Туринская плащаница - Линн Пикнетт

• Отсутствие каких-либо упоминаний об образе на Святой Плащанице, зафиксированных ранее XIV в.; и неточности, прокравшиеся в теории, при помощи которых пытаются объяснить отсутствие упоминаний, – например, в гипотезу Яна Вильсона о тождестве Плащаницы и мандилиона.

• Отсутствие упоминаний о подобной реликвии в Новом Завете и в творениях христианских авторов первых веков.

• Факты, свидетельствующие о том, что Плащаница в момент создания образа должна быть распростёрта в плоскости, в противном случае образ получился бы искажённым. Это касается изображения и с лица и со спины. Плащаница никогда не была обёрнута вокруг тела.

• Факты, свидетельствующие о том, что в основе создания изображения тела и крови лежат два независимых и уникальных процесса.

• Аномальные кровоподтёки. Они совершенны, но не вполне убедительны.

Когда мы пожелали лучше познакомиться с научными данными, полученными в 1988 г., то тайна Плащаницы озадачила нас как никогда. Всё указывает на то, что перед нами – подделка: и данные радиоуглеродного анализа, и исторические свидетельства, и красноречивые аномалии, характерные для ткани и пятен крови. Но вместе с тем это и не живопись. Нам не следует игнорировать данные, полученные STURP и другими учёными. Большинство синдонистов до сих пор остаются в плену собственных религиозных предрассудков – да минует нас чаша сия. Разве не достаточно скептицизма мы проявили в отношении паранормальных явлений (и чудес в том числе), чтобы попросту признаться в том, что стараемся оставаться беспристрастными в выборе того или иного способа разрешения проблем.

Однако мы должны вернуться к датировке Плащаницы. Безусловно одно: средневековый мастер не смог бы создать этот анатомически правильный и предельно реалистичный образ. Подобное изображение могло быть создано при двух условиях, осознать которые нам помогло не что иное, как теория «ядерной вспышки». Первое условие связано с тем, что если мы имеем дело с воссозданием действительно существовавшего человеческого тела, то для получения изображения необходима энергия – будь то энергия ядерной вспышки, рентгеновских лучей или обыкновенного света, – которая должна была отражаться от тела, а не излучаться им. Второе условие связано с тем, что эта энергия должна распространяться в одном, строго определённом направлении, а не рассеиваться, потому что в противном случае изображение получится совершенно неузнаваемым.

Обобщая результаты исследований 1978 г., представитель STURP исследователь Лоренс Швальбе писал: «Отклонив все известные нам методы, мы вместе с тем ещё не получаем доказательств того, что некий умный художник или мистификатор не смог додуматься до метода, неизвестного нам». В контексте нашей книги эти слова звучат пророчески, хотя гипотетический мистификатор едва ли был просто умным человеком, – это слишком безликое определение для его интеллекта. Ещё на самых ранних стадиях работы над этой книгой мы осознали, что если Плащаницу создал некий мастер, то у него получилась не обыкновенная подделка, как грубо назвал её такой обманщик, как Тедди Холл, стремясь поскорее отделаться от самой мысли о возможности подобной подделки. Кем бы ни был создатель Плащаницы, он обладал знаниями, далеко опередившими его время, и использовал метод столь эффективный, что он продолжает ошеломлять даже выдающихся учёных XXI в. – сливки научного общества. Очевидно, это была неординарная личность.

Спустя несколько месяцев после публикации результатов радиоуглеродного анализа мы были вынуждены признать, что создатель Туринской Плащаницы был несомненно больше, чем просто великий художник. Он обладал самым выдающимся умом, какой только знал мир за всю историю своего существования.

4

НАШИ КОРРЕСПОНДЕНТЫ

Видимо, это – объект, достойный изучения, и личность его неведомого, но блистательного создателя остаётся величайшей тайной.

Итак, мы изложили в общих чертах исторический фон и ситуацию в научном мире, сложившуюся вокруг исследований Плащаницы, а также с максимальной объективностью перечислили основные теории и гипотезы о возникновении изображения. Но история изучения реликвии – это история, касающаяся и наших исследований. А началось всё так.

Результаты радиоуглеродной датировки были оглашены 13 октября 1988 г. 13 октября – трагический для тамплиеров день (напомним, именно в этот день в 1307 г. были арестованы все тамплиеры, находившиеся во Франции). А спустя два месяца после этого Линн сумела установить продолжавшиеся два с лишним года контакты с Яном Вильсоном. В этот период к ней обратились с предложением стать консультантом выставки фотографий паранормальных явлений, проводившейся Королевским фотографическим обществом в Бате под громким названием «Необъяснимое». Администратор этой выставки Аманда Невилл и Линн потратили немало времени, обсуждая состав будущей экспозиции, и их беседы нередко касались и других тем, не имевших прямого отношения к выставке. Они согласились, что результаты радиоуглеродной датировки сделали Плащаницу ещё более загадочной, но Линн оказалась неготовой к неожиданному предложению Аманды включить в экспозицию фотографии реликвии. К тому времени Линн осознала, что Плащаница стала занимать в её жизни слишком большое место. Это и постоянные контакты с Вильсоном, и вообще. Ей стало казаться, что, куда бы она ни обратилась, ей обязательно попадалось что-нибудь связанное с Плащаницей. И поначалу она твёрдо заявила, что снимки Туринской Плащаницы в экспозицию включать не следует.

Однако очень скоро Линн – правда, с некоторой неохотой – согласилась не только включить реликвию в число экспонатов, но и разместить их так, чтобы она занимали центральное место на выставке. Разумеется, сама ткань по-прежнему оставалась в серебряном ковчеге в Турине, но Вильсон сумел договориться о получении её копии в натуральную величину, отпечатанной на ткани. Аманда распорядилась изготовить особый бокс с подсветкой, сконструированный специально для размещения копии. Поскольку копия была более 4 м в длину, изготовление бокса обошлось в 900 фунтов стерлингов. (Впоследствии этот бокс был приобретён Британским музеем, где копия реликвии демонстрировалась в экспозиции выставки «Фальшивка: искусство обмана», проводившейся в музее спустя несколько месяцев.)

На соседнем стенде был помещён фотонегатив реликвии, также выполненный в натуральную величину, так что посетители имели возможность сравнить мелкие детали, запечатлённые на негативе, с «оригиналом», помещённым в бокс. Выставка пользовалась невиданным успехом. В первые дни её работы Линн часто нервно, словно наседка, следящая за цыплятами, прохаживалась по залу, и многие посетители подходили к ней, чтобы поделиться впечатлениями от экспонатов. Плащаница, занимавшая самое видное и почётное место, была первым экспонатом, что видели посетители, входя на выставку, и вскоре, особенно после «опровержения» результатов радиоуглеродной датировки, реликвия сделалась излюбленной темой разговоров.

Некоторые посетители высказывали сомнения в достоверности датировки, заявляя, что Изображение, бесспорно, возникло чудесным образом и что учёные просто ошиблись. Линн оставалось лишь кивать в знак частичного согласия, что навлекло на неё гнев маститых учёных. Но несколько посетителей, с которыми ей пришлось общаться, безапелляционно заявили ей, что они «где-то слышали» или «где-то читали», что Плащаница – это фальшивка, сфабрикованная Леонардо да Винчи или «учениками из его мастерской». Это выглядело более чем странно: оказывается, многим людям было давно известно, что Леонардо каким-то образом был связан с Плащаницей, но они не могли вспомнить, каким путём пришла к ним эта информация. Единственным человеком, кому всё же удалось вспомнить, оказалась соседка Линн, Хелен Мосс, которая заявила, что она хорошо помнит, что о том, что великий маэстро фальсифицировал Плащаницу, ей рассказывали её преподаватели в еврейской школе в Лидсе.

Выставка произвела небольшой фурор, и Линн стала частым гостем на радио и телевидении, рассказывая об экспонатах выставки. Неоднократно выступая на лондонском радио в ток-шоу Клава Булла и Михаэля ван Стратена, она быстро освоилась с микрофоном. Одним из её интервьюеров был Джон Шугар из Всемирной службы Би-би-си, специально приезжавший в Бат, и после того, как они засняли экспонаты на видеоплёнку, у них состоялась длительная дискуссия о Плащанице. Линн предложил Шугар выступить в программе, посвящённой обсуждению деталей пострадиоуглеродной датировки Плащаницы. Вскоре, во многом благодаря радио, мы осознали, какая судьба нас ожидает. Почти одновременно с этим Линн изложила те же взгляды на Эл-би-си, и в дальнейшем мы уже и сами не помнили, какая радиостанция стала инициатором наших исследований.