Адвокат дьявола - Эндрю Найдерман

Мириам перевела взгляд с одной на другую. Затем устало откинулась на спинку дивана. Может, они и правы: не знай она подробностей дела Лоис Уилсон, у нее не лежал бы сейчас камень на сердце. И она бы только наслаждалась будущим.

– К тому же, – продолжала развивать тему Норма, – они так изматываются на работе, чтобы сделать нас счастливыми...

– И мы должны стараться, – заключила Джин, – облегчить им жизнь.

Обе рассмеялись в унисон и так же дружно пригубили вино.

Мириам помолчала некоторое время.

– А что Хелен Сколфилд? Расскажите о ней, – попросила она. – Как она себя сейчас чувствует?

– О, ей становится лучше. Идет на поправку. Курс лечения ей здорово помог. Мистер Милтон нашел первоклассного специалиста, как только узнал, что с ней происходит.

– Она снова рисует, – добавила Джин. – Ей это помогает.

– Да, и обязательно покажет тебе свои картины, как только окончательно поправится.

– Да, картины у нее просто сказка. Чем-то напоминает Шагала, с примесью Гудфеллоу. Помнишь, Норма, выставку абстракциониста в галерее Симмонса в Сохо, куда мы ездили в прошлом месяце?

Норма закивала.

Мириам покачала головой, и на лице ее возникла печальная улыбка.

– Что-то опять не так? – спросила Джин.

– Вы все такие... городские... столичные, – сказала она, припоминая слова Кевина. – Ко всему относитесь так ... спокойно... ничего не боитесь. Это замечательно. Я вами просто восхищаюсь.

– Знаешь, по-моему, вы и впрямь там на своем Лонг Айленде варитесь в собственном соку, – сказала Джин, вдруг посерьезнев. – Я права?

Мириам задумалась. Иногда ей тоже казалось, что это так. С двенадцати лет родители определили ее в частную школу, потом колледж для "особо одаренных", после школа моделей. И всегда о ней заботились, всегда опекали. В общем-то, она и не знала настоящей жизни.

Потом, после свадьбы, она перешла под опеку Кевина. Тогда он мечтал об одном – обрести права полного партнерства в фирме "Бойл, Карлтон и Сесслер" и прочнее обосноваться в Блисдейле. И все только потому, что она так привыкла? Но разве она удерживала его? Может, если бы не она, он бы скорее попал в этот столичный мир? Как же она была эгоистична, и сейчас не могла себе этого простить. И все же...

– Наверное, ты права.

– У нас с Нормой детство было тоже беззаботное и идиллическое. У Нормы отец – пластический хирург на Парк-авеню. Она жила в фешенебельном Истсайде, пока не выскочила замуж. А я родом из графства Суффолк, и мои родители тоже люди не бедные. Отец брокер, а мать агент по торговле недвижимостью, причем такого размаха, что могла бы продать и Бруклинский мост.

– Она бы точно могла, – подтвердила Норма. – Я с ней встречалась.

– Ничего, – успокоила Джин. – Со временем станешь такой, как мы. Будешь так же маяться дурью. Хочешь-не хочешь, а будешь, – пророчески закончила она.

Последовала пауза – и Норма расхохоталась. Джин присоединилась к ней, и, словно следуя предсказанию, Мириам тоже стала смеяться.

6

Выйдя из конференц-зала, партнеры вернулись к своим офисам и делам. Попрощавшись, Кевин отправился к себе, просматривая на ходу папку, переданную Милтоном. Усевшись в уютное кресло за столом, он продолжил изучение дела, делая пометки на полях и разрабатывая тактику защиты. Примерно час спустя он откинулся в кресле и покрутил головой, блаженно улыбаясь. Если коллеги и знали, что за дело поручил ему мистер Милтон, то не подали виду. Подобный процесс мог за день создать репутацию молодому юристу, поскольку должен немедленно привлечь самое пристальное внимание средств массовой информации. Вероятно, в прессе разразится целая кампания, если не скандал. И Джон Милтон решил поручить ему такое дело!

Ему! Даже его выросшее самолюбие и яростная жажда славы были не готовы к такой внезапно предоставившейся возможности. Тем более в конторе работают три старших и, несомненно, более опытных в уголовных делах партнера.

Неудивительно, что Джон Милтон требовал немедленно приступить к работе. Дело непременно тут же попадет на первые полосы. В сопроводительной записке Джон Милтон предсказывал, что будет выдвинуто обвинение в убийстве.

Суть сводилась к следующему. Чуть более двадцати лет назад Стенли Ротберг в возрасте сорока одного года женился на Максин Шапиро, единственном ребенке Эйба и Перл Шапиро, владельцев одного из крупнейших и наиболее знаменитых курортных пансионатов в горах Катскилл. "Шапиро лейк хаус" расположен в Сэндберге, небольшом населенном пункте, неподалеку от тех мест, где Пол Сколфилд начинал свою адвокатскую практику. Вообще-то, следовало заметить (и Кевин заметил), что Пол был в данном случае более уместной кандидатурой и логичным выбором для ведения дела, поскольку был знаком с тамошними краями и обычаями. Однако "Шапиро лейк хаус" был знаменит на всю Америку благодаря не только давней истории отеля, но и булочкам с изюмом "Шапиро лейк хаус", изготовленным по рецепту Перл Шапиро. Это был популярный в супермаркетах товар, к тому же разрекламированный на телевидении.

Впрочем, как бы там ни было, Эйба и Перл Шапиро уже давно не было в живых. Стенли Ротберг начинал мойщиком посуды и уборщиком, затем получил место официанта в столовой пансионата. Здесь он встретил Максин, закрутил роман и, что ни для кого не являлось секретом, женился без благословения родителей невесты. После чего тут же стал главным управляющим одного из крупнейших отелей-пансионатов в курортном районе.

Максин была женщиной хрупкого здоровья, страдающей неизлечимой формой диабета. К тому же она потеряла ногу и была прикована к инвалидной коляске, в которой и провела несколько оставшихся ей лет жизни. За ней постоянно ухаживала нанятая медсестра-сиделка. В прошлые выходные жена Ротберга была найдена мертвой. Как показало вскрытие, смерть наступила в результате передозировки инсулина. Мистер Милтон полагал, что Стенли Ротберг виновен в убийстве первой степени. Уже давно всем было известно, что тот завел подружку на стороне. Детей у Ротбергов не было, так что он один наследовал многомиллионное состояние, включавшее туристический комплекс и хлебопекарный комбинат. Мотивы были налицо. Ротберг решил расчистить себе дорогу к счастью:

Внезапно Кевин ощутил – шестым чувством, должно быть – присутствие Джона Милтона. Тот, в самом деле, стоял в дверях. Удивительно, этот человек постоянно менял внешность. Всякий раз у него был совершенно иной вид. Вот теперь он будто бы стал шире в плечах, выше и даже чуть старше. На его лице появились прежде незаметные морщины – или же это просто игра света?

– Уже вникаете в дело? Отлично, Кевин. Мне нравится такое отношение. Лучше с самого начала брать быка за рога, – он сжал руку в кулак. – Всегда будь таким, вгрызайся в дело, как собака в кость, – и ты прогремишь в суде.