Слабо не влюбиться? (СИ) - Татьяна Юрьевна Никандрова

Он поднимается на ноги и, мягко вздернув мой локоть, вынуждает меня последовать его примеру. Теперь мы оба стоим. Жжем друг друга взглядами.

— Что такого?! Мы же с тобой друзья! Нам потом стыдно будет!

Я ведь говорю очевидные вещи! Неужели он не понимает?!

— Ты же знаешь мою философию, Вась. Лучше стыдно, чем никогда.

Ⓒ Татьяна Никандрова, 2023

Данное произведение подлежит защите авторских прав

[Гражданский кодекс РФ] [Глава 70] [Статья 1271]

Глава 22

Знакомый и горячо любимый запах родом из детства.

Губы. До неприличия красивые губы всего в паре сантиметров от меня. Мягкие на вид. С плавным манящим контуром.

Рваный выдох. Горячее дыхание на моем лице.

Господи, кажется, я схожу с ума!

Я не понимаю Соколова! Зачем он это все делает? Да и себя, если честно, тоже не понимаю. И хочется, и колется, как говорится. Хотя нет. Даже не так. Не колется, а режется. Прямо лезвием по сердцу проходится. До крови. До артерий, разодранных в клочья.

Мне так страшно…

Артём наклоняется, замедляя ход времени. Губы распахиваются сами собой, словно желают ощутить его вкус.

Он рядом. Невероятно близко. Эмоции зашкаливают. Крышу рвет.

Последний жалкий сантиметр расстояния тает в воздухе. Наше учащенное дыхание становится единым. Электрические заряды предвкушения покалывают нежную кожу губ.

Соколов обхватывает мое лицо большими теплыми ладонями и… Целует.

Безумный взрыв! С тысячами, миллионами сверкающих искр! С ударной волной, сметающей все на своем пути! С осколками, дребезгом, пульсацией…

А затем оглушающая тишина. Будто мы в вакуум попали.

И тут мои предохранители окончательно выходят из строя. Система безопасности рушится по кирпичикам. Исчезает под напором стремительно нахлынувшего безумия.

Раскрываю рот пошире, впуская язык Артёма внутрь. Его горячие губы влажно скользят по моим, вынуждая меня издавать тихие, но при этом какие-то пошлые стоны.

Стеснение? Нет, не слышала.

Парень обхватывает меня за талию, прижимая теснее к себе, а я обвиваю руками его сильную шею. Сотой долей сознания понимаю, что мы не одни, что на нас смотрят люди… Но в данную секунду мне на это плевать. Мне сейчас вообще на все наплевать.

Здравый смысл? Что это?

Соколов очень горячий. Я прямо кожей чувствую исходящий от него жар. Он целуется вкусно, со смаком, жадно нанизывая удовольствие на тонкую нить отведенного нам времени.

В его властных движениях ощущается буйный, ураганный порыв, против которого невозможно устоять. А еще в них есть надлом. Едва уловимый, но все же вполне реальный. Будто в глубине души Артём тоже понимает, что мы пересекли запретную черту, нарушили грань дозволенного. Что прежними нам отныне не быть.

Короткий вздох.

Последнее отчаянное объятие.

Последняя попытка удержать его тепло в своих ладонях.

Мы с Артёмом отлипаем друг от друга, и реальность, о которой мы напрочь забыли, вновь обрушивается на наши головы. Внезапно и как-то неприятно резко. Словно холодная вода из случайно включенного душа.

Оглядываюсь на притихших одноклассников и ловлю на их лицах выражение тотального шока. Они сидят в оцепенении и таращатся на нас с Соколовым с таким неподдельным изумлением, будто только что увидели приземление инопланетного корабля.

— О-фи-ге-ть! — первой затянувшееся молчание нарушает Лерка.

Она бледная и какая-то до одури ошеломленная. Потрясенно качает головой и часто моргает.

Блин, неужели мы с Тёмой выглядели совсем уж предосудительно? Надо было хоть немного себя контролировать…

— Ну вы даете… Прямо порнуха какая-то, — фыркает ханжа Демидова.

— Ой, да брось, Лесь! Сразу видно, что ты ни разу порнуху не смотрела! — вступается Зацепин. — Ну, народ, че подвисли? Играем дальше или как?

Морок спадает. Ребята начинают шевелиться, болтать, и напряженная атмосфера постепенно рассеивается.

Отхожу к журнальному столику и беру в руки лежащий на нем телефон. Делаю вид, что отвечаю на смс. А на самом деле украдкой наблюдаю за Соколовым, который выглядит на удивление непринужденным и расслабленным. Как ни в чем не бывало прохаживается по комнате и обменивается шутками с парнями.

Не знаю, конечно, что у него на душе, но лично у меня там только что развернулась маленькая ядерная война. Сердце быстрым молотом охаживает ребра, дыхание прерывистое, да и руки, в которых я держу мобильник, до сих пор трясутся. Так сильно, что даже текст на экране не разобрать.

Жесть…

Что же это, черт возьми, было? Мы с Артёмом вполне могли поцеловаться холодно и формально. Просто для того, чтобы соблюсти правила игры. Для галочки, так сказать. Зачем же он разжег этот костер страсти между нами? И главный вопрос: зачем я подкидывала в него дров?

Сейчас мне уже стыдно, что я льнула к Соколову, словно кошка, истосковавшаяся по ласке, но тогда… Тогда происходящее казалось таким прекрасным, таким настоящим. Квинтэссенция чувств. Пик счастья.

Интересно, а что в тот момент ощущал Артём? Подкашивались ли у него колени, пекло ли в груди? Торкнуло ли его хотя бы в половину так сильно, как меня?

Вопросов в голове уйма, а ответов — ни одного. Ненавижу терзаться неведеньем и гадать. В этом мире нет ничего хуже долбаной неопределенности.

Вынырнув из своих мыслей, озираюсь по сторонам и вдруг замечаю, что Соколова среди играющих нет. Должно быть, он вышел куда-то. Может, на кухню? Водички попить?

Покидаю зал и двигаюсь по коридору, чисто интуитивно выбирая направление. Шестое чувство не подводит: Артём действительно стоит на кухне и внимательным взглядом буравит сумрачную даль за окном. Красивый, задумчивой, с налетом таинственности на лице.

Почему он решил отделиться от шумной компании? Выходит, у него на сердце тоже неспокойно? Тоже не может перестать прокручивать в голове наш потрясающий поцелуй?

— Как дела, Тём? — говорю как можно беззаботней.

Не хочется первой выдавать свои чувства. Надо сначала убедиться, что он испытывает то же самое.

— Нормально, — заметив меня, парень слегка вздрагивает. — Ты как?

— Хорошо, — подхожу поближе и замираю в метре от него. — Знаешь… Из головы все никак не идет этот наш… Поцелуй. Задали мы жару, верно?

Снабжаю свои слова шутливыми интонациями, чтобы не казаться излишне заморочной и зацикленной, а сама тем временем жадно ловлю малейшие оттенки его реакции.

Губы парня расплываются в очаровательной улыбке, и на щеках появляются обожаемые мной ямочки. Такие трогательные и манящие, что у меня возникает внезапное желание провести по ним пальцем.

Но я, само собой, сдерживаюсь. Не уверена, что мое бедное и без того измученное сердечко выдержит еще одно соприкосновение с горячей кожей Соколова.

— Да, было весело, — он медленно кивает. — Ты классно целуешься, малая.