кадрон вел свою чертову речь:

— Проблема заключалась в том, как рассчитать, чтобы спасательная партия прибыла ко дворцу не слишком рано, но и не слишком поздно. График, основанный на вашей старой ПП — диаграмме, показывал, что вы никогда не покинете дворец живым, если только неизвестное третьего порядка не вмешается ради вас. Эта версия была сразу же отброшена. Наука не может принимать в расчет возможность чуда. Вторая диаграмма дала цифру времени один час сорок минут с вероятной ошибкой в четыре минуты. Следовательно, приземление было совершено в один час тридцать пять минут, а в один час тридцать девять минут вы вышли из лифта. Я думаю, что это убедительное доказательство.

Это было ужасно. Все это время, пока он жил и планировал, тщательно выстраивая свои надежды, он фактически уже вручил свою судьбу ПП — машине, возможно, величайшему изобретению в области человеческого мозга. Отвлекшись было, Хедрук понял, что говорит уже не Кадрон, а невысокий седоватый человек:

— Поскольку это не криминальный случай в обычном смысле, а также ввиду прежних заслуг мистера Хедрука, я думаю, он имеет право знать, что мы серьезно относимся к тому, чем занимается Императрица. Для вашего сведения, молодой человек, наш состав здесь увеличен в пять раз. Возможно, в вашем возбужденном состоянии вы не заметили, что лифт от аэроплощадки спускался немного дольше, чем обычно. Мы заняли дополнительно семь этажей Отеля, и наша Организация находится в полной готовности. К несчастью, соглашаясь с вашим впечатляющим призывом, я солидарен с мистером Кадровом.

Оружейные магазины должны реагировать на такие случаи, как ваш, и жестко и решительно. Я вынужден констатировать, что смерть — единственный возможный приговор.

Люди вдоль стола закивали, бормоча: «Да, смерть — смерть — немедленно…»

— Минуточку! — Голос Хедрука резко прозвучал среди смешанного гула. — Вы сказали, что эта комната для совещаний находится теперь в части Отеля, занимаемой Метеоритной корпорацией?