Морские титаны - Александр Калантаев

Сервера пошел на прорыв в 9 часов 30 минут, держа свой флаг на броненосном крейсере «Инфанта Мария Тереса», благо у этого корабля в наличии имелись орудия главного калибра. За флагманом, в кильватерном строю, вышли остальные корабли эскадры. Чуть поодаль от главных сил резво бежали номерные испанские миноносцы. Маленькие смертоносные корабли могли бы здорово помочь своему адмиралу, но выучка их экипажей оставляла желать лучшего. При единственном торпедном залпе миноносники умудрились промахнуться с расстояния 500 метров!

Сэмпсон сразу пошел на противника, хотя его эскадра держала малый пар в котлах и не могла дать полный ход. Ближе всех к уходящим испанцам оказался «Бруклин», развивший жаркий огонь по концевым кораблям Серверы. С поднятием паров в бой постепенно вступали новые американские броненосцы. Всех превзошел «Орегон», чья стрельба была на редкость меткой — в 10 часов пылающий «Инфанта Мария Тереса» выбросился на берег. Вскоре судьбу корабля разделили еще один миноносец и два крейсера — «Охендо» и «Вискайя». Почти безоружный «Кристобаль Колон» продержался дольше остальных, пройдя около 50 миль на запад. Корабль едва развивал 13 узлов (24 км/ч), настолько отвратительно работали его машины и обслуживающий их персонал. «Бруклин» и флагманский «Нью–Йорк» покончили с «Колоном» в половине второго. Броненосный крейсер испанцев спустил свой флаг и также выбросился на берег. Океан стащил корабль на мелководье во время бури, где он, затонувший, покоится по сей день, как немой свидетель гибели флота некогда великой и могучей империи. Пустые глазницы его башен стали идеальным пристанищем осьминогов и мурен.

Испанцы потеряли 400 человек убитыми и 150 ранеными. Еще 1800 моряков попали в американский плен. По свидетельству некоторых историков, контуженного и окровавленного адмирала Серверу бравые янки подцепили багром за портупею и втащили на палубу «Нью–Йорка».

Сэмпсон мог праздновать блестящую победу: потери флота США в этом бою оказались ничтожны — всего один моряк (по данным историка Т. Харботла). Теперь дальнейший захват Кубы становился лишь делом времени.

Не успели в Мадриде прийти в себя, как последовал новый разгром. 1 июля 1898 года коммодор Дьюи нанес поражение эскадре контр–адмирала Монтохо при Кавите, на Филиппинских островах. И хотя бой шел на дистанции от 1800 до 3000 метров, американцы начали пристрелку с 6 километров, постепенно увеличивая темп стрельбы и сокращая расстояние.

Сразу после сражения о необходимости усиления огневой мощи броненосцев заговорили и в США. Серьезных изменений требовало и качество стрельбы — расход боеприпасов оказался просто огромен, а процент попаданий крайне низок. К счастью, испанцы стреляли намного хуже, либо не стреляли совсем (как лишенный орудий главного, 203–мм калибра «Кристобаль Колон»),

Америка, успешно завершив войну, приобрела острова; Гуам, Ваке, Мидуэй, часть Самоа и Филиппины. Кубу заняли войска США, против которых опять вспыхнуло восстание — кубинцы очень скоро почувствовали железную руку своих освободителей. Досталась американцам и Формоза. На последнюю имели виды японцы, и зерна будущего конфликта сразу попали в благодатную почву. В большей степени, чем Япония, США, после разгрома испанских войск и флота, стали играть заметную роль в мировой политике. Теории капитана Тайера Мэхэна нашли живой отклик в сердцах «настоящих патриотов», мечтающих об Америке от полюса до полюса.

Президент Мак–Кинли еще до войны с Испанией убедил конгресс выделить на постройку кораблей 50 миллионов долларов. После войны, на волне истерии от легких побед, ассигнования будут увеличены вдвое! Придавая большое значение огневой мощи, флот США пошел на повсеместную замену шестидюймовой (калибр 152 мм) артиллерии на восьмидюймовую (203 мм), что значительно усилило американские броненосцы. Понимая, кому могут угрожать эти корабли, на увеличение калибра противоминной артиллерии пошла и Япония. Это был колоссальный шаг вперед. И только консервативная законодательница морской моды — Великобритания — осталась безучастной. Главный «ниспровергатель вековых устоев» Джон Фишер никогда не довольствовался полумерами. Требовалось что‑то более значительное и революционное!

В 1899 году Фишер становится командующим Средиземноморского флота — должность для вице–адмирала невероятно престижная и почетная. Будущему реформатору всего 58 лет, и не вызывает сомнений, что дальнейший карьерный рост будет стремителен. Теперь, купаясь в лучах южного солнца, можно забыть о дерзновенных проектах молодости. Но нет! Фишер буквально затретировал флот чередующимися маневрами и состоянием боевой готовности. Капитан Райли пишет о тех «веселых» днях: «В те недолгие часы, когда на мачтах «Реноуна» (флагманский броненосец командующего) не было никаких сигналов эскадре, мы знали, что наш Джеки спит. Флот сожалел лишь об одном — Джеки почти не спал!» «Первейшей обязанностью флота является постоянная готовность нанести удар по врагу, — писал вице–адмирал, — достичь каковой возможно лишь путем концентрации сил в кораблях, чья высокая боеспособность не вызывала сомнений». То, что подобные корабли у Англии скоро появятся, и не без участия командующего Средиземноморским флотом и его соратников, сомневаться не приходилось. Жизненное кредо Фишера — «Отвали или навались!» — помогало вице–адмиралу в самые тяжелые моменты его жизни и приводило к достижению цели. Подобному принципу Джеки был верен с юношеских лет.

Фишер родился 25 января 1841 года на острове Цейлон в семье кофейного плантатора и отставного капитана флота. Его отец, служивший некогда адъютантом губернатора острова, и привил мальчишке страстную любовь к морю. Видимо, с урожаем кофе в те времена было туго, ибо Джона и его шестерых братьев и сестер отец был вынужден отправить в метрополию, надеясь, что там, в Англии, им не дадут умереть от голода многочисленные родственники. Начало было удручающим, но мальчик не унывал. В 13 лет он становится кадетом морского корпуса, где, по его словам, «работает как слон». Результаты его упорства и рвения не замедлят сказаться на аттестации — в 20 лет он отличник по большинству дисциплин, а уже через полгода — инструктор на трехпалубном «Экселленте». Сказать, что юный моряк любил больше — корабли или их артиллерию, — теперь сложно. Очевидно, что и то и другое, раз подобный сплав привел его к воплощению проекта «Дредноута» — тяжелого артиллерийского корабля. С момента практики на «Экселленте» и «Виктори» начинается и научно–техническая деятельность Фишера на флоте. В марте 1863 года офицер гордо ступает на палубу первого броненосного фрегата флота Его Величества «Уорриор». Корабль являлся символом морского могущества Великобритании и адекватным ответом подобному французскому «Глуару». С великолепными рекомендациями в 1881 году Джон Арбутнот Фишер получает в командование свой первый броненосец — «Инфлексибл». Здесь, на палубе громоздкого, стального левиафана, капитан знакомится с молодым и предприимчивым инженером Филипом Уотсом Позднее последний станет широко известен, возглавив через много лет британский Отдел кораблестроения, а пока двое людей, страстно любящих свое дело, обсуждают необходимость перевооружения стандартного «капитального» корабля.

Первые соображения этого тандема, изложенные на бумаге, напрочь отметаются главным строителем флота Натаниэлем Барнаби. Фишер слегка обескуражен, но упорен, как «индийский мул», в отстаивании своих взглядов. Он уже «навалился», и все кто не согласны, должны будут очень скоро «отвалить». Бомбардировка Александрии эскадрой Сеймура лишь укрепила его взгляды…

Сейчас, в чине командующего Средиземноморским флотом, вице–адмирал занялся экспериментами по стрельбе на дальние дистанции. Справедливо полагая, что самым страшным врагом линкора является миноносец с его торпедами, Фишер старался держать этот тип корабля на почтительном расстоянии. «Нужен предельно точный залп из нескольких пушек, — отмечал он, — и требуется прибор, позволяющий выстрелить из них предельно точно». К идентичной идее чуть позднее придет друг Фишера, капитан корабля Его Величества «Сцилла» Перси Скотт, начавший свои опыты с ПУАО (прибором управления артиллерийским огнем) в далеком 1898 году. Подопечные Скота стреляли остро отточенными карандашами из тренажерной пушки по бумажным мишеням, но через 14 лет, в 1912 году, прибор, созданный Скотом, станет неотъемлемым атрибутом любого дредноута.

В1901 году отличился еще один соратник Фишера—Артур Уилсон. На больших ежегодных маневрах флота этот тактик- теоретик впервые применил «crossing the Т» — охват головы колонны противника и сосредоточение огня по его ведущим кораблям Это ноу–хау сразу стало классикой тактики морского боя и вожделенной, несбыточной мечтой всех флотоводцев мира вплоть до 50–х годов XX столетия. Осуществление этого приема «вчистую» удавалось немногим, и лишь несколько раз (дебютантом здесь стал адмирал Того в Цусимском бою), так как требовало значительного превосходства над противником в скорости. Теперь к проблеме усиления вооружения добавлялась еще одна — необходимость быть быстрее!