Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени - Джозефина Тэй

— Вы считаете, что, сводя все к простым фактам, и первое и второе — это всего лишь продуваемые ветрами пустоши?

— О нет. Не только. Это бы было несколько… чересчур обобщающе.

Однако тенденция оценки простых людей может быть та же самая в обоих случаях. А вот и полка с книгами на эту тему. Теперь он оставит господина Гранта, чтобы тот мог без спешки все изучить.

Дверь закрылась, и Грант остался один на один со своей темой. В зале справочной литературы не было других читателей. Он просматривал книги, пробегая их страницы опытным взглядом точно так же, как он делал это в гостиной в Клюне с книгами о Гебридах. Масштаб охвата здесь был такой же, как и в тех книгах. Единственной разницей было то, что некоторые книги принадлежали к классике, поскольку тема была классическая.

Если у Гранта еще были какие-то сомнения насчет того, был ли мужчина из «Би-семь» Биллом Кенриком, то они покинули его, когда он открыл, что пустынная юго-восточная часть Аравийского полуострова называлась Руб аль-Хали.

Вот чем было это «рубай Кале»!

С этой минуты он посвятил свое время пустыне Руб аль-Хали; он брал поочередно книги с полки, листал главу об этом районе и ставил книгу обратно, чтобы перейти к следующей. Вскоре его глаза задержались на одной фразе. «Населенный обезьянами».

— Обезьянами, — механически повторил он. Болтающие звери.

Он вернулся на одну страницу, чтобы увидеть, чего касается этот фрагмент.

Он касался Вабара.

Вабар был как бы Атлантидой Аравийского полуострова. Легендарный город Ад-ибн-Кинада. Когда-то давным-давно он был уничтожен огнем за свои грехи, потому что он был богат и грешен до такой степени, что и описать невозможно. В его дворцах жили самые прекрасные наложницы, а в его конюшнях — самые совершенные в мире кони. Он был в стране столь плодородной, что достаточно было протянуть руку, чтобы сорвать плод. У людей здесь было достаточно свободного времени, чтобы совершать старые грехи и изобретать новые. А потому на город обрушилась кара. Обрушилась ночью, вместе с очищающим огнем. И теперь легендарный город Вабар был грудой руин, охраняемых движущимися песками, грядами скал, которые все время меняли свое место и облик. Населяли их обезьяны и злые духи. Вход в это место закрыт был для всех, ибо духи дышали песчаными бурями в лица тех, кто его искал.

Это был Вабар.

И, как следует понимать, никто не нашел этих руин, хотя все исследователи Аравии их искали, явно или тайно. По существу, не было двух таких исследователей, которые бы соглашались друг с другом насчет того, к какой части полуострова относится эта легенда. Грант заново просмотрел разные тома, применяя волшебный ключ: слово Вабар. И открыл, что у каждого авторитета есть своя собственная излюбленная теория. Разные предполагаемые места, где должен находиться этот город, были далеки друг от друга так же, как Оман от Йемена. Он заметил, что никто из авторов не пытался пренебречь этой легендой или ее оспорить, чтобы оправдать свою неудачу. Эта легенда на Аравийском полуострове была повсюду известна и неизменна в своем облике. Как сентименталисты, так и ученые верили, что источник ее находится в фактах. Мечтой каждого исследователя было стать первооткрывателем Вабара, но пески, духи и миражи хорошо его охраняли.

«Очень вероятно, — писал один из известнейших авторов, — что когда легендарный город в конце концов будет открыт, то произойдет это не благодаря чьим-то усилиям, а благодаря случайности».

Благодаря случайности.

Его откроет летчик, которого собьет с курса песчаная буря?

Что увидел Билл, когда выбрался из большой коричневой тучи песка? Пустые дворцы в пустыне? Чего он искал, удлиняя дорогу, когда «приобрел привычку опаздывать»?

Он не оказал ничего после первого открытия. Потому что если то, что он видел, было городом в песках, то понятно, почему он молчал. Над ним бы стали смеяться. Дразнили бы его по поводу миражей, говорили бы, что у него крыша поехала. Даже если кто-то из сотрудников ОКЭЛ когда-нибудь слышал об этой легенде — а это было маловероятно в таком беспокойном и непоседливом обществе, — то все равно ему бы надоедали, по поводу каких-то бредовых идей. А потому Билл, который писал сомкнуто «м» и «н» и был «немного замкнут в себе», не оказал ничего, а вернулся посмотреть еще раз. Он возвращался опять и опять. Или потому, что хотел найти место, которое один раз увидел, или же, если он уже определил его местоположение, чтобы опять на него поглядеть.

Он изучал карты. Читал книги об Аравии. А потом?..

Потом он решил ехать в Англию.

Он организовал путешествие в Париж с Тэдом Калленом. И внезапно изменил свое намерение, решил провести немного времени в одиночестве в Англии. В Англии у него не было родственников. Он не был в Англии много лет и, по рассказу Каллена, никогда не ощущал ностальгии и не поддерживал там ни с кем постоянной переписки. После смерти родителей его воспитала тетка, и она сейчас тоже была мертва. И все же ему захотелось вернуться в Англию.

Грант сел, и его окружила тишина. Он слышал чуть ли не шорох оседающей пыли. Год за годом спокойно оседающей пыли. Как в Вабаре.

Билл Кенрик приехал в Англию. А через три недели, когда он должен был встретиться со своим другом в Париже, он появляется в Шотландии как Шарль Мартэн.

Грант был в состоянии понять, почему Кенрику захотелось приехать в Англию, но зачем весь этот маскарад? И эта внезапная поездка на север?

Кого он хотел посетить в качестве Шарля Мартэна?

Впрочем, он мог посетить этого кого-то и позднее встретиться с другом в Париже в условленный день, если бы с ним по пьяному делу не случилось этого несчастья. Он мог повидаться с кем-то в Шотландии, а потом полететь на самолете из Скоона прямо на ужин с другом в отеле «Сен-Жак».

Но почему в качестве Шарля Мартэна?

Грант положил книги на полку, на прощание с одобрением похлопывая по ним, чего он не делал с книгами о Гебридах, и пошел навестить господина Тэллискера в его небольшой конторе. У него уже была по крайней мере какая-то идея по делу Кенрика. Он знал, где искать его следы.

— Кто, по вашему мнению, является сейчас в Англии самым большим авторитетом по Аравии? — спросил он господина Тэллискера.

Господин Тэллискер пренебрежительно махнул очками. Наследников Томаса и Филби развелись целые своры, но он полагает, что только Хирон Ллойд является действительно большим авторитетом. Он, господин Тэллискер, благожелательно настроен по отношению к Ллойду, ибо Ллойд — это единственный из всей этой компании, кто может писать, как литератор, однако правдой является также и то, что, независимо от его писательского таланта, это человек большого калибра, человек благородный и с прекрасной репутаций. О его экспедициях много говорилось; Ллойд пользовался уважением также и у арабов.

Грант поблагодарил господина Тэллискера и пошел заглянуть еще и в «Кто есть кто». Он искал адрес Хирона Ллойда.

Потом он вышел в город. И, вместо того чтобы направиться в изысканный ресторан «Каледониен», поддался непонятному импульсу и пошел на другой конец города, чтобы подкрепиться там, где он завтракал с тенью «Би-семь» в угрюмое утро всего лишь пару недель назад.

Сегодня зал не был погружен во мрак. Все было накрахмалено и блестело: серебро, стекло, лен. Была также и Мэри — тихая, мягкая и пухлая. Такая же, как в то утро. Он помнил, что тогда он нуждался в утешении, в возвращении веры в себя и едва мог поверить, что это именно он был тем существом с истощенными нервами.

Он сел за тот же стол возле зеркала, напротив двери для персонала. Мэри подошла, чтобы принять заказ, и спросила, как прошла рыбалка на Турли.

— Откуда вы знаете, что я рыбачил на Турли?

— Вы завтракали с господином Рэнкином. Вы пришли прямо с поезда.

Да, он вышел из поезда после ночи, полной метания и страданий. Это была отвратительная ночь. Он вышел из поезда, попрощавшись в нем с «Би-семь» случайным взглядом и мимолетной секундой жалости. Однако «Би-семь» стократно заплатил за это мгновенье легкого сочувствия. Потому что с того момента он сопровождал его и в конце концов его вылечил. Ведь это именно «Би-семь» послал его на Гебриды, на эти безумные, холодные и продуваемые ветром бесплодные пески. В этой ужасной бездне абсурда Грант делал все то, чего при иных обстоятельствах он бы делать не стал: он смеялся до слез, плясал, позволял вихрю швырять его как листок, пел, а также молча сидел и смотрел. Потом он вернулся оттуда нормальным человеком. Он задолжал пассажиру из Би-семь больше, чем был в состоянии ему заплатить.

Во время ленча он думал о Кенрике. Молодой человек, у которого не было семьи. Чувствовал ли он себя одиноким, или же просто свободным? А если свободным, то была это свобода ласточки или свобода орла? Метание в поисках солнца или высоко парящее достоинство?