Эльфанутый (СИ) - Ра Дмитрий

Да, я купался. Да, лужа похожа на отхожую яму гоблинов. Но эта черная вода с личинками москитов и пиявками точно чище, чем я.

Первое, что я почувствовал в тщедушном теле — это чесотку. Меня разрывало. Половина моего веса — это грязь и корочки из дохлых и прилипших вшей. И все это зудело так, что хотелось сунуть острый палец себе в нос и проткнуть мозг. Я без понятия, как мелкая тварь терпела все эти ощущения, а Край вкушал такие кулинарные изыски.

— А-а-а-а-ах, — кайфовал я, лежа на спине, подложив под голову комок грязи. — О-о-о-о-ох.

— Плохо дело, — поставил диагноз присевший на землю Дрын. — Избавим вождя от страдания. Гым, ударь его посильнее.

Гым пошел на меня

— Эй!!! — заверещал я. — Стоятииии!

Ииии?…

— Не битиии! -

Цепляясь за травинки и отталкиваясь ножками, я подтянулся, вытаскивая тельце из болотца.

— Это Яииии!

Вот ведь напасть! Этот коротышка в жизни своей слова на всеобщем не сказал. Глотка у него настолько ущербная, что я не могу нормально разговаривать.

— Так бить? Или не бить? — посмотрел на собравшихся Гым.

«Вот в чем вопрос» — дополнил я про себя, молотя ножками во водичке, в попытке выбраться из трясины.

— Не бити, блятиии!

— Точно?

— Точниии!

Я наконец-то выбрался. Встал, расправил плечики, сделал «руки в боки».

Катарсия ожила:

— О, да-а! — застонала она. — Как здорово! Какой ты маленький. Говорящий. Мне никогда не попадались говорящие. Это большая редкость. Как же мило. Дай я тебя пощупаю. Это обязательно нужно изучить.

Эльфийка ущипнула меня за щечку. Я попытался отмахнуться ручонкой, но она шустро увернулась.

— Я злоиииии! Не злитяяя меняяя!

Все заржали.

Говнюки.

***

— Ну что, вождь? — почесал затылок Дрын. — Лезь в дыру. Расскажешь потом. А я посплю.

И прилег ведь.

— Не раслаблятииии! Быть начекутиии! — махал я кулачками.

Опять ржач.

Махнув на засранцев ладошкой, я стал изучать гоблинское тельце. На мне была только грязная набедренная повязка. Подцепил ее пальчиком, заглянул.

— Иииии, — вырвалось из тщедушных легких.

— Че там? — спросил Бом, пытаясь заглянуть мне в штанишки.

Я злобно посмотрел на орка.

— Сейчас он тебя побьет, Бом, — усмехнулся с закрытыми глазами Дрын-подстрекатель.

Так, пошли бы лесом все эти говнюки! Я прислушался к себе. Хм, а вот это странное чувство. Мне что-то хочется, но я не знаю что. Вот прямо ломает. Черт. Как же я хочу этого. Очень сильно.

— Смотрите, как интересно, — ожила Катарсия. — У гоблина реагирует малыш. Интересно, почему?

— А я ебуииии?! — возмутился я, поправляя обмотки вокруг пипирки.

— А я знаю почему, — хитро улыбнулась эльфийка. — Сказать? Хочешь скажу? Могу сказать? Тебе ведь хочется ее, да? Очень? Я знаю, что тебе хочется.

Я сглотнул.

— Кого еёиии?

— Матку.

Снова сглотнул. От этого слова пипирка встала упругой занозой.

— Я тебе расскажу о ней…

Пока я слушал рассказ Катарсии, то сморщился и вжался сам в себя. Потрошка примерзли к спине, а мускулатура челюсти отказалась слушаться.

— Я не пойдуииии!

— Надо, — улыбнулась Катарсия.

— Не надоиии!

— А если я тебя отблагодарю? — кивнула эльфийская ученая. — Я по-разному умею. Я же темная эльфийка.

Я сузил глаза. Чёта подозрительно.

— Не купишиии меняяяя!

Еще минут двадцать я ныл и ссался. Несмотря на то, что я мало чем рисковал, встречаться с маткой не хотелось. Но, в конце концов, общественные уговоры, шантаж и подкупы дали результат. Последним штрихом Катарсия ухватила себя за грудь, расправляя глубокое декольте. Я даже увидел кончик соска… Ее томное «ах!» поставило точку в нашей сделке. Ну, окей. Правда ведь не рискую. Чего это я?

— Вождь, — зевнул Дрын. — Узнай, куда ведут ходы. Где матка. Сколько гоблинов. Может есть другие дыры. Здесь мы не пролезем. Очень маленькая дыра, кстати.

— Да-да, странный проход, — закивала Катарсия. — Очень. Трайл, возьми с собой оружие.

Я протянул руку. Катарсия вытащила из котомки серебряную вилку.

— Держи. Пригодится. Бейся до последнего, вождь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Орки и одна темная эльфийки заржали. У бедного Гыма потекли слезы.

Я многообещающе оглядел угарающих, сжал в ручонке вилку, подбросил, уронил. Какое неуклюжее тело.

— Осторожнее с этим, — с надутыми щеками сказал Горец. Он больше всех старался не смеяться. Умрет без мучений.

— Договоритесииии у мении!

Я развернулся, расправил мускулатуру. Синдром широкой спины активирован. Гордо направился к отверстию гоблинов.

— Хватиии ржатиии!!! — заверещал я, принимая нормальную позу и ускорил шаг.

***

Несмотря на темень в норе, я видел всё. В нос ударила вонища. По тонким ноткам можно было определить перегной, дерьмо и тухлые яйца. И что самое страшное — я с удовольствием втягивал эти благородные ароматы. Ох, вот тут кто-то обосрался недавно. Хм, он изволил употребить чью-то перегнившую печенку сегодня. Буржуй.

Влажная грязь под ногами приятно чавкала. Поймал себя на мысли, что хочу выдернуть толстого земляного червя из стенки и всосать его, как спагетти.

Чем глубже я продвигался, тем шире становился тоннель. И это хорошая новость. Если еще расширить и подкопать вначале проход, то здесь уже можно расправить плечи.

От первого гоблина, попавшегося мне по пути, я вздрогнул. Больно уж неожиданно выскочил из-за угла. Мы не успели остановиться. Врезались друг в друга и синхронно сели жопками в грязь.

— Буря-буря! Шмуф-няф! Хмуфи-пуфи! — ругался на меня коллега.

Я понял, что он имеет в виду. Да, большинство гоблинов не знают всеобщего языка. Потому что он очень тяжелый. Поэтому они давно придумали свой. На уровне детского сада и жестикуляций.

Если переводить дословно, то мне сказали: Бежать. Мешать. Умереть.

А можно включить свои сенсоры гоблина. Запах, мимика, количество выплюнутой слюны изо рта. Тогда так:

— Куда несешься?! Ты мне мешаешь! Хочешь, чтобы я тебя убил?

Теперь добавить мою мудрость из иного мира и врубить Гоблин. Переводчик:

— Куда прешь, уёбище? Ты не видишь, здесь Я. Я выебу твой труп. Извинись!

Я подскочил и сорвался с места. Не хочу разговаривать с этим интеллигентным молодым гоблином.

Он побежал за мной.

— Тебе чего надо?! — крикнул я за спину.

— Стоять, паскуда! Лижи меня!

— Чего, блять?

Я прибавил ходу. Не хочу-у-у лизать!

Через десять минут с начала гонки, удалось затаиться за поворотом одного из перекрестков. Гоблин пробежал мимо. И вот что это было? Он хотел, чтобы я его лизал? Или это мои сложности перевода?

Пришлось поплутать. По сути, логово гоблинов — это один центральный тоннель и много исходящих из него земляных комнат. Там мелкие и занимались важными делами. Бились головами о стену, что-то бурчали под нос, жевали какую-то тухлятину. Некоторые дрались, как бешеные коты.

Я не нашел ни одной причины, почему эта раса существует. Они — яркий пример, как природа может ошибаться. Даже тараканы и то могут служить пищей для птиц. А эти кто? Удобрение после смерти?

Я не повстречал ни одной женщины. В расе гоблинов их просто не существует. Они по сути своей — моногамные существа. И размножаются только благодаря матке. Которую я обнаружил в большом земляном зале. Тут было тепло и сухо. Вместо грязи под ногами — заботливо утрамбованный грунт.

Я посмотрел на нее. Желудок сразу же скрутило. Мои уши покраснели, а глаза сами собой заслезились. Вспомнились напутствующие слова Катарсии:

«Матка — это перегнивший и страдающий кусок живого мяса. С разумом семи беспомощных особей женского пола. Главное условие — одна девственница и одна беременная. Раса неважна. Гоблины вылавливают девушек и связывают их потуже в один неподвижный ком. Они умирают долго и мучительно. Шаман проводит обряд на крови, не давая им погибнуть раньше времени. Гоблины насилуют это безобразие. Не чураясь пользоваться когтями и зубами. Чем сильнее эманация страдания созревающий матки, тем больше она принесет приплода. Когда мать гоблинов сформируется, ее оплодотворяют сотни раз за день, насыщая питательными веществами.»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})