Пробный камень - Александр Власов

— А как же, Боря, с досками?.. Надо дежурного оставить, на берегу.

Его бросило в жар от этого напоминания. Он забыл о самом главном!

— Тут никакой головы не хватит! — сердито произнес он.

— Знаешь, кого надо бы оставить? — спросила Зоя.

— Олега? — усмехнулся Борис. — Боишься, чтобы он не надорвался?

Зоя посмотрела на него спокойно и ласково.

— Тебе это не подходит, Боря!.. Я бы Васю Буркина оставила — ему плохо было ночью.

— Васька! — смущенно закричал Борис. — Как живот?.. Хочешь посидеть тут?.. Доски ловить будешь!

Васька не любил оставаться один.

— Живот прошел! Поручи другому!

— Давай, я останусь?! — вызвался Шурка Гай.

И Борис согласился, строго наказав ему сидеть с багром в лодке, не спускать с реки глаз и быть наготове.

— Если что — зови деда! — добавил он, кивнув на старика, который все дальше и дальше брел по берегу у самой воды, словно выискивал там что-то…

Через час, погрузив в лодку ящики с овощами и спрятав в карман телеграмму директора столовой с ответом Бориса, Ромка одним рывком завел мотор и впритирку проехал мимо плота. Шурка Гай сидел не в лодке, как приказывал Борис, а на тракторе. Здесь было удобнее.

— Бывай! — крикнул ему Ромка. — Загорай и не кашляй!

Высоко задрав нос, лодка вылетела на середину реки и понеслась к Светлячкам. Последние волны дошли до плота, побулькали, разбиваясь о бревна. Отстрекотал, удаляясь, мотор, и стало тихо. Шурка поудобнее развалился на тракторе. Любил он сидеть и смотреть по сторонам, зная, что в ближайшее время никто его не потревожит.

Совсем некстати к плоту вернулся дед Мукасей. Шапка у него торчала на затылке. Это означало, что старик был доволен.

— А ведь сыскал! — поделился он с Шуркой своей радостью. — Есть подходец — и без досок можно.

Очень хотелось деду Мукасею оправдаться перед ребятами, потому и бродил он по берегу, даже заходил в воду в поисках удобного места.

— Заведем плот в Вихлянку, — продолжал он, — а там — омутинка. Подойдем к берегу впритык и выгрузимся, если досок не будет.

Шурка зевнул.

— Приплывут доски.

Разговаривать со стариком ему не хотелось, и дед Мукасей почувствовал это.

— Пойду других порадую.

Обойдя рощу, дед Мукасей остановился. Слышал он, что у ребят нешуточное хозяйство, но не ожидал увидеть столько грядок. И потеплело на душе у старика. Значит, не зря он потратил столько часов на ремонт списанного трактора, трудился не для детской забавы. Лопатами такой клин подняли, а с машиной они весь остров перепашут!

Засеменил дед к Борису, сказал, твердо веря, что обрадует его:

— Разведал я местечко-то!.. Выгрузимся!.. Подождем до обеда, не будет досок — мы и без них выгрузимся!

— Ну да? — оживился Борис. — А может, и не ждать?..

Побросав надоевшие ведра, все собрались вокруг и готовы были хоть сейчас бежать к плоту и перегонять его на то глубокое место, которое отыскал дед Мукасей. Но старик уговорил их подождать до обеда и сам подключился к поливке грядок.

Поливка с каждым днем занимала все больше и больше времени. У ребят руки болели от тяжелых ведер, и, когда донеслось приближающееся тарахтение мотора, все снова побросали их и прислушались.

— Неужели Ромка? — удивился Борис. — Быстро что-то!

— Он же не на веслах сегодня, — сказала Зоя. — И доски, наверно, за собой тянет!

Но Ромка возвращался без досок. Заложив красивый вираж, он с шиком причалил к берегу.

— Что с досками? — нетерпеливо спросил Борис.

— Как что? — изумился Ромка и вдруг захохотал, уставившись на Шурку Гая, сидевшего по-прежнему на тракторе. — Прозевал, суслик?

— Я? Прозевал? — Шурка встал, полный негодования. — Я с этого места не сходил!

— Значит, проспал! — определил Ромка.

— На посту не спят! У меня в глазах рябит от напряжения!

— И здорово?

— Что здорово?

— Рябит… Меня-то хоть видишь?

Они бы еще долго пререкались, потому что Ромка любил позубоскалить, а Шурка, не теряя самообладания, мог без конца парировать его насмешки, но Борис прервал их и потребовал толковых объяснений. Оказалось, что Ромка встретил доски еще тогда — по пути в Светлячки. Они были скреплены поперечными планками и плыли по самой середине Стрелянки.

Под грозными взглядами ребят Шурка Гай заюлил, задергал узкими плечами. Он сейчас проклинал ту минуту, когда вызвался подежурить. И как они проплыли мимо него — эти дурацкие доски? А может, и не проплыли? За эту мысль он и уцепился.

— Видите ли… Возможны два варианта. Во-первых, доски могли застрять где-нибудь…

— Я бы их заметил, когда возвращался! — возразил Ромка. — На них желтый флажок торчал — слепой увидит!

— Во-вторых, — продолжал Шурка, — их могли выловить по дороге.

— Есть и третий вариант! — мрачно сказал Борис.

— Ты считаешь, что я…

— Ты! — отрезал Борис.

Шурка приложил руки к груди, как кающийся грешник.

— Вы меня, ребята, знаете… Я, если виноват, запираться не стану… И я готов, если вы считаете…

— Отстань! — Борис брезгливо отвернулся от него.

— Эх! Не забрал сходенки! — прокряхтел дед Мукасей. — Моя промашка — мне и выправлять. Будем выгружаться на том месте — на Вихлянке.

Прежде всего надо было облегчить плот — освободить его от бочек с горючим, переправить на берег дисковый плуг, мешки и ящик с инструментами деда Мукасея. Шурка Гай старался показать свое усердие. Он вовсю расхозяйничался на плоту — подавал мешки, подтащил к краю тяжелый плуг и даже выкрикивал команды, когда его опускали в лодку.

Бочки с горючим для скорости решили просто столкнуть в воду и выкатить по дну на берег. Шурка без напоминаний проверил, хорошо ли завинчены пробки, не выльется ли горючее.

— Берегитесь! — предупредил он. — Как бы не обрызгать!

Он опрокинул бочки в воду и сам спрыгнул с плота, чтобы вытолкнуть их на берег.

Ребята — народ отходчивый. Они заулыбались, глядя на копошившегося в воде Шурку. Мальчишки начали снимать брюки — хотели помочь ему.

— Не надо! — крикнул Шурка. — Не всем же мокнуть!

Пока шла разгрузка, дед Мукасей выбрал на берегу пенек покрепче, спилил его и расколол на четыре толстые плашки.

— Закрепить надо нашу «Беларуську», — объяснил он. — А то она с места может скрянуться при маневре.

Перебравшись на плот, он принялся приколачивать плашки у передних колес трактора.

— А у задних! — подскочил к нему Шурка. — Можно?

Дед Мукасей понимал, что Шурке надо оправдаться перед ребятами.

— Отчего нельзя?.. Прибей!.. С кем не бывает?.. Я вот тоже утром промашку дал — не захватил сходенки.

Шурка взял две плашки, длинные гвозди, молоток и перешел к задним колесам. Трактор стоял на дощатом настиле, положенном поверх бревен. Шурка придвинул плашку вплотную к ребристой резине колеса и наметил место для гвоздя. Положение было неудобное, и первый же удар молотка пришелся по большому пальцу. Шурка терпеть не мог физической боли. В глазах у него потемнело.

Помусолив палец во рту, обозлившись и на себя, и на всех, включая деда, который не догадался прихватить эти проклятые сходенки, Шурка изловчился и яростно застучал молотком по гвоздю. Прошив плашку и доску настила, он легко ушел в пустоту между бревен. Второй гвоздь наткнулся на крепкий сук и согнулся. Шурка все-таки вколотил его куда-то. Он понимал, что надо бы вытащить гвозди и забить их снова, но палец у него болел, и злость не проходила. «Никуда не денется! — подумал он про трактор. — Без рук из-за него останешься!»

Со второй плашкой он провозился еще дольше. Злоба — плохой помощник. Он опять угодил молотком по тому же пальцу и кое-как вогнал гвозди в плашку.

— Ну что тут у тебя? — спросил дед Мукасей, обойдя трактор. В это время плот чуть качнулся. Он снялся с мели, когда старик перешел на Шуркину сторону. Схватив багор, дед Мукасей крикнул ребятам:

— Веревку держите!

Течение медленно потащило плот вдоль берега, но ребята натянули веревку, и он остановился.

— Вот теперь и начинается главный маневр! — улыбнулся старик.

Он отправил Шурку на берег и остался на плоту один. Ромка получил задание подойти на моторке поближе и взять плот на буксир, чтобы помочь ребятам удержать его при переходе из Стрелянки в Вихлянку. Эта предосторожность была не лишней. Дед Мукасей приметил, когда обследовал берег, что в том месте, где сливаются реки, течение мощное и быстрое.

Ромка сцепил плот и лодку, и дед скомандовал:

— Ну, бурлачки, двинулись!

Ребята ослабили веревку, и плот тронулся с места. Сзади него на коротком буксире поплыл Ромка в лодке с выключенным мотором. Дед Мукасей, отталкиваясь от берега багром, не давал плоту сесть на мель и покрикивал:

— Придерживай! Придерживай!.. Не давай ему разбежаться!