Чеченский капкан: между предательством и героизмом - Игорь Прокопенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но чаще всего приносили очень старое оружие. Например, карабины Симонова и винтовки Мосина еще времен Великой Отечественной войны, старые раскладные ружья, которые, возможно, использовали еще в конце XIX века. Вряд ли из них можно было стрелять. Это была обычная рекламная кампания. Люди демонстрируют свое стремление к миру и доказывают, что никакого оружия у них нет, раз сдают такие раритеты. При этом избавляются от старого, ненужного.
Так называемая добровольная сдача оружия продолжалась, пока в Москве не придумали новую идею. Чтобы ускорить этот процесс, оружие решили выкупать у населения. Полевые командиры тут же поддержали такое предложение. Воплощать его в жизнь поручили военным.
Рассказывает подполковник Валерий Швигель , начальник штаба 34-й бригады внутренних войск:
«Привезли упаковку где-то примерно метр на метр, ну, кубический метр, запаянный в целлофане. Там было 100 миллионов новых российских денег. И так как мы жили в поле, в окопах, то вот эта пачка, даже не пачка, такой большой блок, он лежал под моей кроватью. Ни сейфов, ничего у нас, естественно, не было в полях. Вот так. Вот так смешно хранились 100 миллионов».
(Следует заметить, что речь шла о деноминированных рублях, которые ходили в России до 1997 года. Каждая тысяча таких рублей в 1997-м обменивалась на 1 рубль.)
Как командир бригады Валерий Швигель был категорически против выкупа оружия у населения. К тому же все удивлялись, откуда в стране появилось такое огромное количество наличных денег? Ведь 34-я бригада была не единственной частью, куда привезли денежные кубометры. Между тем офицерам и прапорщикам месяцами не выплачивали денежное довольствие и командировочные, объясняя, что в бюджете для этого не хватает денег. При этом все попытки узнать в штабе группировки о происхождении этих денег также оказались безрезультатными. Командование федеральных сил в Чечне просто поставили перед фактом – получить и распределить. До сих пор это остается одним из самых больших коммерческих секретов той войны. Ну а дальше все развивалось по правилам бизнеса. Даже определения использовали не совсем привычные в то время для военного лексикона.
Рассказывает старший лейтенант Николай Петелин :
«Мы получили из Ханкалы, привезли прайс-листы, где были указаны цены на оружие. Сейчас уже я досконально все не помню, но помню, что самая дорогая была снайперская винтовка Драгунова, порядка миллиона, и автомат Калашникова, пулемет Калашникова и пистолет Макарова очень дорогие были. Дальше уже пошло по ниспадающей. Ну, там были перечислены основные виды вооружений, вплоть до гранаты, тротиловой шашки».
Я держу в руках этот прайс-лист. Ничего сложного. Будто крупу продают и покупают. И так решался вопрос сохранения человеческих жизней и выплаты значительных денежных сумм. Следует отметить, что местные жители сразу же принялись сдавать оружие. Наряду со старым, еще времен Великой Отечественной войны, часто приносили и современные образцы. Правда, в большинстве своем это оружие было неисправным.
Рассказывает майор Юрий Гулай, начальник инженерной службы 34-й бригады внутренних войск :
«Берешь гранату, выдергиваешь чеку и бросаешь. Граната не подрывается. То есть 70–80% было гранат, которые, можно так сказать, были заводским браком. То есть они были не боевые. То есть они брали гранату, которая не взорвалась, вставляли опять назад чеку, приносили и нам ее сдавали».Прайс-лист на оружие
Многие местные просто ходили по местам, где происходили бои, и собирали любое оружие или его детали, чтобы попытаться их продать. В прайс-листе не говорилось, в каком состоянии должно быть оружие или боеприпас. И этим очень искусно пользовались местные жители. Причем не только, когда речь заходила о гранатах. Иногда автоматы или пистолеты приносили полностью обгоревшие. Взамен требовали выплатить деньги как за целый. Бойцы из спецназа рассказывали, что одно время была проблема с одноразовыми гранатометами. Они не стреляли. В бою разбираться было некогда, и их просто выбрасывали. Местные жители принесли на продажу много таких гранатометов.
Рассказывает майор Юрий Гулай :
«Из 10 гранатометов только один выстрелил. А остальные – нет. Видимо, они то же самое делали, то есть пытались выстрелить из них, видно, они давали осечку, они опять вставляли назад чеку и приносили, нам их сдавали».
Первые дни в 34-й бригаде записывали паспортные данные владельцев оружия. Но вдруг, словно по команде, чеченцы перестали привозить стволы. Вскоре Валерий Швигель получил приказ, чтобы в ведомости записывали только фамилию и имя принесшего оружие, номер ствола и выплаченную сумму. Таким образом, оружие становилось, по сути, обезличенным.
«Чеченцы получали деньги обезличенно, – свидетельствует Валерий Швигель . – То есть где я взял автомат, кто я такой – неизвестно. Даже если я его украл, допустим, у солдата на посту, то я мог его сдать, и меня не записывали. И потом уже, когда выяснялось, что автомат, оказывается, наш, просто он пропал еще два месяца назад, то установить, у кого мы его взяли, было нельзя. Как взяли – понятно, а у кого взяли – непонятно».
Несомненно, этим пользовались боевики, чтобы обновить свои арсеналы за счет федерального правительства. При этом они даже не скрывали собственные планы.
Рассказывает подполковник Валерий Швигель :
«На переговорах один из боевиков, бахвалясь, говорил: «Так что, командир, мы тебе сейчас старое продаем, деньги берем. А вот за горой стоит соседняя часть, мы завтра оттуда привезем тебе новый автомат». И такие случаи, к сожалению, были».
Это правда. Бывали случаи, когда солдаты продавали оружие. Чаще неучтенное, захваченное в бою. Но на это они шли не от хорошей жизни. Интенданты в погонах не спешили вовремя подвозить на дальние заставы и опорные пункты продовольствие. Голодный боец – не боец. В то время даже мрачно шутили, что части военного тылового обеспечения находятся в таком глубоком тылу, что до передовой им не добраться.
Свидетельствует начальник направления Антитеррористического центра ФСБ России Александр Гусак :
«Не было завоза, постоянного обеспечения продуктами. Солдаты продавали военное имущество. Они побаивались продавать оружие целенаправленно. Автомат свой – это боязно. Но боекомплект, боеприпасы от своего автомата, оружие своего товарища продавали. Два хлеба, две буханочки хлеба и бутылка водки – это цинк патронов под автомат. Плюс пригоршню в шапку довесок патронов к СВД».
Трудно их оправдать, но часто они делали это ради куска хлеба. Их проступок, по крайней мере, можно объяснить. А вот те, кто торговал в тылу оружием вагонами и составами, как правило, оставались в тени, безнаказанными. Им нет ни прощения, ни оправдания.В беседе со мной подполковник Валерий Швигель заявил:
«В одном из подразделений ОМОНа в Новогрозненском было украдено порядка 10 гранатометов. Потом они всплыли не у нас, а в другом полку, который выкупал оружие. Им привезли их прямо в упаковках».
Полевые командиры строго-настрого запрещали местным жителям продавать снайперские винтовки, пулеметы Калашникова, ручные гранатометы РПГ-7. Эти относительно старые образцы советского оружия были на особом счету у боевиков. Взять тот же РПГ-7. Он значительно превосходил по дальности стрельбы и поражающей способности выстрела более новые одноразовые гранатометы.
Свидетельствует старший лейтенант Николай Петелин :
«РПГ очень серьезное оружие. РПГ может поразить танк. Из одноразового гранатомета тяжело поразить даже БТР. То есть боевики по опыту ведения боевых действий против федеральных сил знали, что эти одноразовые гранатометы – они больше хлопушки напоминают. У нас были случаи, когда БТР выдерживали по 5–7 попаданий таких гранатометов. Выстрел из РПГ кончал БТР с первого раза».
Когда федеральные войска в новогоднюю ночь с 1994 на 1995 год штурмовали Грозный, боевики сожгли почти всю боевую технику мотострелковой бригады, которая вошла в город. Большинство боевых машин они уничтожили из гранатомета РПГ-7.
Во время нашей беседы старший лейтенант Николай Петелин вспомнил такой эпизод:
«Показывали гранатометчика, который якобы в Грозном сжигал наши танки во время штурма. И научился стрелять так, что подбивал наши танки рикошетом. В принципе, я не представляю, как это возможно сделать. То есть он бил в стену дома, граната рикошетом уходила под танк, и танк подрывался. С третьего выстрела он его подбил».
Видимо, поэтому РПГ-7 боевики относили к особо ценным образцам оружия и редко его сдавали военным. За время перемирия 34-й бригаде чеченцы продали только два РПГ-7. Но и те были с простреленными стволами, и использовать их не представлялось возможным. Офицерам было крайне обидно сознавать, что они покупают чаще всего старье. Основное же оружие остается у населения. А значит, в любой момент может оказаться в руках боевиков. Но раз военных вынудили заниматься коммерцией, то здесь все средства хороши для достижения цели. Поэтому время от времени они использовали желание людей обогатиться.
