Ледяной телескоп - Михаил Клименко

С разбитой головой я тут же вгорячах вскочил на ноги.

– Уведи его в хвост… – бездушно сказал нумизмат Кобальскому. – Навсегда. И чтоб я больше не возвращался к этому вопросу!..

– Иди туда… А я за тобой… – с жутким безразличием в голосе приказал мне Кобальский.

…Как сквозь туман, по более частым, ощутимым ударам шасси я заключил, что самолет катит все быстрей и быстрей.

Но и исполин, не ощущая своего тела, ничего не зная о своих силах, мчался за самолетом во весь дух!

Только благодаря неожиданному появлению старика Рахмета и моей схватке с Бетом самолет не взлетел на несколько минут раньше, когда исполин был от него слишком далеко…

Беглецы наконец почувствовали, что самолет оторвался от земли и плавно полетел.

Кобальский и испуганный Большой Кеша с облегчением переглянулись. Чтоб дать нам пройти, Большой Кеша, сидя, осторожно подвинулся.

– Сиди тихо, а то опять рухнем… – следуя за мной, сказал ему Кобальский и легко, прерывисто вздохнул.

Может, через минуту все сотряслось от сильнейшего толчка, а потом от другого. Момент неопределенности длился секунд десять. Некоторое время исполин бежал с самолетом в руках. Еще через несколько секунд на месте задней части фюзеляжа с треском и грохотом открылось в синее вечернее небо огромное зияющее отверстие…

Когда я очнулся, была ночь. Откуда-то несло гарью. Я едва мог пошевелиться. Ничего… все-таки жив!

Утром я увидел, что нахожусь недалеко от разрушенного самолета. Поднялся и, кое-как передвигая ноги, пошел к нему. Недалеко от груды самолетных развалин в позе безмятежно спящего лежало каменно-неподвижное, будто изваяние, тело моего освободителя. Нетрудно было догадаться, что это он извлек меня из самолета и отнес в сторону.

Недалеко от меня на берегу моря стоял вертолет.

За обломками самолета разговаривали. Я подумал, что это, может быть, кто-то из компании Кобальского, ребята из «алфавита».

Над грудой черепков показался человек.

– О, смотри! – закричал Рахмет Аннадурдиев. – Вон Максим! Живой!!.

В трех шагах от него, скользя по громыхающим плитам, торопливо поднялся еще кто-то. Я сразу же догадался, что это мой дядя Станислав. Конечно, он совсем не был похож на самозванца Зета.

– Жив?! Цел?.. – бежал ко мне и кричал он.

– Дядя Станислав?.. Станислав Грахов? – спросил я его, как только он в радостном недоумении остановился передо мной.

– Ну конечно!.. Максим!! Что тут произошло?! Что за черепки вокруг? И что за Будда там лежит?

– Долго рассказывать, дядя Станислав… – преодолевая слабость, проговорил я и сел на землю. – Но теперь все в порядке. А настоящий Кобальский никуда не денется… Только не умер бы на этот раз от жажды, без воды… Дядя Станислав, надо искать не замок Шемаха-Гелин, который занесен песками… Вначале надо прийти к мазару Урбекир-Баба. Там колодец есть. В колодце очень вонючая вода… Зато через него можно проникнуть в огромный подземный грот. Его построили когда-то эти… Там, глубоко под песками, на двадцати шести прямоугольниках и квадратах… А, да… Мазар и колодец разрушены Большим Кешей…

– О чем ты говоришь?.. Максим! – насторожился дядя, слушая мой лепет. – Какой Большой Кеша?..

– Там хранилище инопланетных…

– Ах, Максим, Максим! – укоризненно качал головой старик Рахмет. – Вот видишь: голодный, говоришь что попало, и дядя тебя не понимает!..

– Да ну тебя, дедушка Рахмет! – благодушно махнул я на старика рукой. – Сам потом увидишь.

– Ну и что там, в гроте-то?.. – посмеивался дядя Станислав. – Спишь ведь на ходу! Устал, голодный, наверное, не спал… Вставай, Максим. Идем в вертолет. Хватит о гротах!

– Вы представляете, – из какого-то туманного, мягкого и приятного полузабытья твердил я, – вы только представьте себе: там лежат инопланетные сокровища! Конечно, ледяной телескоп – это была самая большая драгоценность, – я вздохнул. – И больше его нет. И масс-голографической установки нет… Но там еще двадцать шесть квадратов и… И на каждом такой потрясающий предмет! Высплюсь, и мы сразу поедем, да? Вот здорово будет! Но надо поторопиться: там живого человека погребли. Станислава Кобальского…

– Кобальского? – удивился дядя. – Да откуда он тебе известен?.. Ну да довольно! Вернемся-ка сначала домой.

Я встал. Вогнутым зеркалом, как колыбель неба, передо мной лежало огромное море.

– Можно, я искупаюсь? – сказал я. – А то усну. – И засмеялся.

– Иди! – кивнул дядя. – Только недолго…

– Максим!!. – донеслось откуда-то издалека.

Я обернулся. К нам из пустынного утреннего пространства быстро шел Альф.

– Альф, привет! – крикнул я.

– Альф?.. – протянул дядя.

– Это один из них, – весело сказал я. – Он ничего, нормальный. Альф! Правильно сделал, что не сел в самолет.

– Вчера вечером я все видел, как было… – подойдя к нам, тихо проговорил Альф, повернулся к дяде и к старику Рахмету и сказал: – Доброе утро! Нам надо поспешить. Там может погибнуть человек… В гроте. Станислав Кобальский.

– Я им сказал, Альф. А Гамм погиб…

– Нет, он не погиб.

– Не погиб?..

– Вечером Гамм придет, – тихо проговорил Альф, печально глядя на развалины недавнего самолета, на неподалеку каменным изваянием лежащего исполина.

– Как все произошло, Альф? – озадаченно спросил я.

– Если коротко, – сказал он, – то очень просто. Ты, Максим, не думай, что я струсил и не сел в самолет. Я должен был помочь Гамму. Твой близнец исполин поднялся благодаря твоему желанию и словам, которые ему сказал Гамм. Ты действительно не хотел лететь. И исполин смог очнуться… А броситься за самолетом его заставили, вернее, убедили слова Гамма. Он настоящий опережающий!

Альф снова с сожалением посмотрел на развалины самолета, на мелькающих между ними пограничников.

– Жаль, что все они погибли, – сказал я. – И жаль, что разбит ледяной телескоп. Все в прах…

– Нет, нет! – поспешно заверил меня Альф и отрицательно помотал головой. – В прах превращена копия телескопа. Настоящий ледяной телескоп лежит засыпанный песком около одного приметного бархана. От мазара Урбекир-Баба до того бархана всего несколько километров. Я знаю, где он.

– Вот и прекрасно! – сказал я.