С тех пор, как уснула моя красавица - Мэри Кларк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом наступило время золотой молодежи. Все в одинаковых плащах — «Нет, в „Барберри“, — поправил себя Денни. — Запоминай». Дальше потянулись важный чиновный люд: мужчины и женщины, седоволосые, холеные, явно довольные жизнью. Со своего наблюдательного пункта Денни мог отлично все видеть.
В двадцать минут девятого он сообразил, что сегодня ему вряд ли уже повезет, а раздражать опозданием менеджера в кафе было бы слишком рискованно. Денни был уверен, что со своей характеристикой он будет подвергнут тщательнейшему допросу, когда подойдет к концу срок его работы. Офицер, под чьим присмотром он находился, должен замолвить за него словечко: «Один из моих лучших людей, — скажет Тухей. — Он чист, даже на работу никогда не опаздывает».
В потрепанном пальто, от которого разило дешевым вином, в здоровенной шапке с ушами, которая почти полностью закрывала его лицо, в видавших виды дырявых кроссовках, Денни неохотно поднялся. Со стороны совершенно не было заметно, что под этим маскарадным костюмом он был одет в свою обычную рабочую одежду: вылинявшую, но опрятную хлопчатобумажную куртку на молнии и такие же штаны. В руке он держал пакет с обувью, влажной салфеткой и полотенцем. Нож, чтобы был под рукой, спрятан в правом кармане пальто.
Теперь ему предстояло дойти до станции метро на углу 72-ой и Бродвея, дойти до конца платформы, пальто и шапку засунуть в пакет, переобуться и привести в порядок лицо и руки.
Если бы только Керни не запрыгнула вчера в эту машину! Денни мог поклясться, что она собиралась пойти домой пешком. А там бы он встретил ее в парке...
Терпение Денни подкреплялось совершенной уверенностью, что оно будет вознаграждено. Он сделает свое дело — не утром, так вечером, не сегодня, так завтра. Он шел, стараясь не привлекать к себе внимания, и нес пакет так, как будто тот вообще не имел к нему никакого отношения. На лицах тех нескольких человек, что скользнули по нему взглядом, читались либо брезгливость, либо жалость.
На углу 72-улица и Вест-Енд он столкнулся с какой-то старой каргой, которая неслась, опустив голову, вцепившись обеими руками в свою сумочку и зло сжав узкие губы. "Здорово было бы сейчас толкнуть ее и выхватить сумочку, " — подумал Денни, но ему пришлось расстаться с этой заманчивой идеей. Он прошел мимо, свернув на 72-ую улицу и направляясь к станции метро.
Спустя несколько минут он появился, уже с чистыми руками и лицом, с прилизанными волосами и в застегнутой наглухо куртке. Пальто, шапка, полотенце, салфетка — все лежало в пакете, скрученное в тугой узел.
В половине одиннадцатого он уже доставил кофе в кабинет Нив.
«Привет, Денни, — сказала она, когда он вошел. — Я проспала сегодня и теперь никак не могу включиться в работу. Чтобы они все ни говорили, но ваш кофе не идет ни в какое сравнение с тем пойлом, которое они себе готовят в кофеварке».
«С каждым может случиться проспать, мисс Керни», — произнес Денни, вытаскивая из сумки пластиковую чашечку и предупредительно раскрывая ее для Нив.
* * *Проснувшись в пятницу утром, Нив была поражена увидев, что часы показывают без четверти девять. "О, господи, — бормотала она, откидывая одеяло и выпрыгивая из кровати. — Вот что значит полночи провозиться с «детишками из Бронкса». Она накинула халат и выскочила в кухню. Майлс уже варил кофе, налил сок, а английские булочки оставалось только засунуть в тостер. «Ты почему не разбудил меня, Комиссар?» — возмутилась Нив.
«Ничего страшного не случится с мировой модой, если она подождет тебя полчасика». Он был целиком погружен в изучение «Дейли Ньюс».
Нив заглянула ему через плечо. «Что-нибудь интересное?»
«Вся первая полоса целиком посвящена Никки Сепетти. Похороны завтра. Сначала его будут отпевать в Соборе Св. Камиллы, а потом с эскортом препроводят в Калвари».
«А ты ожидал, что они вышвырнут его еще до того, как он умрет?»
«Нет, но я надеялся, что его кремируют, и я буду иметь удовольствие представлять, как его гроб уплывает в печь».
«Успокойся, Майлс, — Нив поспешила сменить тему. — Хорошо вчера было, правда?»
«Было хорошо. — Майлс сделал ударение на прошедшем времени. — Интересно, как рука Сала? Могу поспорить, что вчера ночью он не занимался любовью со своей последней девицей. Кстати, ты слышала, он говорил, что собирается женится снова?»
Нив поставила стакан с соком — «все витамины в одном стакане». «Ты шутишь! Кто же эта счастливица?»
«Я бы не применял слово „счастье“ в данном случае, — изрек Майлс. — У него их было уже такое количество! Сначала он наделает шуму, а потом бегает то от манекенщицы, то от балерины, то от какой-то помешанной на здоровом образе жизни, то от какой-то общественной активистки. Так и кочует от Вестчестера до Нью-Джерси, потом в Коннектикут, оттуда в Айленд. И каждой он покупает роскошный дом. Один Бог знает, в какую копеечку ему все это влетает».
«Хотелось бы думать, что он угомонится когда-нибудь?»
«Кто знает? Дело в том, что для него не имеет значения, сколько это стоит, просто он так и остался неуверенным в себе ребенком, который все пытается самоутвердиться».
Нив засунула булочку в тостер. «Что еще рассказывали, пока я крутилась у духовки?»
«Дэва вызывали в Ватикан, но это — по секрету. Он сказал мне пока никого не было, Сал вышел пописать — я извиняюсь, твоя мама запрещала мне так выражаться, — Сал тогда вышел помыть руки».
«Я слышала, что он что-то говорил о Балтиморе. Это там ему сулят епархию?»
«Он полагает, что, возможно, ему это предложат».
«Это означает, что он станет кардиналом?»
«Может быть, может быть».
«Вас всех нельзя назвать неудачниками, наверное, это витает в воздухе Бронкса».
Булочка выскочила из тостера. Нив намазала ее маслом, положила толстый слой повидла и надкусила. Несмотря на пасмурную погоду, на кухне было очень светло благодаря мебели из светлого дуба и керамической плитке на полу в голубых, белых и зеленых тонах; в тон к ней были и подставки для посуды и клетчатые салфетки на столе. Чашки, блюдца, кувшин, молочник и тарелки с классическим английским рисунком — изображением плакучей ивы — сохранились еще со времен детства Майлса. Нив просто не могла себе представить утро без этой привычной ей обстановки.
Она внимательно посмотрела на Майлса. Он выглядел сейчас, как когда-то до болезни. Это не только из-за Никки Сепетти. Это было еще и предвкушение работы, дела, в котором он так нуждался. Она знала, как Майлс был озабочен притоком наркотиков в страну и теми кровавыми разборками, которые неизменно сопровождали этот бизнес. И — кто знает? — может, в Вашингтоне он встретит кого-нибудь. Он бы мог еще раз жениться. Он, действительно, еще привлекательный мужчина. Последнее Нив произнесла вслух.
«Вчера вечером ты уже это говорила, — заметил Майлс. — Я стал подумывать о том, не начать ли мне позировать для „Плэйгерл“ на волонтерских началах. Как ты считаешь, они меня возьмут?»
«Если возьмут, то все девицы выстроятся за тобой в очередь», — ответила Нив, забирая кофе к себе в комнату. Пора уже было отправляться на работу.
* * *Закончив бритье, Симус вышел из ванной и увидел, что Рут уже ушла. С минуту он поколебался, потом тяжелой походкой прошел через коридор в спальню, даже не завязав пояс от купального халата, который девочки подарили ему на Рождество, и опустился на кровать. Он чувствовал такую дикую усталость, что не мог как следует разлепить глаза. Единственное, чего ему хотелось, это накрыться с головой одеялом и спать, спать, спать...
Все эти годы, несмотря на разные проблемы, Рут всегда спала с ним в одной постели. Иногда они неделями, а то и месяцами не прикасались друг к другу — все эти денежные проблемы вытягивали из них последние силы, но все равно, не обсуждая это, они ложились вместе, следуя традиции — жена должна спать вместе со своим мужем.
Симус огляделся в комнате, пытаясь увидеть все глазами Рут. Мебель в спальне была куплена его матерью, когда самому Симусу было всего десять лет. Еще не антиквариат — просто старая рухлядь: фанера под красное дерево, идиотское подвижное зеркало над трюмо. Он помнил, как мать полировала мебель, тряслась над ней и очень ею гордилась. Гарнитур — кровать, трюмо и комод — удовлетворяли все ее представления о «красивом доме».
Рут вырезала и хранила картинки приглянувшихся ей интерьеров из журнала «Хаус Бьютифул». Современная мебель. Пастельные тона. Много свободного пространства, много воздуха. Постоянные заботы о деньгах стерли с ее лица надежду и свет, сделали ее слишком строгой к дочерям. Он вспомнил, как она орала на Марси: «Ну, как ты могла порвать платье?! Я же столько копила на него!»
И все из-за Этель.
Симус опустил голову на руки. Тот телефонный звонок камнем лег на его совесть. Нет выхода. Пару лет назад он смотрел фильм, который так и назывался — «Нет выхода».
