Любовь требует жертв… - Диля Еникеева

— Вошь и заемный грош спать не дают. Зачем тебе проблемы? Немудрено дать, мудрено взять. Потом будешь за ними бегать, просить, чтобы заплатили, а они будут отдавать понемножку, чтобы ты не очень возникала, и крутить твои денежки. Могут и скрыться с концами. Взаймы давать — что волка накормить. Многие помнят свои долги, но забывают их отдать. Заруби себе на носу: утром деньги, вечером стулья, но не наоборот. Либо берешь наличными, либо партнеры переводят тебе на счет, приносят копию платежки, а ты в тот же день отпускаешь товар. А в остальных случаях — будь здоров да отойди прочь! В долг берут чужие, а отдавать приходится свои, и ох как неохота! Своя рука только к себе тянет. Ни к чему тебе страдать таким геморроем, и так дел по маковку.

Потом Алла уехала в командировку, а ребята из “Зари” уверяли, что готовы взять большую партию товара, и деньги переведут сразу. Лара под честное слово попросила своего делового партнера Бориса Ароновича Яцкина дать товар в долг, пообещав в недельный срок перевести деньги. На следующий день ребята из “Зари” привезли платежку и доверенность, забрали товар. Прошла неделя, деньги на ее счет не поступили.

Вернувшись из командировки, Алла взглянула на копию платежки и покачала головой — фальшивка. Изготовили ее топорно, видно, сразу поняли, что Лариса новичок. Вначале партнеры-мошенники перевели на счет фирмы “Полет” мизерную сумму, чтобы иметь копию платежки с подлинной печатью банка и подписью кассира, потом копирку свели, а сверху напечатали новый текст.

— И что же теперь делать?.. — растерялась Лара.

— Легко принять решение, когда нет выбора. У нас только один защитник — Мирон. Друг познается на рати да по беде. Он нам обещал, что разберется, если будут проблемы с партнерами. Только я не думала, что эти проблемы появятся так скоро. Поехали к нему, чего зря сопли распускать.

— Алка, ты же с дороги, устала, наверное.

— Ничего, на пенсии отдохнем. Бизнес — дело жестокое.

Слава Миронов все понял с первых слов. Пока Лара, кусая губы, пыталась что-то объяснить, он уже распорядился, чтобы на счет Бориса Ароновича перевели нужную сумму. Не слушая ее, Мирон жестко заявил:

— Я их найду и накажу, чтоб другим неповадно было.

Ребят из “Зари” нашли быстро. Но те заартачились и не хотели возвращать долг, полагая, что у них сильная крыша — группировка Саввы. “Забили стрелку”, “перетерли”, пришли к согласию. Мирон потребовал, чтобы через день те привезли деньги наличными, с хорошими процентами и штрафом. В итоге сумма получилась внушительной.

Чувствуя себя виноватой, Лара пыталась удержать Славу от крайних мер.

— Не мельтеши под клиентом, — осадила ее подруга. — Зря, что ли, я ложилась под Мирона? Легла, но свой навар с этого говна получу! На будущее пусть все знают, что мы с тобой неприкосновенны.

— Алка, но зачем такие суровые меры?

— Мать, ты у нас дамочка голубых кровей. Отзынь! — Когда подруга злилась, то не скупилась на резкие выражения. — Остохренело уже тебе объяснять: с лохотронщиками нужно действовать только с позиции силы. Как врежешь им по сусалам — сразу уважать станут, а по-другому они не врубаются. Безнал твои кидалы надыбают без проблем, а набрать такую сумму наличными, да еще за день, — очень проблемно. Легко воровать, да тяжело отвечать. Побегают еще, собирая бабки, и, глядишь, зарекутся честных женщин обманывать. Плуту да вору — честь по разбору. Мирон прав, решив наказать их на всю катушку за случившуюся хренотень.

Передача денег должна была состояться на Ярославском шоссе, на тихой полянке, которая хорошо просматривалась. Договорились, что будет по одной машине с каждой стороны.

Все обошлось бы, если б не встряла Алла.

— Я тоже хочу на “стрелку”! — заявила она Мирону.

— Нет, — твердо сказал тот. — Мои ребята сами получат деньги.

— Все равно поеду, — упрямилась она. — Желаю получить яркие впечатления на всю оставшуюся жизнь.

— Алла, тебе там делать нечего, — пытался остановить ее Слава.

— Хрена с два! — встала она в позу. Чтобы кто-то посмел ей что-то запрещать! Да не бывать тому!

— Пойми, — уговаривал ее Мирон. — Сумма большая, за нее и жизни могут лишить. Савва — отморозок и совершенно непредсказуем. Мои ребята едут с автоматами, его боевики тоже вооружены. Но они могут привезти не деньги, а гранатомет.

— Тогда тем более поеду, — строптиво заявила Алла. — Риск — мой конек. Все, дорогой, эта тема больше не обсуждается. Только попробуй меня не взять — пожалеешь. Этого я тебе никогда не прощу. Знать тебя тогда не желаю. Все. Точка. Я сказала.

— Ну что мне с тобой делать? — развел руками Слава.

— Снять штаны и бегать! — немедленно отпарировала Алла.

Мирон становился ручным, когда она топала ножкой.

Снова поехали парламентеры и договорились, что с каждой стороны будут по две легковые машины, по пять человек в каждой. Савва, конечно, даже не предполагал, что изменения произошли из-за каприза женщины, пожелавшей участвовать в бандитской “стрелке” ради острых ощущений.

— Ох и повеселюсь же я, а то застоялась! — радовалась Алла.

Ларисе был непонятен боевой задор подруги, а ехать под пули совсем не улыбалось. Но ведь причиной всему была именно ее ошибка. А если на этой поляне Алка погибнет?

— Я тоже поеду, — твердо заявила она.

Мирон чуть не потерял дар речи — не ожидал от женственной Лары подобного безрассудства.

— Лариса... — попытался он ее урезонить, но тут встряла Алла:

— Нехрен, дорогая, выеживаться, демонстрируя свое бесстрашие. У тебя сын, его еще вырастить надо. А мне терять нечего. Да и характер у меня лихой.

Но Лара в точности повторила ее собственные слова:

— Только попробуй меня не взять — пожалеешь. Этого я тебе никогда не прощу. Знать тебя тогда не желаю. Все. Точка. Я сказала.

Алла рассмеялась и согласилась:

— Черт с тобой, подружка, поехали! Характером вся в меня пошла.

— Да уж, с кем поведешься...

— ...от того и забеременеешь, — подхватила та свою любимую байку.

В другой ситуации Мирон сам бы не поехал, но сейчас была не обычная “стрелка”. Алла, капризная, непредсказуемая женщина, была ему дорога. Кто знает, как там все сложится? Его любимая женщина поедет под пули, а он будет отсиживаться дома?

В одной машине должны были ехать Мирон, Толик, водитель Серега и обе подруги, во второй — пятеро бойцов, вооруженные до зубов. Пока боевики надевали бронежилеты, Толик, оглядев будущую команду, раздраженно сплюнул. Ну что за дела — ехать на “стрелку” с бабами и командиром? Стрелков — пятеро во второй машине, да он сам. Серега, водила, хоть и с автоматом, но не стрелок. И что? Получается — шестеро бойцов против десяти боевиков Саввы.

— Девки, надевайте броники, — злясь, но пытаясь сдерживаться, пробурчал он.

Лариса послушно надела, а Алла, вертя бронежилет в руках, веселилась вовсю:

— Толик, а женского варианта моего размера у вас нет? В стандартный броник мои сиськи не влезают. Надо бы заказать индивидуальный, рассчитанный на пятый размер бюстгальтера, желательно на косточках, чтобы стояло и было сексуально. Я нарисую эскиз и привезу в качестве образца свой лифчик. Хочу выглядеть соблазнительно, а в вашем бронежилете мой бюст расплющится, и будет неэротично.

— Кончай дурить, — хмуро буркнул Толик. — Не шутки же. Ты чё, не врубаесся? Их будет десять бойцов, а наших шесть. Я бы тебя ни в жисть не взял. Не бабское это дело. Да и “стрелка” не простая. На такие крутые “стрелки” только тертые бойцы ездют. Чё там бабе-то делать?

— Посмотреть хочу, мне интересно, — весело отозвалась Алла.

— Нашла интерес... Это те не в преф играть. Начнут палить — чё ты будешь делать?

— Огородами, огородами и к Котовскому! — засмеялась авантюрная бизнес-леди.

— К какому Котовскому? — оторопел Толик. Тупой и еще тупее.

— Да анекдот такой есть, дурачок.

Но чувство юмора у него напрочь отсутствовало.

— Ни к какому Котовскому ты не добегёшь. Как начнут палить, падайте с Ларкой за машину и не высовывайтеся. Кто запаникует — подстрелят вмиг, не посмотрят, что баба. Саввины бойцы беспредельщики.

— Не боись, я не запаникую, — самоуверенно заявила Алла.

— И мужики обсиралися. А ты хоть и крутая, но баба.

— Да не свисти своим ребятам! Пусть твое очко за меня не играет — я не обосрусь. Покруче твоих мужиков! — обозлилась Криминальная леди, и в самом деле бесстрашная, порой до безрассудства.

— Круче она... Лягешь на той полянке, а после командир нас всех там же рядком положит, если тя не сберегём.

— А вы меня сберегите, — смеялась Алла. — Мне моя жизнь дорога как память.

— Те-то, видать, она вовсе не дорога, сама под пули прёшь. Просют же тя по-человечески — не лезь. Может, не поедешь, а? — с надеждой спросил он.

— Хрен тебе! Еще как поеду!