Маськин - Борис Кригер

Так что же случилось с конным портретом Плюшевого Медведя? Лувр его вернул с извинениями, и Плюшевый Медведь поместил его на стене своего винного погребка, который размещался в подвале Маськиного дома рядом с кабинетом паука Дабыл-дабыл-дабыл-юшкина и его всемирной паутиной. В винном погребке кроме бутылок с вином и наливками и большой бочки медово-коричневого (Honey Brown) пива Маськин хранил банки с солёными помидорами, которые славились на весь мир как мировая закуска. Была у Маськина и военная закуска из острых красных перцев, но по конвенции от 1948 года Маськин её не применял.

Кроме иcкуcства солить помидоры, Маськин уважал и другие утончённые занятия, например, музыку. Так, он однажды купил билет на концерт одного знаменитого музыканта, чьё имя я бы не хотел здесь упоминать. Ну хорошо, хорошо… Это был Паганинкин.

Маськин оделся в свой праздничный костюм, состоящий из красных шортов в белый горошек и розовой футболки с надписью:

«I Love Loud Music!

I Hate Loud Neighbors!»

(«Я люблю громкую музыку, но не люблю шумных соседей!»), и отправился на концерт. Поскольку тапки на концерт пускали без билета, как и всякую другую обувь, Маськин их взял с собой (можете взять это себе на заметку, если вы до сих пор ходили на концерты босиком из экономии). Другие жители Маськиного дома остались слушать концерт по радио, потому что им больше нравилось сидеть дома и слушать радио. Маськин же был настоящим ценителем музыкальных искусств и потому потратился на билет.

Концерт действительно сразу выдался удачным, потому что ещё до начала в буфете продавались язычки из слоёного теста, присыпанные сахарной пудрой, а Маськин их очень любил. Ему эти язычки напоминали о тихих радостях и сладких угощениях, которые иногда нам жалует жизнь с барского плеча…

Потом Маськин прошёл в зал, не дожидаясь последнего звонка, потому что был педант – сказывалось многолетнее занятие натуральным хозяйством.

Зал был полон. Паганинкин действительно был чрезвычайно талантливый скрипач и собрал много разношёрстного народу. Первые ряды были заняты членами Общества глухих, которые любили музыку, потому что каждый глухой может толковать музыку по-своему… Далее сидели городские знаменитости и второстепенности. Маськин же сел на галёрке, потому что в тапках его в приличное общество не пустили, хоть Левый тапок и грозил устроить дебаты о равноправии прав тапков, чем, безусловно, сорвал бы концерт. Маськин его, однако, успокоил, купив красный флажок и сосательную конфетку а-ля петушок в форме петушка.

Наконец зал затих, и вышел он… Паганинкин был в чёрном балахоне и, как и положено паганинкиным, с длиннющими чёрными волосами, не ведавшими ласковых домогательств шампуня…

После первых трёх феерических аккордов у Паганинкина лопнули разом все струны… Потом упала люстра, потом стал набок валиться потолок… публика по большей части сразу разбежалась, понимая, что всё это – есть неотъемлемая часть представления, однако Паганинкин не унимался… Не имея струн, он стал барабанить по скрипке, и Маськин, понимая, что надо помочь маэстро, стал тихонько подпевать… «Та-а-а… Та, Та, та да там…» – запел Маськин двадцать четвёртый каприз Паганинкина (именно каприз, потому что Паганинкин был очень капризным, как вы понимаете). Услышав Маськина, маэстро Паганинкин оживился, допел куплет: «Та Та Да Дам…» – и позвал Маськина на сцену. Так они хором и стали выступать, пользуясь скрипкой тёти Вари, как ударным инструментом (тётя Варя была знаменитым скрипичных дел мастером).

Маськины тапки тоже пошли в ход. Правый тапок сел за рояль и стал аккомпанировать, пока не повалил рояль с ног. Музыка Паганинкина была очень энергичной и ни один инструмент, кроме барабана, её больше трёх аккордов не выдерживал. Левый тапок раздобыл откуда-то стартовый пистолет и стал стрелять в такт мелодии. Последние зрители разбежались и даже денег за билеты назад не попросили, потому что подумали, что это мюзикл и так всё и было задумано. По заведенной традиции, мюзиклы теперь заканчиваются непредсказуемо, хорошо, если только стрельбой…

Маськин с Паганинкиным пели самозабвенно, а в Маськином доме, где все слушали концерт по радио, не верили своим ушам… Из радио нёсся милый хрипловатый, но уверенный голосок Маськина в сопровождении прокуренного баритона Паганинкина, стука падающего рояля и выстрелов стартового пистолета.

Это был замечательный концерт! А что ещё важно в искусстве? В настоящем искусстве важно, чтобы скучно не было. Когда скучно – это уже не искусство – это наука. 

Глава двадцать восьмая

Как Маськин корову заводил

Маськин давно мечтал завести корову. Он, как лицо, проживающее натуральным хозяйством, конечно, нуждался в корове, но все жители Маськиного дома были против. Плюшевый Медведь не хотел делить ни с кем Маськино внимание, Кашатка боялась, что корова может попортить её причёску, Шушутка опасался, как бы корова не слизала у него языком какой-нибудь важный предмет, поскольку у него и без коровы многие важные предметы как корова языком слизывало. Коты были категорически против, потому что считали корову грязнулей, поскольку она языком не умывается, попугаи повторяли за всеми, что слышали, а потому были тоже, разумеется, против, а Маськины тапки опасались, как бы корова не стала их надевать на босо копыто, и тогда б Маськиным тапкам пришёл объективный, чтобы не сказать конкретный, каюк.

Только старые дедушкины часы были за, поскольку, как вы помните, остро нуждались в свежих молочных продуктах.

Маськин всё-таки решил попробовать найти приличную корову, а там, думал, начнёт всех парным молоком да сырниками потчевать, все, глядишь, и размякнут.

О том, чтобы корову купить, не было и речи. Не то что у Маськина не хватило бы денег. Маськин был бережливым, не жадноватым, а именно бережливым, и поэтому денежки у него водились.

Дело в том, что Западная Сумасбродия была свободной страной, а в свободной стране коровы являются такими же полноправными гражданами, как, например, петухи или козы. Давно кончились те времена, когда к коровам в Западной Сумасбродии относились как к скотине. Теперь к ним относятся как к нормальному классу трудящихся, что, поверьте, более отрадно. Коровы получили свободу, как некогда женщины Востока, и стали сами выбирать себе род занятия, место жительства и срок откорма.

Итак, Маськин дал в местную газету объявление со следующим содержанием:

Требуется корова

с высшим образованием

на полную ставку

с проживанием.

Опыт и рекомендации

обязательны!

Обращаться в Маськин дом,

стучать три раза.

Маськин не хотел давать телефон, потому что боялся, что будет много мычания по телефону, а толку мало. Пусть, подумал, лучше прямо приходят и стучат копытом в дверь. А чтобы знать, что это не сосед Отжимкин за луковицей и тёмными очками пришёл или там сосед Парасмиткин за гайками, так нарочно и приписал, что стучать надо именно три раза. А то Маськин-то тоже не гуттаперчевый, бегать дверь открывать каждый раз то с гайками, а то с луковицами… Потом, появление Маськина с этими предметами на пороге корове может не понравиться. Нынче корова разборчивая пошла – в хозяйство со странностями работать не пойдёт.

Высшее образование же теперь требуется иметь всякой корове. И не то что у неё от этого больше удои или молоко вкуснее. Просто в обществе существуют уже какие-то установившиеся стандарты и критерии, и в Западной Сумасбродии так уж было заведено, что все коровы должны иметь высшее образование. Некоторым особенно неспособным коровам присвоили степени бакалавра коровьих наук по общей выслуге лет без экзамена. Но большинство коров выбирали и другие профессии, поскольку в том и заключается коровья свобода, чтобы всякая корова могла свободно самоопределяться.

Маськин, конечно, мог поискать корову по знакомству, по рекомендации соседей, так сказать. Но он не хотел сразу обращаться к такой семейственности, потому что тоже уважал демократические основы общества, в котором проживал, и хотел всем коровам на рынке труда предоставить равные возможности. Сознательность населения Западной Сумасбродии была вообще на высоком уровне, особенно в вопросах, которые не очень касались кармана или других личных выгод западных сумасбродцев, хотя вот Маськин был сознательным гражданином не для показухи, а для всеобщего улучшения всяких там важностей, которыми полнится прогрессивное общество. Общество Маськина за это очень любило, особенно когда в редкие минуты пробуждения от своего хронического безумия покупало у Маськина свежую морковку и укроп.

Первой в Маськин дом постучала коричневая корова с большими белыми пятнами. Маськин вообще-то хотел бело-чёрную бурёнку с классическим окрасом, но и при виде коричневой коровы аж застонал от восторга, так ему хотелось иметь в хозяйстве коровку. Да и к тому же открыто высказывать свои предпочтения насчёт окраса было с некоторых пор незаконно и считалось махровой дискриминацией. Поэтому все продолжали руководствоваться своими предпочтениями, но при этом помалкивали…