Дурная привычка - Павел Торубаров

Больше рассмотреть мне ничего не удалось, потому что над «Ареной» поплыл протяжный голос Арни.

— Да-а-мы-ы-ы и-и-и гос-с-с-пода! — растягивая слова как заправский шоумен, вещал он. — Рад вновь вас приветствовать на «Арене»!

Одобрительный шум, крики и свист поглотил окончание фразы. Дождавшись, когда зрители поутихнут, Арни продолжил, в той же комментаторской манере:

— Сегодня вам предстоит увидеть необычный бой! — громкоговоритель, спрятанный где-то справа от меня, чуть не взрывался от натуги, силясь передать интонации хозяина «Арены». — Бой между двумя ветеранами! Справа, в синем костюме, приготовился к битве знаменитый своими подвигами в Зоне, ученик прославленного Охотника — сталкер Крохаль!

Слова «прошу приветствовать» я не услышал, а, скорее, почувствовал, ибо они потонули в реве собравшихся на трибунах, когда Арни своей легкой рукой присвоил мне титул ветерана. Да, приветствие для меня припасли взрослое. Уже что-то. Приличия требовали поднять в ответ оружие, как говорят в цирке, сделать комплемент. А вот хрен вам, ребята, а не комплемент, перебьетесь! Между тем, Арни продолжал:

— У этого боя есть своя история. Я вам ее расскажу позже. А пока, поприветствуем: слева, в зеленом костюме, любимец публики, настоящий гладиатор Зоны, не проигравший ни одного боя — Телеграф!

Очередной взрыв с трибун подсказал мне, что Телеграф тоже предстал перед зрителями. Ну что же, вот и сошлись наши дорожки. Посмотри, кто кого.

Арни, меж тем, разливался соловьем:

— Старожила «Арены» вызвал на поединок неизвестный новичок, — зал напряженно притих, жадно ловя слова комментатора. — Телеграф, пользуясь своим правом, предложение отклонил, призвав к ответу поручившегося за новичка сталкера — Крохаля! Таким образом, сейчас мы станем свидетелями битвы за честь и достоинство, битвы за свой медальон. В этом бою может остаться только один — победитель! Бой начинается!

Все! Понеслась!

Шум и крики толпы за стеной перестали для меня существовать. Все мои мысли и чувства сконцентрировались на одной задаче — победить. Я перевел оружие в режим автоматической стрельбы и передернул затвор, дослав патрон. Чуть пригнувшись, я сместился влево и начал продвигаться к столбу. Это не очень для меня хорошо: Телеграф левша, значит, автомат держит под левую руку, соответственно, стрелять по движущейся цели ему удобнее слева направо. Для этого левше надо только чуть двинуть рукой. Поймать цель, уходящую справа налево ему труднее — приходиться двигать корпусом, а это лишние доли секунды, от которых может зависеть моя жизнь. Значит, при огневом контакте, мне необходимо уходить вправо (от противника, соответственно, влево). Нелегко мне придется. Меня учили сражаться с правшами. Рефлексы, плотно вбитые инструкторами, требовали бежать влево. Очень сложно, придется на ходу перестраиваться! Хотя, Кузя говорил, что Телеграф стреляет с правой руки. Но, это он про пистолет. А автомат? Автомат он в какой руке держит? Хрен его знает, одним словом, в какую сторону мне лучше уходить. Ладно, сейчас выясним, что у Телеграфа с руками.

Я добрался до столба и присел за ним. Передо мной открылся простреливаемый коридор, упиравшийся в контейнер на противоположном конце поля. Где-то с той стороны начал свое движение Телеграф.

Над моей головой неожиданно просвистела очередь. Я пригнулся. Судя по звуку, Телеграф предпочел F2000 ВАЛу. Ну-ну. Если так, то стрелок он, действительно, «аховый». В хорошую оптику «бельгийки» промахнуться — это надо очень сильно постараться. Расстояние-то тут для приличного автомата совсем пустяковое. Получается, либо руки у стрелка кривые и растут оттуда, где спина теряет свое благородное название, либо просто на испуг меня пытается взять. Что же, второй вариант вполне практичен: у нервничающего стрелка руки ходуном ходить должны, что дает противнику значительное преимущество. Но, тогда Телеграф сильно просчитался на мой счет. На тренировках пули над нашими головами летали довольно часто, и к их злобному визгу я привык. Да и Зона много раз подкидывала мне боевые переделки.

Я не стал перемещаться, а только немного выглянул из-за угла. Тут же очередь покрошила пол возле столба, осыпав меня бетонной крошкой. Опять Телеграф промазал, в этот раз, правда, значительно меньше. Теперь сомнений у меня не осталось — стрелять он так и не научился. Я прикинул вектор стрельбы и перекатился влево за ящики. Третья очередь потянулась за мной по полу, но догнать чуть-чуть не успела. Чуть-чуть… Еще немного, и было бы из меня решето. Пора прекращать эти ковбойские выходки. Хоть Телеграф стрелять и не умеет, зато с реакцией у него все в порядке. Надо бы его где-нибудь прищучить аккуратно, да и заканчивать эту бодягу.

После стрельбы, в воздухе повисла белая цементная пыль. Рассчитывать на нее как на прикрытие не стоит. А вот помешать она мне может, очень даже запросто. Я решил выждать, пока облако не осядет.

Между ящиками была небольшая щель. Я выставил в нее дуло и прошелся короткой очередью по предполагаемому укрытию противника. Быстрое движение между контейнеров прямо по курсу подтвердило, что с сектором обстрела я не ошибся. Эх, гранату бы сюда, хоть одну! Я немного пошевелил стволом, расширяя простреливаемую зону, и приготовился к ожиданию. Позиция получалась ничего себе: довольно большой сектор для просмотра и практически никакой возможности у противника меня обойти. Отходные пути тоже были прикрыты. Да, на этой точке держаться можно долго. Открытым оставался только вопрос: у кого первого нервы сдадут.

Через некоторое время Телеграф подтвердил свою репутацию нетерпеливца, я только-только начал скучать. Леве точки, на которую я ориентировался, засветилось белое пятно — противник осматривался. Я, практически не целясь, коротко выстрелил, как учили в армии: три гильзы со звоном упали на пол. Пули легли кучно, выбив щепки из ящика, за которыми засел Телеграф. Не позволяя противнику опомниться, я дал еще одну очередь и перебежал вперед и направо за контейнер. Там я прислонился спиной к железу и отдышался. Пот катил с меня градом. Вроде, пробежал-то, по моим меркам, совсем немного, а уже упыхался. Да-а-а, нервишки-то пошаливают! Что, Крохаль, не хочется молодым помирать? Тогда, за каким лысым чертом ты вообще сюда поперся? Молчишь? Вот, тогда и не жужжи. Что ж, подведем промежуточный итог: стреляю я лучше, только, пока никаких преимуществ мне это не дало. Кстати, сколько времени мы тут уже пляшем? Минут пятнадцать?

За контейнером зашуршало: Телеграф приближался. Чего-то подобного, я, собственно, и ожидал. Еще один небольшой плюсик в мою пользу: тактику боя противника я знаю, а он мою нет.

Однако, надо двигаться. Для лобовой атаки время еще не наступило: у противника отменная реакция, адреналиновый всплеск уже прошел, и Телеграф жаждет меня загрызть. Как учил инструктор: врага нужно измотать. Я тихо обошел контейнер, оставив своего визави с другой стороны, и медленно выглянул. Картина, представшая моим глазам, была поистине достойна кисти художника: дальше за контейнером стояли два ящика, взгроможденных друг на друга. За этой импровизированной баррикадой пристроился Телеграф. Он заглядывал за угол. Причем, смотрел в противоположную от меня сторону. Лучшего случая для выстрела представить себе было нельзя. Это только в книгах благородные герои никогда не нападают со спины и дают противнику шанс победить в честной схватке. В жизни все прозаичнее и мрачнее: есть возможность — стреляй, потому что враг тебя точно не пожалеет. Так, во всяком случае, меня когда-то учили.

Я поднял ствол и нажал на курок. Три пули вырвались из ствола и понеслись в сторону Телеграфа. Не знаю, каким чутьем обладал мой оппонент, только за долю секунды до выстрела он грохнулся на бетон и ответил мне очередью, что называется «от бедра». Мои пули просвистели выше цели и врезались в стену межу зрительскими окнами. Пули Телеграфа, хоть и пущенные из неудобного положения, почти попали мне в грудь. Спасло меня лишь то, что я успел перекатом уйти за соседние ящики. Однако, ранений избежать не удалось: последняя пуля, все-таки, зацепила левую руку. Не сильно, скорее — царапнула, однако, просто так от этого не отмахнуться: Телеграф первым сумел меня достать.

В относительной безопасности я осмотрел себя: костюм на боку прорван, но кожа не задета. Скорее всего, это след какой-нибудь железяки, за которую я успел зацепиться. Кевлар не был поврежден, пострадала лишь ткань, которая его покрывала. Левое плечо саднит, но не кровит. Под вспоротым волокном рукава была видна покрасневшая кожа. Отлично, даже не поцарапана! Обожгло, просто! Да-а-а… Еще чуть-чуть, и пришла бы Крохалю полная хана. Мне срочно требовалась небольшая пауза. Телеграфу, надеюсь, тоже.

Счет, пока, был равный. Ни я, ни Телеграф не смогли серьезно потрепать друг друга. Мелкие царапины в зачет не идут.